Сирийский патруль

И еще несколько любопытных деталей подметил Иван — как и в тот раз, когда его привезли сюда.

У дома появилось два незнакомца — с характерно оттопыренными полами пиджаков и вставленными в ушные раковины динамиками. Похоже, Майкл чего-то опасается…

На выезде, у зеленой арки, стоял точь-в-точь такой же джип, как тот, на котором они только что выехали с участка — Land Cruiser цвета оливы. Более того: у этого внедорожника такие же дорожные номера, что и у их транспорта. Один в один.

Джип с тремя пассажирами — если считать водителя — миновал здание «сторожки» с мачтой, на которой гроздями висели следящие телекамеры. На развилке за поселком Оскар свернул. Но почему-то свернул не на ту дорогу, по которой они ехали от КПП, а на другую, объездную.

На турецкой стороне острова движение левостороннее, как и на греческой. Иван, пристроив кейс у ног, откинулся лопатками на сиденье. Он сидит за спиной у Оскара, слева от него на заднем же сиденье расположилась дама, умеющая готовить весьма острые блюда. Они ехали молча. Возможно, таковы инструкции, полученные Джейн, — по дороге не открывать рта. А может быть, она сама догадывается, что ее бывший соотечественник сейчас обвешан микрофонами-жучками, как новогодняя елка игрушками.

Иван задумчиво покивал головой. Через каких-то пару часов он увидит кого-нибудь из московских товарищей.

Немногое он сможет сказать в таких условиях… Надо быть очень осторожным, надо следить за каждым словом.

Но главное он все же постарается донести — Иван Козак сделал еще один шаг по выбранному опасному маршруту, он только что поднялся еще на одну ступень. 

Глава 10. Москва — Латакия

Анна припарковала «Гелендеваген» на стоянке возле пассажирского терминала бизнес-класса «Внуково-3». Приподняв манжету светло-серого пиджака, сверилась с щедро инкрустированным бриллиантовыми камушками циферблатом наручных «Картье» — пятнадцать минут второго пополудни. Она прибыла на место на четверть часа раньше назначенного ей куратором времени. Все, кто работает с Антоновым, знают, что этот человек не терпит необязательности и особенно опозданий. Так что лучше приехать загодя, чем опоздать хотя бы на одну минуту.

Она посмотрела в зеркало заднего обзора. Ее с вчерашнего дня неназойливо опекают сотрудники фонда: джип с двумя мужчинами в штатском въехал на стоянку сразу же вслед за ее машиной и остановился неподалеку. Выходить из внедорожника эти люди не стали; их задача — сопроводить Козакову от комплекса «Алые паруса» до аэропорта и понаблюдать, не следит ли кто сторонний за ней и ее служебным транспортом.

Эти часики, что сейчас у нее на руке, она, кстати, надела по просьбе Виктора Михайловича (чтобы не допускать проколов в «мелочах», Анна теперь даже про себя называла куратора по его залегендированному имени-отчеству). Оказывается, они лежали все это время в сейфе в ее кабинете. Cartier с сапфировым циферблатом, с украшенным бриллиантами золотым ободком. Стоимость, с учетом малого количества выпущенной партии, составляет не менее пятидесяти тысяч евро (по оценке знатока «ювелирки» референта Игоря). Коробочка с часами была ей поднесена в качестве «небольшого презента» на прошлый Новый год, когда они с Антоновым встречались в ресторане La Tour d’Argent («Серебряная башня») с двумя дельцами, выходцами из Центральной Азии. Одного из них, Джамшеда Рахимбаева, уже нет в живых; вместо него делами «худжандского» клана нынче заправляет его брат Солтанбек — именно он позвонил вчера на сотовый Антонову. Вторым на том предновогоднем ужине в одном из самых фешенебельных и дорогих ресторанов мира, был не кто иной, как Фарход Шерали, человек с большими связями в Кабуле и не только, глава одного из крупнейших афганских наркокартелей.

Анна открыла дамскую сумочку. Достала пудреницу с зеркальцем. Глянулась в него, проверила, все ли в порядке с макияжем и прической. Антонов вчера отпустил ее пораньше (да у него и самого были еще какие-то дела). Анна успела наведаться в салон, расположенный в комплексе «Алые паруса». Ее со вчерашнего вечера никто не тревожил; не было звонков ни от Ивана, ни от странных субъектов вроде вчерашнего «Николая», ни от своих коллег. Она, наконец, смогла выспаться; поэтому чувствовала себя сегодня вполне сносно.

