Сирота с Манхэттена

Она тихонько всхлипнула. Катрин тут же навострила уши и знаком попросила мужа встать.

– Нужно поговорить с нашей дорогой малышкой, Гийом! Уже три недели она сама не своя. Нужно было положить ее куклу в саквояж.

С верхней полки свесились две маленькие ножки в шерстяных чулочках, с округлыми икрами.

– Мама! Папа! Я хочу вниз! – заявила девочка. – Папа, ты меня поймаешь?

– Конечно, моя принцесса!

Обняв отца за шею, Элизабет успокоилась. Гийом осыпал личико девочки легкими поцелуями.

– У нас для тебя плохая новость, милая, – сказал он ей на ушко. – Наши чемоданы потерялись.

– Папа, я знаю.

– Без куклы тебе будет очень грустно, но скоро у тебя появится новая. Мы купим ее в Америке.

– Или я сошью тебе куклу сама, прямо сейчас, – добавила Катрин. – Дедушка Туан смастерил твою из дерева и лоскутков материи. Думаю, у меня выйдет не хуже.

– Спасибо, мамочка! Я так тебя люблю!

– И мы тебя любим, дорогая! – хором ответили родители.

Все трое засмеялись. Зазвучала тихая музыка, словно эхо их веселья, – кто-то играл на скрипке. При первых нотах в отсеке стало тихо, потом гул голосов усилился. В него вплетались тоненькие голоса детей, плач младенцев.

Впечатление было такое, что людей в помещении несчетное множество. Они перемещались по проходам, забирались на верхние полки, сталкивались. Глухое гудение двигателей в глубине трюма не могло перекрыть несмолкаемый гомон сотен человек, многие из которых были встревожены или страдали от морской болезни.

– Интересно, где дрессировщик с медведем? – сказала Катрин.

– Точно не в этой части твиндека [6] , – отвечал Гийом. – На судне более тысячи пассажиров, Кати, не считая экипажа. Только в третьем классе их больше пяти сотен.

6

Твиндек – межпалубное пространство, расположенное над трюмом, где размещаются грузы и находятся помещения для пассажиров. (Примеч. пер.)

– Надо же! В таком случае мы никогда со всеми не перезнакомимся.

– Мама, а когда ты сделаешь мне новую куклу? – спросила Элизабет.

– Действительно, почему бы не заняться этим прямо сейчас? Я могу делать это сидя, – отозвалась молодая женщина. – Только предупреждаю: она будет маленькая, очень маленькая.

Девочка кивком выразила свое согласие. Родители обменялись радостными взглядами. Похоже, настроение у девочки улучшилось и она была готова стойко переносить все связанные с путешествием невзгоды.

На следующее утро, на палубе парохода

Гийом обнимал жену за плечи. Они любовались бескрайним океаном, раскинувшимся перед ними до линии горизонта. И если на лице плотника все еще оставались фиолетовые синяки – следы давешних побоев, мрачный взгляд его светился гордостью. Невзирая на потерю багажа и нападение бандитов, Гийом был счастлив оттого, что он на корабле, и это делало его сильным.

– У нас получилось, Катрин, милая! – ласково проговорил он. – И, благодарение Богу, Элизабет этой ночью спала как ангел!

– Да, вопреки всем нашим опасениям, – согласилась жена. – Новая кукла пришлась очень кстати!

Они тихонько засмеялись, наблюдая за тем, как дочка играет с Полем, маленьким сыном Колетт. Соседка с вязанием устроилась на складном стуле. Дети играли надувным мячиком, перебрасывая его друг другу. Из предосторожности Гийом привязал его за нитку к перекладине палубного ограждения.

– Чтобы не упал в море, – пояснил он. – Если это случится, новый мы вам вряд ли найдем.

Погода стояла ясная, небо было голубым. Катрин наслаждалась, подставив солнцу свою белую, как у всех блондинок, кожу и вдыхая морской воздух.

– Если б только мы могли ночевать на палубе, поездка бы превратилась в удовольствие! – мечтательно произнесла она. – Я проснулась утром, сразу почувствовала этот ужасный запах рвоты, и меня тоже моментально затошнило. Так что, пока можно, побудем тут, на воздухе. Море спокойное, тепло – грех этим не воспользоваться!

Подошел мужчина, оперся на перила рядом с ними. Он был довольно молод, на голове – твидовая кепка.

– Надо радоваться, пока можно, – авторитетно заявил он, раскуривая трубку. – Завтра «Шампань» войдет в более холодные воды. Там часто бывают шквальные ветры.

– Шквальные ветры? – повторила Катрин удивленным тоном. – Что это означает?

– Это когда ветер резко усиливается, налетает порывами, с сильным дождем, – пояснил незнакомец. – Но, уверяю вас, мадам, судну с таким тоннажем ничего не грозит. Я слышал, о чем вы говорили. Зловоние там, в третьем классе… Хотя прогресс все-таки есть. Лет двадцать-тридцать назад корабли, перевозившие эмигрантов, называли «плавучие гробы» [7] .

Мужчина приподнял фуражку, прощаясь, и продолжил прогулку. Элизабет перестала играть. Поль ждал, когда же она бросит ему мячик, но девочка все никак не выпускала его из рук. Внезапно она бросила мяч на палубу и подбежала к родителям, ища прибежища в материнских юбках.

7

В связи с огромной смертностью пассажиров вследствие плохого питания и ужасных гигиенических условий.

– Моя принцесса, что случилось? – удивился Гийом. – Иди и поиграй еще со своим маленьким другом. Смотри, он тебя ждет.

– Не хочу больше играть! Папа, пойдем лучше погуляем.

– Хорошо, давай пройдемся, ты и я! – согласился отец.

Поль подобрал мячик и стал его подбрасывать под озадаченным взглядом матери.

– Не расстраивайся, моя радость! Девчонки… Им бы только капризничать, – довольно громко проговорила она.

Отпустив это замечание, Колетт вернулась к вязанию. Катрин, оставшись в одиночестве, сочла нужным вступиться за своего ребенка.

– Не сердитесь на нее, мадам. Элизабет очень тяжело переживает наш отъезд. И это объяснимо: мы увезли ее из дома, от тех, кого она знала с рождения, – дедушек, бабушек, дядьев. Нам даже кошку пришлось оставить соседям.

Женщина пожала могучими плечами, спрашивая себя, почему Катрин – красавица, изъясняющаяся как дама из высшего общества, – путешествует в третьем классе.

– Упаси бог, чтобы я на такое обижалась! Дети ссорятся и мирятся по пять раз на дню. Не знаешь, что им через минуту придет в голову. И я вам уже говорила, зовите меня Коко.

Катрин, улыбаясь, кивнула, про себя решив, что уменьшительное имя использовать не станет, так как считала это излишней фамильярностью. Она повернулась и стала смотреть на подвижную массу воды, взрезаемую форштевнем парохода.

Волны, высокие и мощные, казалось, галопом уносились к горизонту. К нему же на большой скорости стремилась и «Шампань».

«Нью-Йорк, Америка. – размышляла Катрин. – Мне не терпится туда попасть, хотя я знаю, что легко нам не будет…»

Она не испытывала страха перед грядущими трудностями. Языковой барьер (притом что она немного знала английский), проблема с жильем, которое не будет таким уютным, как их домик с садом в Монтиньяке.