Система Геном. Том 1

— Стрелял там, небось? — подколол Савва, блондин с кривым носом, сломанным ещё в юности на какой-то пьяной разборке. — Пам-пам, Ван Дам? — Он хмыкнул, закатив глаза, и ткнул пальцем в пузырёк в своём бокале с нефильтрованным. — Этот будет Ипотечный кризис 2007, а вон тот, мелкий, — Миллениум, решил вот сейчас.

— Ну так, маленько, — буркнул Иван, отмахиваясь, как от назойливой мухи. Его уже затянуло в водоворот разговоров, и он еле выгребал, чтобы не утонуть в болтовне пацанов, что сыпали вопросами, как патронами из автомата.

— Миленько, — протянул Савва, любитель каламбуров и пива в равной степени, и снова уставился на свой бокал, будто там открывался портал в другую реальность, где он был бы не просто пивным философом, а кем-то покруче.

— Ты там тоже дрался, что ли? — кивнул на баул Витя Полулюкс, здоровяк с лицом, будто высеченным из кирпича топором скульптора-алкаша. — Или просто шмотки тягал, как грузчик на складе?

— Ага, в спорт-роту попал, — коротко бросил Иван, умолчав, как именно это случилось. Четверо придурков в умывальнике решили, что он годится на роль поломойки, а он доказал обратное — сначала шваброй, расколов её о чью-то башку, а потом кулаками, превратив их рожи в мясной фарш. Командир после этого только хмыкнул, почесал затылок и перевёл его к спортсменам, где он и оттачивал своё мастерство.

— И как там? Не растерял сноровку? — Андрей подался вперёд, сверля брата взглядом, в котором читалась смесь гордости и вызова. Для него Иван был не просто роднёй, а легендой — тот, кто мог дать отпор, несмотря на разницу в весе и габаритах, что теперь, после армии, стала ещё заметнее.

— Да тебе, медведь, теперь не поздоровится, — ухмыльнулся Иван, чувствуя, как внутри разгорается знакомый азарт, как костёр от первой искры.

— Да ну, — отмахнулся Расул, чернявый боксёр с вечно кислой миной, сидевший чуть поодаль. — Пока ты в армии пузо чесал да строем ходил, братишка твой всех на лопатки клал. Превзошёл тебя, Вань. Из любителей против него теперь и соперника не сыскать, хоть обзвони все залы города.

— Борьба мнение, — встрял Савва, вставая со стула с театральным пафосом, будто актёр на сцене Большого театра. — Всё, лопнул мой кризис! — Он прижал руку к груди и поклонился, чуть не опрокинув свой бокал, что вызвало дружный гогот за столом.

Иван лишь хмыкнул, не вступая в спор. Он знал, что брат — зверь, и гордился этим, как медалью, которую можно повесить на грудь и носить с ухмылкой. Да и сам в армии не просто время тянул — армейский рукопашный бой стал для него откровением, мясорубкой без правил, где все его навыки срослись в одно целое. Никаких тебе рамок и рефери с их свистками, только ты и цель: вырубить врага любым способом, хоть кулаками, хоть локтем, хоть подручным дрыном. Удары из бокса, броски из дзюдо, болевые из самбо, плюс пара грязных приёмчиков, которым не учат на татами, вроде удара пяткой в колено или пальцами в глаза. Кулаки? Это когда под рукой нет ничего лучше, а лучше всегда находилось — швабра, ремень, даже ложка из столовки однажды пошла в ход. В ринге он расслаблялся, а вот АРБ дал ему то, чего всегда не хватало — свободу бить так, как душа пожелает, пока противник не рухнет в пыль.

— Дядь! — рявкнул Лёха Рыжий, весь в шрамах и с взглядом, как у дворового пса, готового вцепиться в глотку. — Телик погромче сделай, там что-то интересное!

— Ага! — буркнул дядя Ваня, хозяин кабака, и щёлкнул пультом, чуть не расколов его о столешницу.

