Сирота для Стража Альянса

На лицо Яры набежала тень. В глазах полыхнули эмоции, от которых даже у меня засосало под ложечкой.

— Мой народ лишился возможности продолжать род естественным путём. Своих детей мы выращивали в пробирках, но с каждым поколением падал эмоциональный спектр, — Яра отвернулась и стала готовить травяной чай. Я её не перебивала, только слушала. — Мы отправились на другие планеты, чтобы попытаться выяснить, как они размножатся, и что упустили мы сами.

— Вы… просили их поделиться информацией?

— Не “вы”, Дафна, — Яра обернулась и посмотрела на меня. — Мы. Ты — часть нас. И нет, мы не просили. Мы их порабощали и сами брали то, что нужно.

У меня по спине пополз холодок. Яру упрекнуть мне было не в чем — она была честна и говорила всё как есть. Но… воспринимать было сложно. И приговор, озвученный Стражем, казался всё ближе к пониманию.

— Мы прилетели на Землю. Это такая планета. На ней тоже много воды, а земляне очень похожи на кроктариацев в своей биологии. Среди наших были учёные, проводившие тайный эксперимент, в который оказались вовлечены я и мой брат Тайен. И земляне — тоже брат и сестра. Ты, Дафна, — наполовину кроктарианка, наполовину Землянка. Точнее, на четверть… ну не суть, ты поняла, о чём я. Ты уникальное дитя. У тебя непростой генетический набор, и пока никто толком не знает, на что ты способна.

Информация ложилась тяжёлыми пластами, и я пыталась осознать её. Яра говорила всё прямо, не обходя острых углов, и за это я была благодарна ей, но… мне становилось страшно.

А что если учёные Гидры знают, кто я? Что если я и правда опасна, и Стража за мною послали не просто так?

— Я думаю, что этот щуплик, — Яра кивнула на камеру, в которой содержался учёный, — в курсе многого. Но пока от него добиться сложно чего-то путного.

— А отец… он где? На Земле? Или на Кроктарсе?

И вот тут я чётко увидела, что Яру прошила ещё одна, не менее острая эмоция.

— Когда нас похитили, он отправился на поиски. Если бы не он, я бы и не вышла из анабиоза, в котором держал меня щуплик после того, как вернул к жизни. Но сейчас твой отец находится в самом центре Гидры, в тюрьме. Я чувствую, что он жив, и собираюсь вернуться за ним, когда отправлю домой тебя.

Какой бы непростой Яра не была, какой бы жестокой не являлась, сейчас она была сосредоточена на одном — спасти свою семью. И это по-настоящему впечатляло.

— Я пойду с тобой, — сказала я решительно. — За отцом.

Теперь у меня была семья, и не собиралась снова оставаться одна. Отец и мать искали меня, рисковали своими жизнями, ни на минуту не прекращая верить. И осознавать это было невероятно ценно.

Внезапно Яра улыбнулась. Открыто и искренне. Видеть улыбку на её лице казалось чем-то невероятным.

— Хорошо, — кивнула она. — А теперь идём спать. День был сложным, и тебе ещё предстоит узнать очень многое.

День действительно был очень сложным, чего уж тут говорить. Поэтому спорить я не стала, и мы оправились по спальням.

Уснуть получилось быстро. Сознание погасло, словно лампочка.

Предчувствие молчало, наконец, дав мне передышку, и организм воспользовался этим, отключившись на несколько часов.

Но ночью я проснулась от жажды. Видимо, моё тело проходило какую-то перестройку после переходов и требовало дополнительной жидкости.

Я встала и тихо прошла в основную комнату к кухонной зоне. Налила себе стакан воды и выпила с наслаждением. А потом услышала стоны.

Стонал пленник в камере. Громко, словно просил что-то.

Я замерла и прислушалась снова. Сердце стучало громко, я ощущала себя растерянной. Несмотря на всё, что рассказала о деяниях этого человека Яра, я чувствовала жалость к нему.

Я налила в стакан воды и подошла к двери. Набрала код, который запомнила, пока его набирала Яра. Дверь отъехала, и я вошла в камеру.

Мужчина сидел на полу, обхватив себя, и быстро раскачивался. Увидев меня, он замер.

— Хотите пить? — негромко спросила я, осторожно протянула стакан через решётку и поставила на пол.

Мужчина не двинулся. Он смотрел на меня не моргая.

— Эллиот… — тихо прошептал он. — Эллиот… где Эллиот? Где? Где он?

Было непонятно, он продолжает бормотать сам с собой или обращается ко мне.

— Я не знаю, — всё же ответила ему. — Кто такой Эллиот?

— Эллиот… Эллиот, — продолжал бормотать учёный. — Он ключ.. он… мой сын…

28

У этого учёного был сын, и это очеловечивало его в моих глазах ещё сильнее, несмотря на всё то, чем ужасным в своей жизни я ему была обязана.

Значит, его кто-то любил. И он тоже любил кого-то. Мне кажется, если человек любит хоть кого-то, то он уже не потерян, у него точно есть душа.

— Выпейте воды, — негромко позвала я, кивнув на стакан.

Мужчина замолчал и поднял на меня глаза. Он прекрасно слышал меня и видел, а значит, не таким уж сумасшедшим он и был.

— Твоя метка, — его взгляд стал острым, он будто пытался проникнуть в мой мозг. — Она активировалась?

— Какая метка? — я посмотрела на него непонимающе.

— Метка… метка… метка… она должна была проснуться… она должна была… — казалось, что его внезапно вспыхнувшая адекватность снова погасла. Мужчина опять стал смотреть в одну точку куда-то в потолок и раскачиваться.

Вздохнув, я покачала головой и собралась уходить, но вдруг наткнулась на стоящую за моей спиной Яру. Хоть я и совершенно не собиралась скрывать от неё, что входила в узнику, но от неожиданности всё же вздрогнула.

— Уже что-то новенькое, — озадаченно прищурилась она, глядя на учёного. — Откуда ты знаешь про её метку? В отношении кого она должна активироваться?

Яра подошла к решётке, продолжая прожигать учёного взглядом.

— Здесь есть ещё кроктарианцы? Отвечай!

Я едва успела закрыть уши ладонями, потому что она со всей силы ударла рукой по решётке. Та звякнула, а учёный обхватил голову руками и заскулил.

— Яра, стой, — я подошла к ней и взяла за руку. — Давай оставим его, а потом ещё раз поговорим. Я попробую.

Яра посмотрела на меня и, сверкнув глазами, поджала губы.

— Землянская дипломатия, — закатила глаза. — Ладно.