Сиреневый бульвар. Московский роман

* * *

Мужчина, оказавший мне внимание, сел рядом на освободившее место.

– Мне кажется, что мы знакомы, – сказал, приятно улыбнувшись.

Нет, он не старый, но, наверное, очень искушенный, многое повидал, прошел через испытания, может, служил в горячих точках или работает спасателем, скорее, психологом в МЧС и каждый день сталкивается с трагедиями. Вначале я не понял, что он обращается ко мне.

– О чем вы? Простите, мне не только не до вас, мне не до чего, даже до себя.

Я пытался освободиться от роя мысли, что жалили со всех сторон. Не мог отвлечься, переключить свое внимание.

– Вот моя визитка, он торопливо открыл бумажник. Моя остановка, пояснил он, кивнув на дверь, давая понять, что ему время выходить.

– Позвоните, мне много что надо вам сказать. У вас поразительное лицо, – продолжал мужчина. – Вы словно предок…

Последнее слово я не расслышал. Из динамика громко объявили остановку, и двери с шумом открылись.

– Какая глупость, – сказал я себе молча, даже не взглянув на визитку, машинально положив в карман, вновь погрузился в свои мысли.

* * *

В перестройку в журнале «Иносфера» мы стали печатать исторические экскурсы. В этом русле хотели осмыслить современность. Но что-то пошло не так, крен на критику прошлого очевидно не верен. Социалистическая идеология была извращена, хотя народ был героем, все преодолел и выжил в этом чудовищном эксперименте. И все же возможно ли социальное равенство, было ли оно в годы советской власти, может быть это миф о свободе, братстве? Над этим вопросом мы работаем в правительственной комиссии по разработке концепции «Музея СССР», со своими предложениями посещаю ее раз в неделю.

Консультанты, специалисты и эксперты – все мы общаемся через сеть. Пока на стадии только разработка самой идеи. На чем она будет основана?

И будет ли там отражена тема русского мира, что возникла сейчас в связи с событиями на востоке Украины. Много русских осталось в бывших республиках союза. Создана программа переселения соотечественников, что бы ни случилось геноцида русских, что происходит в Новороссии, где нашли массовые захоронения мирных жителей. История знает страшные эпизоды подобного, начиная с начала двадцатого века, когда уничтожали в концлагерях русинов, под городом Талергоф, который называли галицкой Голгофой. Истребление проходило под лозунгом «Уничтожим москвофилов!». Убивали за их стремление создать русский мир от Карпат до Сахалина. Было замучено 160 тысяч русских галичан.

* * *

В троллейбусе послышались голоса. Люди громко обсуждали события на Манежной площади, где фанаты протестовали против бездействия полиции, что отпустили убийцу футбольного болельщика. Я обернулся: сзади меня сидели две пожилые женщины, вели разговор об этом.

– Разве это было возможно в наше время? Тогда не делили людей на национальности и вероисповедования, – говорила одна из них, с крашеными волосами, прибранными заколкой в виде обруча. Я отметил про себя, что эта женщина следит за собой. Соседка была заметно проще, как и выражение лица, не выразительное, с блуждающим рассеянным взглядом. Заинтересованность в разговоре она проявляла лишь внешне, не вникая в его суть. Глядя на нее, понимаешь, что губная помада и какие-либо украшения не про нее. Не то, что она о них не подозревала, скорее пренебрегала. И не только этим. Во всем проявлялась неряшливость. Замусоленные обшлага рукавов, давно вышедшего из моды пальто, дополняла изношенная обувь, что забыла, когда ее чистили.

– Я вот всю жизнь прожила с мордвой, такой же мужик, как и другие.

На этот ляп простоватой бабы в салоне переглянулись.

