Сирены

– Эта чертова вода слишком холодная! – Он хотел было вылезти из ванны, но Дайна затащила его обратно.

– Посиди здесь. Пока. – Ей пришлось почти прокричать эти слова, чтобы перекрыть шипение тяжелого потока, обрушивавшегося на них сверху.

Они оба дрожали и покрылись гусиной кожей. Взяв его голову в ладони, Дайна прижала ее к своей груди.

– Говори со мной, – попросила она. – Я не хочу, чтобы ты заснул сейчас.

– Я не..., – он закашлялся, захлебнувшись. Потом опять фыркнул. – Я не в состоянии соображать.

– Ну так хоть попытайся, черт возьми! Какого дьявола ты делаешь в этой крысиной дыре?

– Скрываюсь.

– От кого?

– От всех.

– Перестань!

– Ну, от треклятой группы, устраивает?

Струйки воды, хлюпая и журча, стекали по их спинам.

– Что ты сделал, Крис? – тихо спросила она.

– Я сделал то, что по твоему мнению должен был сделать. Я покинул группу.

– Не может быть!

– Я думал, Бенно хватит кондрашка. Его рожа посинела. Он рвал и метал...

– А что Найджел?

– Он не сказал ничего... – Крис остановился, словно восстанавливая в памяти эту сцену. – Это было самое страшное. Он не промолвил ни слова. Просто отвернулся и взглянул на Тай. – Он фыркнул. – Старина Ролли сказал: «А, чепуха, Крис», а Ян молча пнул свой усилитель; он был просто вне себя. Когда я пошел к выходу... мы не можем пойти и обсохнуть прямо сейчас? Я уже весь сморщился, как пенсионер.

– Мы пойдем. Как только ты дорасскажешь мне. – Она словно предлагала ему конфетку, как маленькому мальчику, чтобы он хорошо вел себя.

– Когда я пошел к выходу, Найджел повернулся и бросил мне вслед: «Ты лучше поднапряги память, парень. Это вправит тебе мозги в нужную сторону».

– Что это значит? – Дайна уставилась на него. Крис слегка отодвинулся от нее.

– Это наше внутреннее дело. Оно касается только членов группы. – Он отвел глаза в сторону. – Нечто вроде договора, заключенного между нами много лет назад. Теперь уже кажется – это было в прошлом веке.

– Какой еще договор? – Дайна почувствовала, как мороз пробежал у нее по коже, но ледяная вода была тут совершенно не при чем.

– Просто договор и все. Она засмеялась.

– Перестань. Ты можешь рассказать мне. – Она игриво ткнула пальцем ему в грудь. – Готова поспорить, он был подписан кровью...

Она сказала это в шутку, без всякой задней мысли и потому поразилась, услышав в ответ:

– Можно считать, что и так.

– И он до сих пор после стольких лет связывает всех? Крис резко отвернулся от нее, встал и вышел из-под душа. Дрожа, он нагнулся, подобрал одно из полотенец и стал вытираться.

Дайна выключила воду и, выбравшись из ванны, подождала, пока он не подаст ей другое полотенце.

– Крис, лучше скажи мне, в чем дело? ОН стоял неподвижно, как каменное изваяние. Сзади них вода меланхолично капала из крана. Сверху донесся шум, когда кто-то спустил воду в туалете этажом выше. Медленно повернувшись, Крис очутился лицом к лицу с Дайной. В его глазах появилось нечто такое, чего она раньше никогда в них не видела.

– Ладно, – произнес он с расстановкой. – Ты просишь об этом и... в определенном смысле ты заслужила это. Теперь ты одна из нас, – он издал булькающий смешок, – хотя видит бог, Тай... – Он резко оборвал себя и оценивающе посмотрел на нее. – Но нет, теперь она вряд ли стала бы, а? – Он слегка улыбнулся. – Ты спасла мне жизнь, не один раз, а два.

– Я не...

– Я знаю. Дайна. Тай рассказала мне. Она думала, что таким образом сможет настроить меня против тебя, и ей это почти удалось. Пару недель я ходил такой злой и обиженный на тебя, что видел все шиворот-навыворот. До тех пор, пока я не обдумал все это как следует. Тогда постепенно до меня начало доходить, что ты сделала... чего не поняла даже Тай. – Он обернул полотенце вокруг плеч. – Она совершенно не понимает тебя, Дайна, ты знаешь об этом? Ты просто ошарашила ее... и перепугала до смерти.

Он опять коротко и слабо рассмеялся и, опустив глаза, посмотрел на свое обнаженное тело.

– Ты только взгляни на это, – вдруг сказал он. – А ведь мы так ни разу и не переспали с тобой. Его глаза закрылись, и он слегка покачнулся, но Дайна, прикоснувшись к нему рукой, привела его в чувство. Впрочем, улыбка вовсе не исчезла с его лица. – Словно гора с плеч, честное слово. – Он открыл глаза. Их белки немного просветлели, хотя по-прежнему слегка отливали желтизной. – Я никогда не забываю о своем члене. – Он уселся на край ванны. Взглянув на Дайну, он заметил. – Я окружен со всех сторон кучкой вампиров. Господи, как я умудрился допустить это?

– Не жди от меня сочувствия. Он покачал головой.

– Сейчас я меньше всего нуждаюсь в сочувствии.

– Крис, – осторожно сказала она, – ты хотел, я имею в виду: по-настоящему хотел уйти из группы на протяжении долгого времени, верно?

Он уронил голову на ладони.

– Да. Пожалуй ты права.

– Эта песня...

– Какая песня?

– Та, что я слышала, когда вошла сюда...

– Не помню.

– Не удивительно. Что это за вещь? Он вновь поднял голову и улыбнулся.

– "На проводах". Я написал ее для сольного альбома. Дайна, – он встал, – я уже сочинил всю музыку. Осталось только завершить запись в студии... У меня нет дома всего, что мне нужно для этого. Я смог записать там только основу песен.

– Почему ты так медлил? – спросила она. – Ты ведь чувствовал себя таким несчастным.

– Потому что я такой слабовольный придурок, – яростно отрезал он. – «Что если, – повторял я без конца. – Что если я уйду и на этом кончусь? Каким тупицей я буду выглядеть!»

– Но ведь дело не только в этом? Крис! – Она попробовала встряхнуть его.

Его отяжелевшие веки опять опускались. Он всей тяжестью навалился на Дайну, словно внезапно обессилев.

– Устал, Дайна... я так устал.

Она наотмашь хлестнула его по лицу.

– Ради всего святого, Крис, проснись! – Она яростно трясла его за плечи. – О, господи, не засыпай! Говори со мной. Крис! Говори со мной!

– О че...

– О чем угодно! Крис! – Она принялась лихорадочно соображать. – Расскажи мне, как умер Ион.

– Ион? А? – Его глаза открылись. Он смотрел перед собой тусклым взглядом; его голова болталась из стороны в сторону так, будто он вернулся домой после трехдневного беспробудного пьянства. – Ион?

– Да, ты ведь помнишь. Ион, твой друг. Он умер. Крис! – Она закатила ему еще одну пощечину и, застонав от усилия, оторвала от себя и заставила выпрямиться.