Экран ожил, будто проснулся от долгого сна. Камера медленно ползла по тёмной студии, выхватывая из полумрака странные штуки: старый радиоприёмник под слоем пыли, звёздную карту с красными метками, кусок метеорита в стеклянном кубе, будто из фильмов про конец света. Заиграла тревожная музыка — синтезаторный аккорд, от которого кровь стыла в жилах, а по спине пробегали мурашки. Заставка передачи «Код Вселенной» вспыхнула на экране, и голос за кадром, глубокий, как бездна под ногами, начал отсчёт: «Три… Два… Один… Мы не одни».

Иван закатил глаза до потолка, схватил кружку с пивом и двинул к дальнему столику, где симпатичная официантка складывала салфетки, бросая на него игривые взгляды из-под длинных ресниц. Последние отношения сгорели через два месяца армии — девчонка не выдержала писем и редких звонков, а он и не особо горевал. Теперь он был готов вернуться в мир, где не только мужики с бритыми затылками и казарменные байки, но и такие вот взгляды, от которых внутри что-то приятно шевелилось.

— Куда… — начал Андрей, но тут же осёкся: — Понял, ловелас.

А пацаны уже залипли на экран, как мухи на липучку. Обычно такую чушь они бы пропустили мимо ушей, но в последние дни все будто с ума посходили с этой инопланетной темой — от бабок на лавочках до пацанов в спортзале.

Ведущий в чёрном костюме стоял под прожектором, седина на висках блестела, как сталь под светом луны:

— Друзья, если вы смотрите нас в записи — завтра может быть поздно. Мир на пороге того, что перевернёт всё. Они готовы заговорить. Не смейтесь! — он резко повернулся к камере, и в его глазах мелькнули кадры старых плёнок с НЛО, дрожащие и выцветшие. — Вчера в обсерватории под Нижним Архызом поймали сигнал. Каждые 13 часов — не шум, а чёткая последовательность простых чисел, как в послании «Аресибо» 74-го. Кто его отправил, мать их?

Музыка нарастала, метроном стучал, как пульс перед боем, отдаваясь в висках. На экране замелькали архивные кадры: круги на полях под Тверью, выжженные за ночь, — копия звёздной схемы из созвездия Лиры, будто кто-то расписал траву космическим граффити.

— Ну вот, делать нечего этим инопланетянам, только круги выжигать, как малолетки с зажигалками! — фыркнул Расул, плюнув в сторону.

— Кто знает, что у них в башке, — задумчиво протянул Рыжий, самый впечатлительный из всей шайки, уже вцепившийся взглядом в экран.

Дальше — кадры с МКС: серебристые точки петляли за станцией, будто играли в догонялки на скорости света. Тень на снимках марсохода — слишком ровная, слишком живая для камня, словно кто-то прошёл мимо камеры и ухмыльнулся в объектив. Эксперт, баба в очках с синими стёклами, теребила кулон в виде ДНК, будто он мог её спасти:

— Мы искали углерод, а они, может, плазмоиды. Помните свечение над Петрозаводском в 77-м? Элементы вне таблицы Менделеева. Это не корабли, а сущности, живые и чёрт знает какие.

Ведущий расхаживал по студии, тень его ползла по звёздной карте на стене, как призрак грядущего пи**еца:

— А теперь главное, — он вбил каблук в пол, будто гвоздь в крышку гроба, — три дня назад все радиотелескопы — от Зеленчука до Аресибо — словили один сигнал. Не звук. Запах! — он вскинул руку, и экран заполнили формулы, будто из учебника для гениев-шизиков. — Миндаль и озон. Психологи из НИИ говорят: это тест. Они проверяют, хватит ли нам ума почувствовать послание кожей, лёгкими, инстинктами, мать их!

— Это вы серьёзно смотрите? — хмыкнул Андрей, качая головой.

— Тсс! — зашипел Рыжий, чуть не подавившись пивом.

Свет в студии погас, из темноты донёсся голос, смешанный с треском, как из старого динамика: — Слушайте… Смотрите… Дышите… Координаты — Стоунхендж. Дата — полнолуние.

Дядя Ваня вырубил ящик одним ударом по пульту.

— Ну дядь! — завопил Рыжий, чуть не пролив пиво.

— Хватит хернёй головы забивать! Вам и так все мозги повышибали, а этот ещё официанток моих отвлекает! — прогремел хозяин, косясь на Ивана с кустистыми бровями, сдвинутыми в грозную линию.