Мне хватило пару раз взглянуть на женщин, чтобы предположить, какая разная была у них жизнь. Дама, исполненная достоинства, всем своим видом подчеркивала свое материальное благополучие. Эта кожаная сумочка, которую крепко держала в руках, перчатки и брошь на пальто из шерстяной ткани. Возможно, она работала за границей в дипломатической миссии, говорит на иностранных языках. Всего лишь догадка. Может, педагог или театральный критик, без сомнения, человек образованный, грамотная, чистая речь. Вынужденное соседство она переносила с трудом, это было выше ее сил. Брезгливость проявлялась в том, что она старалась насколько это возможно отодвинуться от неблагополучной бабы. «Видимо, неудачно вышла замуж, не смогла получить приличное образование», – думала она при этом.

– За что убили парня, так и не поняла, – продолжала ухоженная дама, – какая причина? Или сейчас могут убить беспричинно.

Вывод, что сделала дама, поверг ее в уныние, она сникла, отвернулась и молча, смотрела в окно. Женщина, что всю жизнь прожила с мордвой, заерзала на сиденье и стала кричать.

– Да это чушь, что не русские убивают русских. Бывает и наоборот, это просто такой случай. Ребята всегда бузят, все им не так. У меня свой такой, сорок лет, все на футбол ходит. Там дерутся просто так, фанаты приходят мутить, только бились бы кулаками, как раньше, нет же, теперь ножи, пистолеты. А полиции на все наплевать…

* * *

На выходе, у задней двери услышал совсем другой разговор компании молодых людей. Ничего особенного в них не отметил: одного роста, одинаково подстрижены коротко и одеты, словно специальный дрескод, брюки темные и белые рубашки. Так ходят представители тоталитарных сект, что мягко и вкрадчиво объясняют всем о ближайшем конце света. Все трое одного возраста, где-то двадцать с небольшим плюсом. Ни солнечных очков, бейсболок, ни наушников, телефонов и прочей электроники, без чего современный человек не чувствует себя полноценным. Наколок, сережек, в разных местах нацепленных железок, что говорило бы о причастности к какой-нибудь субкультуре. Не заметил в руках сумок, папок или рюкзаков. Только у каждого был приколот на верху рубашки небольшой значок «70 лет Победы». «Ну, вот же», – воскликнул я про себя, можно встретить и правильных ребят. Интересно их послушать.

Один из парней громким голосом повествовал о только что произошедшем с ним.

Я ему говорю:

– Как работает этот мобильник?

Главное, в салоне связи ни души. Консультант – только он.

Он в ответ, мол:

– Как все, принцип один.

Подумал, – дебил в белой рубахе, в парусиновых тапочках на босу ногу. Изображаю удивление. В ответ что-то мямлит.

– Функции больше, дизайн стильный, корпус стальной, противоударное стекло.

Думаю, логично, вроде парень вменяемый, только странно, зевота его одолевает…

– Тогда поясни, чему отдать предпочтение?

Смотрит на меня с интересом:

– Я посчитал, что ты продвинутый, сам разберешься.

У меня так и вырвалось:

– Значит ты здесь для «тупых»?

– Точно для них.

И уже какое-то пренебрежение в нем, мол, и ты недалекий. Ну думаю, я сейчас тебя причешу.

– Ты что, из подвала на разгрузке стоял?

Он опешил:

– Точно, ты откуда знаешь?

– Иди обратно, я новый системный администратор, чтоб духа твоего в зале не было.

Помялся, глаза опустил.

– Ааа, понятно.

И пошел, видимо, в подвал.

С тоской посмотрел на салон, на выходе девушке за кассой сказал:

– Вы в зал «идиотов» набираете покупателей пугать?

Она, похоже, ничего не поняла, вид у нее был инопланетянки. Впрочем, пояснила, что парень беженец из Украины, там объявили всеобщую мобилизацию. Здесь у него родственник заведует складом, взял к себе, в зал на замену вышел первый раз.

Верно – думаю, – у парня, нет – нет, да акцент проскакивал. А так, никакой разницы не замечал между русскими и украинцами. Вернулся и прямо в нижний этаж. Смотрю, он на ступеньках. Говорю: