Системный сбой
Шрифт:
Целтин, пользуясь заминкой, огляделся.
Всё те же бордовые тона. Платиновый ноутбук очень ярко контрастирует с тёмной лакировкой стола. Воль одной стены выстроились высоченные шкафы, на полках которых покоятся переплёты старинных книг – видимо, коллекционные собрания сочинений известных классиков. Чуть поодаль разместился небольшой журнальный столик с декоративным глобусом из папье-маше. На противоположной стене висит невиданный коллаж, совмещающий творения Босха и современный авангардизм. Однако из-за тусклого света – не разглядеть, что именно изображено. Под ногами приятно пружинит ковёр. Окна задёрнуты
Целтин чуть было не присвистнул – сколько раз не бывал у Самохина, сюда его хозяин так ни разу и не пригласил. Видимо, разговор и впрямь обстоял серьёзный. И явно не касался работы, как подумал Димка.
Самохин оторвал горлышко от губ, прищурился, чтобы лучше видеть гостя.
– Знаешь, Серый... Ты прости, что так вышло. Просто достало уже всё. Вся эта круговерть. И впрямь бессмысленно выходит. Живём, проживаем, умираем... А кто-то даже этого не может. Понимаешь? Просто жить. Просто жить, потому что ему запретили, – взгляд Самохина затуманился; он смотрел поверх головы Целтина, куда-то в одному ему зримую точку.
– Вадим, что случилось? Расскажи.
– Точно не будешь? – Самохин приподнял графин.
– Нет.
– Ладно. Короче, дела обстоят так, – Самохин вдруг перестал растягивать слова, его взгляд сделался осмысленным; если бы Целтин не видел своими глазами, что творилось за столом и после ужина, тут, в кабинете, подумал бы, что хозяин квартиры и вовсе не употреблял.
– Так вот... – Самохин вынул из подлокотника кресла декоративную пепельницу, чиркнул непонятно откуда взявшейся зажигалкой, задымил материализовавшейся из ниоткуда сигарой. – Год назад я решил заняться благотворительностью.
– Похвально.
– Да как сказать... Один знакомый посоветовал, – Самохин откашлялся, плеснул в стакан из графина. – Тебе, может быть, не понравится то, что ты сейчас услышишь, но буду откровенен, чтоб избежать недомолвок. В общем, занимаясь благотворительностью, можно отмазаться от налоговой. Причём хорошо отмазаться. Берёшь, скажем, под опеку детский приют или школу, делаешь простенький ремонт, помогаешь приобрести необходимый инвентарь, покупаешь детишкам какие-никакие игрушки. А в ответ на это, государство частично освобождает от уплаты налогов.
Самохин неожиданно умолк.
– Но ведь всё равно благое дело, – решил поддержать друга Целтин.
– Да, возможно. Смотря с какой стороны посмотреть. Вот наша корпорация и взяла под патронаж один из детских домов Самарской области. А точнее Сергиевский приют для детей-инвалидов.
– А почему так далеко?
– Коммерция. Не столь важно.
– А я тут причём?
– Ты... – задумчиво протянул Самохин. – Ты очень причём.
– Прости, но я не понимаю, – Целтин развёл руками.
– Сейчас поймёшь, – кивнул Самохин, отпивая из стакана и закуривая вместо закуски. – Где-то чуть больше полугода назад мне на электронную почту написал тамошний директор. Не подумай, он писал и раньше, по общим вопросам, но... В том письме он упомянул твою фамилию.
– Мою?
– Да, твою. Дело в том, что у них в стационаре на лечении находится двенадцатилетняя девчушка... не помню имени. У неё какая-то странная болезнь...
что-то вроде бодрствующей комы или...– Да, есть такая, – кивнул Целтин. – Человек жив, но не проявляет умственной активности. Как растение.
– Хорошо, значит ты в теме. Так вот, как я понял из письма, такая дрянь приключается после травм или инфекционных заболеваний.
– Чаще всего, да.
– Вот... А с этой девчушкой не всё так просто. Она в коме с момента рождения.
– Этого не может быть!
– Вот и директор так утверждает. Но так есть.
– Скорее всего, ошибочный диагноз.
– А какой верный? – Самохин смотрел из-под густых бровей, буравя Целтина пристальным взглядом.
– Боюсь, это можно определить только на месте, проведя ряд необходимых обследований, – Целтин тряхнул головой, словно таким образом пытаясь стряхнуть с себя победитовый взгляд друга. – А они точно уверены, что нет умственной активности? Может просто ЦРБ в тяжёлой форме... или аутизм.
– На все сто. Потому и разыскивали тебя. Только связаться не смогли – у тебя ведь даже мобильника нет. Решили попробовать через меня.
– И почему ты заговорил об этом только сейчас?
Самохин наморщил лоб, о чём-то размышляя.
– Я забыл тогда, грешным делом, каюсь. Просто завертелся, дел немерено, сам понимаешь. Да и какая-то пелена снизошла, на голову, как туман: тут помню, тут не помню... Как в кино! А директор этот так больше и не написал.
– Почему ты решился на разговор по прошествии полугода?
Самохин прижал руку к груди слева.
– Вадим, всё хорошо? – забеспокоился Целтин.
– Да, не дрейфь, – Самохин поморщился. – Тут что-то не так уже с неделю. Видимо, совесть проснулась. Вот о чём мы сегодня так и не поговорили... Хотя это всё батя. Старый хрыч всегда приходит ко мне, когда я пру поперёк его воли. Его не смущает даже собственная смерть, понимаешь?
– Точно всё в норме? – Целтин ощутил спиной мурашки.
– Не настал ещё мой час, и ты его не торопи, – Самохин для убедительности глотнул вискаря; на счёт содержимого бутылки Целтин больше не сомневался, от меньшего градуса Вадим Станиславович просто бы «поплыл».
– Так что им нужно от меня? – спросил Целтин и без того уже зная ответ на свой вопрос.
Самохин снова прищурился, только на сей раз не для того, чтобы гость не двоился, а пытаясь прочесть по лицу, что у того на уме. Тут-то Целтин и догадался, откуда всё это. Они же служили в разведке, и, помнится, пару раз Самохину удалось подобным образом провести «духов» – изображая пьяного, на деле таковым не являясь. Чёртов лис и сейчас вёл потайную игру. Но вот только с какой целью?
К глубочайшему сожалению, Целтин пока не мог ответить на этот вопрос.
– У тебя когда последний раз отпуск был? – со всё тем же характерным прищуром спросил Самохин.
Целтин открыл рот, но так ничего и не выдал. Не помнил он, когда был этот последний раз... да и был ли он вообще.
– Мать честная... – только и молвил Самохин, потирая подбородок.
– Просто работы много. Штат маленький. Не на кого положиться, кроме Жени... А вешать всё на неё одну, как-то неправильно.
– Неправильно жизнь просто так прожигать! Ей-богу, как маленькая шестерёнка. Только без обид.