Систематизатор 3

И сам по себе тот факт, что этот кто-то пользовался ножом для того, чтобы резать мясо, уже говорил о том, что этот кто-то — разумен. А с разумными существами в мире, на который наступало Основание, ситуация довольно непростая — практически все они тем или иным образом пытаются меня убить.

По-хорошему было бы уйти отсюда, но, во-первых, негоже оставлять у себя в тылу неведомую опасность, которая может атаковать, едва только я повернусь спиной, а во-вторых, я так и не нашел то, что мне нужно.

На мгновение я даже задумался, а не достать ли мне дробовик в пару к Лизе, которую я держал в руке еще с того момента, как только припарковался возле магазина и приделал зараженного. Подумал — и так и не стал доставать, внимательно оглядевшись и уделив особенное внимание проходу, ведущему дальше, в глубину помещений магазина. Здесь, в обвалочном цехе, уже было довольно тесно, а что там дальше, в глубине магазина, и вовсе не представить. Но, если включить логику и вспомнить, как любят всякие коммерсанты использовать любой квадратный сантиметр свободного пространства, легко было бы предположить, что там внутри вообще не развернуться, тем более с помповой дурой больше метра в длину.

Поэтому я решил обойтись Лизой. Пальцами развернул ее клинком вниз, переложил в правую руку, а левую выставил перед собой, чтобы, если не смогу увидеть противника, то хотя бы нащупать его, и ударить вслепую, и двинулся дальше вглубь магазина. Отодвинул занавесь, точно такую же, какая отделяла торговый зал от обвалочного цеха, и оказался в коротком и узком коридоре. Справа хорошо виднелись двери холодильных камер — точно таких же, какие были на нашей базе, слева — сплошная стена, буквально через двадцать метров изгибающаяся под прямым углом и превращающаяся в поворот.

Не сводя взгляда с этого поворота, я подошел к первой морозилке и дернул за ручку. Она послушно подалась, я потянул дверь на себя, открыл ее и быстрым взглядом окинул внутренности. Внутри никого не было, если не считать несколько целых туш, висящих на крюках, и совершенно неопределимое количество уже разделанного мяса. По крайней мере, никого живого тут не было точно. А если бы и было, то в такой температуре (а в морозилке было минус десять) точно долго не смог бы просидеть.

Закрыв дверь, я проверил и плюсовую камеру тоже, и в ней было все то же самое, только чуть менее хорошо сохранившееся. Главное — что там тоже не было никого живого и тем более опасного для меня.

Получается, единственным местом, где мог скрываться неведомый мясоед, оставался только тот самый поворот, к которому я уже приблизился вплотную.

И раздавшийся за поворотом тихий, едва слышный, шорох, только утвердил меня в моих подозрениях.

Сменив нож на дробовик, я по широкой дуге досмотрел угол, но все, что за ним обнаружилось — это еще одна дверь. Наполовину открытая, она вела в какой-то небольшой офис, судя по тому интерьеру, что можно было ухватить взглядом через небольшую щель — компьютер, принтер, офисное кресло, лежащее на полу…

И блестящий свежий красный след от маленькой ладошки на белой пластиковой дверной ручке.

Я подошел вплотную к двери, распахнул ее ногой и ввалился в офис. Крутнулся вокруг своей оси, едва не задевая дробовиком стены, чуть не споткнулся об еще один стол, заваленный бумагами, бросил под него короткий взгляд и наконец нашел то, что искал. Вернее, «кого» искал.

Под столом, сжавшись в маленький испуганный комок, и стреляя из-за коленок огромными желтыми глазищами, сидела самая натуральная кошкодевочка из аниме! Из копны длинных каштановых волос у нее торчали огромные меховые уши, сейчас сложенные вдоль головы, а желтые глаза непривычного разреза, практически круглого, имели самый натуральный вертикальный зрачок.

На этом странности найденного существа не заканчивались, а только лишь начинались. Вся она (а это была именно самка, если, конечно, в их биологическим виде два пола, а не один или например восемь), была покрыта белыми тонкими линиями, складывающимися в какие-то рисунки, причем непонятно было — это татуировки или это так от природы у нее, для какой-нибудь там мимикрии.

А вот вертикальные полосы на лице, от линии роста волос и до носа, у нее точно были для мимикрии. То ли они по какой-то причине не избавились от них в процессе эволюции, то ли — чем черт не шутит! — все еще активно пользовались таким странным атавизмом. Впрочем, если эта кошкодевочка на самом деле представитель какого-нибудь туземного племени, вроде тех, что на Земле до сих пор охотятся с копьями, то тогда ничего удивительного — для нее все это будет только в плюс. Кстати, это объяснило бы заодно и маленький красный камешек, то ли наклеенный на лоб, то ли вживленный прямо в кожу — туземцы любят такие украшения.

А еще логичнее это объяснило бы то, что кошкодевочка попала к Основанию — просто за ее племя, затерянное где-нибудь в непроходимых джунглях, субъекты принялись в последнюю очередь.

В том, что это милое испуганное существо тоже является субъектом Основания у меня не было ни малейшего сомнения — «ревизия» ее игнорировала. И этого было вполне достаточно, чтобы делать выводы, даже несмотря на то, что у девушки не наблюдалось никакого оружия или снаряжения Основания. Да что там — у нее вообще ничего не наблюдалось! На ней даже из одежды-то было только что-то вроде короткой юбки из меха, даже скорее, просто куска шкуры, повязанного поверх бедер, и узкой полоски какой-то ткани, перетягивающей грудь. Даже на ногах у нее не было никакой обуви, даже обмоток каких-то или портянок.

И все же это был субъект Основания. Даже несмотря на отсутствие оружия и брони, даже несмотря на свой милый внешний вид, она оставалась одной из тех, кто ответственен за все то, что сейчас происходит с планетой. В конце концов, она может просто банально наткнуться на нашу базу и передать остальным ее местонахождение, что было бы очень и очень нехорошо. Как бы мило и неопасно она ни выглядела, если оставить ее в живых, я могу горько об этом пожалеть. Она — враг.

Поэтому с тяжелым сердцем я поднял опущенный было дробовик и направил его на кошкодевочку.

Глаза ее расширились еще больше, так, что, казалось, заняли половину лица, а потом она уткнулась носом в колени, пряча взгляд, отгородилась от меня тонкими полосатыми ручками, в одной из которых был зажат злополучный кусок сырого мяса, и тонко прокричала:

* * *

Меня словно током прошибло. Все волосы на теле будто бы встали дыбом, а палец, который уже наполовину выбрал слабину спускового крючка, парализовало против моей воли.

Ведь я ее понял. Может, не до конца, может, один звук из ее крика по-прежнему остался для меня невоспроизводимой и невоспримаемой абракадаброй… Но я ее понял! Я понял, что она мне сказала!

Или я сам решил, что понял? Может, я сам ищу оправдания для себя, чтобы не стрелять?

Я слегка прикусил губу изнутри, чтобы чувство боли вернуло меня в реальность, и сквозь сжатые зубы процедил:

— Повтори?

* * *