Сиротка
Шрифт:
Вечер в тепле уютного дома прошел на удивление приятно. Лора слушала дочь, которая поверяла ей свои детские воспоминания, грустные и веселые. Часто в них звучало имя Симона.
— Он все время надо мной подтрунивал, — говорила Эрмин. — Временами я его просто ненавидела. Однажды Бетти заплела мне в косы красивые розовые ленточки. Симон тайком взял у матери ножницы и обрезал мои ленты. Как я расстроилась! Я думала, что меня за это накажут. И все-таки мы с ним всегда хорошо ладили. Нам было весело играть вместе. Больше всего мы любили пасти корову. Дети из других семей тоже выводили на луг своих коров, и тогда
Звонким и звучным голосом девушка рассказывала матери о часах, проведенных под крышей монастырской школы и в доме семьи Маруа. Открывала свои наивные детские секреты, например, как Арман разбил фарфоровый кувшин и они вместе спрятали осколки за домом тележника, у которого куча мусора была больше, чем у любого другого жителя поселка.
— Но что мне нравилось больше всего, когда я была маленькой, так это первый снег. Все вокруг становилось белым и очень красивым. Вокруг водопада все до единой веточки, все травинки, до которых долетали капли, покрывались корочкой льда.
— Но вам наверняка запрещали ходить к водопаду, — предположила Лора.
— Вовсе нет! Бетти разрешала, но брала с нас слово, что мы будем очень осторожны. Мы надевали снегоступы. У меня тоже была пара — старенькие снегоступы, которые Жозеф взял у кого-то из соседей. Симон вез Армана на санках, которые мы сами смастерили из какого-то ящика. Домой мы должны были приходить вовремя, а если опаздывали, Жозеф наказывал мальчиков. Я никогда не могла думать об этом спокойно.
— Неужели он их бил?
— Он порол их ремнем. Другие отцы тоже так поступали. Но мне казалось, что мне так же больно, как Симону и Арману. Да и Бетти каждый раз подолгу плакала.
«Какая все-таки скотина этот Жозеф», — подумала Лора.
— Зимой я каждую ночь ночевала в монастырской школе, — продолжала девушка свой рассказ. — Сестра Викторианна поправляла мое одеяло, и я повторяла молитвы. Как только я начала петь, сестра-настоятельница стала разучивать со мной религиозные гимны. Однажды на перемене две девочки постарше поставили меня на табурет и попросили спеть «У чистого ручья». Мальчики подошли и встали вокруг табурета. Мне тогда было семь лет. Сестра-хозяйка потом меня наказала. По ее мнению, песня была не очень пристойная, да и на сиденье ногами становиться нельзя…
Эрмин улыбалась. Лора гладила ее по волосам. Она была растрогана услышанным.
— Наверное, Господь решил тебя утешить, подарив такой чудесный голос, — мечтательно сказала она.
— Утешить? — повторила Эрмин вопросительно. — Несколько часов назад я рассердилась и рассказывала о грустном, чтобы сделать тебе больно…
— Но это все правда, — отозвалась ее мать. — Сестра Аполлония рассказывала мне, как ты ждала нашего с Жослином возвращения. Ты простила меня, но в глубине души все еще сердишься.
Девушка с нежностью посмотрела на Лору.
— Мама, давай больше не будем говорить об этом. Мне повезло, что меня взяли на воспитание монахини. Они были ласковы, заботились обо мне, Бетти меня баловала… Я не должна жаловаться. Теперь я вновь обрела любящую мать, у меня есть друзья и некое подобие семьи — я говорю о Маруа. И есть возлюбленный, самый красивый на земле.
«Метис! — подумала Лора. — Лесоруб,
который всегда будет переходить с одной делянки на другую. Эрмин испортит себе жизнь, если выйдет за него замуж!»Ответила же она успокаивающим голосом следующее:
— Дорогая, я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Об этом не беспокойся.
Валь-Жальбер, 24 декабря 1930 года
Поселок почти полностью засыпало снегом, который шел непрерывно целую неделю. Глубина белоснежного пушистого одеяла достигала трех футов. Прижавшись носом к стеклу, Эрмин любовалась преобразившейся улицей Сен-Жорж. На крышах соседних домов и на навесах громоздились снежные шапки. Огромные сугробы погребли под собой крылечки и деревянные настилы дорожек.
Элизабет готовила рождественский ужин, но вяло, без настроения. Жозеф зарубил петуха, и теперь он тушился в коричневом соусе.
— Странное дело, Бетти! Выпало столько снега, что не стало видно фундаментов домов. Кажется, что улицы исчезли!
— Некому их расчищать, — со вздохом отозвалась молодая женщина. — Раньше по улицам ездили машины, телеги, грузовики и прибивали снег. А теперь, даже если нас совсем занесет снегом, важные господа с фабрики не придут расчищать нам дорожки!
— Я спрашиваю себя, как живется в такое время в лесу бедным лесорубам, — сказала Эрмин. — Раньше эта мысль не приходила мне в голову. Они наверняка мерзнут, и кормят их плохо…
Она очень волновалась о Тошане. Жизнь на лесоповалах была опасной и полной трудностей.
— Они живут в хижинах, у них есть женщина, чтобы приготовить еду и просушить белье, — пробормотала Бетти неохотно. — Но некоторые из них пьют слишком много спиртного. В былые времена отец Бордеро навещал поселковых лесорубов, и часто они не были рады его видеть. Этим людям не хотелось слушать проповеди, а еще меньше — упреки!
После преждевременных родов молодая женщина сильно изменилась: перестала радоваться жизни и совсем не следила за собой. Волосы она теперь повязывала платком и носила старое серое платье. Такой наряд старил ее лет на десять, не меньше. Эрмин это очень расстраивало.
— Бетти, почему ты не поставила елку? — тихо спросила она. — Эдмон очень расстроился. У нас еще есть время. Я могу тебе помочь.
— Ну конечно! Ты пойдешь в лес, где снегу по пояс, и срубишь дерево? — иронично отозвалась хозяйка дома. — Жозефу нужно было позаботиться об этом и самому все сделать. Я не пойду в церковь. Корова все время лежит. Думаю, вечером она отелится.
Эрмин ответила не сразу. Она как раз думала о том, что яркое радостное пламя, которое зажглось в ее душе с приездом матери, превратилось в кучку раскаленных красноватых углей.
«Хотя от них по-прежнему исходит тепло», — утешила себя девушка.
Элизабет словно прочла ее мысли.
— У Лоры все в порядке? — спросила она.
— Иногда — да, иногда — не очень, — ответила Эрмин. — Последняя метель напугала даже экономку, а ведь Мирей родилась в этих краях. Но мама не испугалась. Думаю, у нее очень сильный характер.
— Жаль только, что из-за снегопада почта опаздывает. Сегодня утром почтальон не приходил. Бедная моя Мимин, мне кажется, Шардены тебе не ответят.