Сиротка для дракона. Боевой факультет

— Сдается мне, ты слишком оптимистичен, — рассмеялась Дейзи.

Я вздохнула. Уткнулась носом в кружку с киселем. Очень хотелось сказать, что я не намереваюсь ни во что вляпываться. Но я и вчера, и сегодня собиралась просто учиться. А получилось — как получилось.

— Знал бы, что среди первокурсников окажется этакий бойцовый котенок, ни за что бы не согласился стать старостой, — проворчал Алек. — Но хоть помечтать-то можно?

Дейзи снова рассмеялась.

— Кто же тебе запретит мечтать? Но даже если желание вдруг сбудется, это только отсрочка. На балу наш бойцовый котенок непременно наверстает упущенное.

— Вы так говорите, как будто я специально, — буркнула я.

— Не специально, — неожиданно серьезно сказал Родерик. — Но знаешь, есть такие люди, вокруг которых всегда буря. Одни — потому что спокойная жизнь кажется им скучной и они сами призывают ненастье на свою голову и головы тех, кто не успеет увернуться. Другие — потому что не могут спокойно пройти мимо того, что им кажется несправедливым, и плевать на последствия. Есть еще третий вариант — люди, которые слишком выделяются среди остальных. Кого-то это привлекает, кого-то раздражает. Из какой породы среди этих трех ты — сама решай.

Я поразмыслила над этим. Наверное, Родерик был прав — в конце концов, я могла не гоняться за воришкой и смириться с тем, что университет не для меня. Не ссориться с Бенедиктом, не бить морду Феликсу…

— Род, если уж ты теперь преподаватель, может, приглядишь за Нори? — спросила Дейзи.

Он покачал головой.

— Я бы рад, но я все-таки студент. Потому на посвящение меня не пустят. Так уж заведено, сами знаете: даже старост туда не пускают.

— Незачем за мной приглядывать! — возмутилась я. — Как-то ведь жила до сих пор и дальше проживу.

— Удивительно, что дожила до своих лет, — без тени иронии сказал Алек. — Два дня в университете. Две драки. Один смертельный враг, второй, — он покосился в сторону Феликса, — вроде образумился, но кто знает, что там у него в душе. Две отработки. Ах да, еще Корделия.

— И что теперь? До ветра меня будете провожать?

Родерик накрыл мою ладонь своей.

— Нори, мы просто за тебя беспокоимся, только и всего. Никто не собирается водить тебя на поводке.

— А надо бы, — буркнул Алек.

Я вскинулась было, но Родерик легонько сжал мою руку, и мне разом расхотелось возмущаться. В следующий миг я поняла, что кое-что упустила из слов Дейзи и это повод для беспокойства куда серьезней непрошеной заботы.

— Ты сказала «бал»? Настоящий? С танцами?

Дейзи рассмеялась.

— Да, с танцами знатн… — Она осеклась, покосившись на Родерика. — Господскими. Самый настоящий, как в лучших домах.

— Не совсем настоящий, — заметил тот. — Намного проще и свободнее, чем в лучших домах, мне понравилось больше. Скорее похоже на семейные приемы, чем на светские рауты.

— Тебе виднее. Но я, помнится, весь вечер надиралась с расстройства. От кавалеров отбоя нет, а приходится отказываться. Хорошо, что Алек и Селия за мной присмотрели. — Она улыбнулась Алеку, и тот расцвел.

— Надо же, я думал, мою самоотверженность не оценили.

Она рассмеялась.

— Еще как оценили! Правда, еще выше я оценила твое умение выражаться. Даже странно, что Селия тебе не высказала тогда.

— Она высказала. Потом.

Значит, настоящий бал. Нет, я, пожалуй, надираться не стану, как ни грустно будет стоять у стенки. Просто улучу момент и исчезну. В конце концов, до сих пор жила без балов и дальше проживу, лучше позанимаюсь в это время.

Правда, настроение у меня испортилось уже сейчас, сколько бы я ни пыталась убедить себя, что, стоя у стеночки, когда другие танцуют, еще никто не умер.

Нет, танцам нас тоже учили — господин барон полагал, что они полезны для осанки и всестороннего развития. Но он прекрасно понимал, что в каждом кругу свои обычаи и едва ли кто-то из нас окажется на дворянском балу. Поэтому танцы нам преподавал выпускник приюта. Я знала кадриль — в «уличной» ее разновидности, ручеек, еще несколько танцев — тех, что отплясывают на свадьбе, где гуляет вся улица, или на другом празднике, где собираются простые люди.

— Кажется, я знаю, чем мы займемся долгими осенними вечерами, — шепнул Родерик мне в ухо, пока Алек с Дейзи наперебой вспоминали, кто и как отчудил на их посвящении.

Я вскинула на него взгляд.

— Ты серьезно?

Он широко улыбнулся и кивнул.

— Если ты не против.

Еще бы я была против!

— Спасибо, — шепнула я.

— Эй, больше двух — говори вслух! — воскликнул Алек, вспомнив о нас.

— Перестань, — отмахнулась Дейзи. Улыбнулась, покосившись в мою сторону. — Пусть себе воркуют.

Я залилась краской, но прежде, чем сообразила, что ответить, кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулась. Это был Феликс.

— Пойдем? — спросил он. — Я разузнал: больше трех часов в день отработку не дают, чтобы осталось время учиться. Значит, раньше начнем, раньше закончим.

Я вздохнула и принялась вылезать из-за стола.

— Давай сумку, — сказала Дейзи. — Закину в твою комнату, а если соседка еще не вернулась, оставлю у вахтерши.

— Да я и сама… — начала было я, но она перебила:

— Холли — тетка суровая, тяжелой работы на кухне хватает, а ты еще, поди, после утрешнего не отошла. У меня, помню, первые дни из-за физухи все болело.

Зря она это сказала. До сих пор я чувствовала себя неплохо, но сейчас разом вспомнилось все случившееся сегодня и заныла, кажется, каждая косточка. Я тряхнула головой, повела плечами, проверяя, как отзовутся мышцы. Ничего, жить можно. В конце концов, я не изнеженная барышня, ничего тяжелее веера в руках не державшая.

— Я приду встретить тебя, — сказал Родерик мне вслед.

Я обернулась и кивнула ему в ответ. Заметила, как насупился Алек, и на миг почувствовала себя неловко. Но, с другой стороны, я не строила ему глазки, значит, и не виновата ни в чем. И вообще, не о парнях сейчас стоит думать.

Раздатчица, услышав про отработку, поджала губы и исчезла за дверью в задней стене, чтобы вскоре появиться из другой двери, рядом со стойкой. Мы прошли по узкому коридору и оказались на кухне.

— Явились, дебоширы? — Дородная женщина средних лет уперла кулаки в бока. — Начнем с посуды, а потом и другая работа для вас найдется.