Убрав косметичку, молодая женщина достала из сумочки загранпаспорт. Открыла его, посмотрела на фотографию самой себя трехлетней давности. В графе фамилия значится — Козакова/Kozakova… В графе имя — по-русски — Анна Алексеевна; на английском лишь имя — Anna.

Последний раз, если верить этому документу, она выезжала из страны в конце января минувшего года. В паспорте стоит отметка, сделанная на терминале в парижском аэропорту имени Шарля де Голля о выезде из Франции от двадцать седьмого января прошлого года. Более свежие по времени отметки о пересечении границы отсутствуют.

Зато имеется шенгенская виза во Францию — Etats Schengen — сроком на девяносто суток. Виза действует с тринадцатого февраля…

Как удалось так быстро разжиться свежей шенгенской визой, да еще и в отсутствие самой владелицы паспорта?.. Это секрет фирмы, которым Антонов — или кадровики ГРУ — вряд ли захотят делиться даже с ней, человеком, проверенным по части умения держать язык за зубами.

Анна задумчиво покачала головой. В апреле прошлого года, когда ее перевели из фонда в «агентство» и направили для продолжения службы к Митрохину, она, посоветовавшись с руководством, заказала новый комплект документов. Она тогда изъявила желание взять себе девичью фамилию матери — Рощина. Документы выправили оперативно — за три дня. В этом новом паспорте, врученном ей полковником Митрохиным, — а не сотрудником паспортного стола, как это произошло бы в случае с простым смертным, — не содержалось отметок о ее единственном замужестве. В нем также отсутствовали записи о ее прежних местах проживания (а она была прописана сначала по адресу общежития МВД в Воронеже, а затем, после переезда в Белгород, уже на пару с Иваном, и приобретения в этом облцентре в собственность квартиры, по белгородскому адресу)…

Про себя Анна решила, что в проект, чьим куратором является Званцев-Антонов, она более не вернется. Она попросту не видела себя там — ни в качестве чьей-либо жены или соломенной вдовы, ни в роли сотрудницы некоего фонда, созданного спецслужбами под Званцева-Антонова и с каким-то дальним прицелом.

Но она ошиблась, прошлое не захотело отпускать ее. Возможно, она сама что-то недоделала, где-то недоработала. А может быть, она слишком много и часто думала о человеке, к которому успела сильно привязаться. О человеке, с которым ее связывало не только общее задание, но и нечто большее, что-то личное, человеческое.

Надо быть правдивым с собой: она постоянно думала — и думает — о том, кто сейчас находится за несколько тысяч километров от нее. Анна не раз ловила себя на мысли, что за прошедший с момента их расставания в пригороде Парижа год она так и не нашла замену Ивану, не нашла человека, который был бы так же близок и интересен ей, как Козаков.

Не только не нашла, но даже и не искала.

Анна убрала загранпаспорт в сумочку. Этот документ, как и старый гражданский паспорт, как и водительские права, дожидались ее, как выяснилось, все в том же сейфе в ее кабинете офиса на Сретенке.

Она сама удивлялась тому, как легко ей далась обратная трансформация. Как легко она вернулась в свою прежнюю личину — боевой подруги и гражданской жены Ивана Козакова, известного в узких кругах в качестве наемника, сотрудника ЧВК «Армгрупп» Ивана Козака.

За минуту до назначенного времени на стоянку вкатил глянцево-черный Mercedes S 500. Анна взяла в одну руку светлый плащ и сумку-кейс, на левое плечо повесила дамскую сумочку. Заперла машину, поставила ее на сигнализацию. Из «Мерседеса» выбрался Антонов — он приехал сам, без водителя. Одет в деловой костюм. В руке кейс, на сгибе локтя плащ. Увидев Козакову, поприветствовал ее взмахом руки.

— Здравствуй, Анна! — Подойдя к молодой женщине, он осмотрел ее всю от носков туфель до макушки с мелированными прядями волос. — Отлично выглядишь.

— Я прошла предполетный «дресс-код»?

— Еще бы!

— Или ты опасался, что я приеду в аэропорт в ковбойке и кроссовках?

— Не обижайся, — Антонов обезоруживающе улыбнулся. — Ты меня знаешь — все должно быть «под контролем». Нам уже вскоре придется общаться с людьми, замечающими любую мелочь. И это тот самый случай, когда встречают по одежке.