Сергей Михайлов

Сизиф

Рассказ

– Волоки его сюда, ублюдка!

Дверь в дежурную часть с силой распахнулась, и в полутёмное помещение влетел человек, с ног до головы укутанный в длинный балахон, напоминающий одеяние средневековых монахов. Не удержавшись на ногах, он тяжело рухнул на исшарканный сотнями ног кафельный пол. Следом в дежурку, заполнив сразу всё её пространство, ввалились три дюжих милиционера с "калашами" в руках. Один из них, в погонах старшего сержанта, с перекошенным от ярости ртом, мощным ударом сапога отбросил упавшего в угол.

– Остынь, Гусь, - осадил его второй.

– Следы останутся, потом не отмоешься.

– Да хрен с ними, со следами, - тяжело дыша, прохрипел тот и, вложив в удар всю свою силу, вторично всадил сапог в неподвижное тело.
– Отвечу, коли спросят, ни за чьи спины прятаться не стану. Была б моя власть, убил бы мерзавца!

Он ударил в третий раз. Тело в углу застонало.

Третий блюститель порядка, лейтенант, строго произнёс:

– Гусев, прекрати! Сначала выясним, что это за тип. Оформим задержание по всем правилам.

Гусев вытер пот со лба тыльной стороной ладони и смачно сплюнул.

– Ла-адно, лейтенант, валяй, оформляй. Но запомни: живым он отсюда всё одно не выйдет, это я тебе, лейтенант, обещаю.

– Ты уверен, что это он?
– спросил второй милиционер.

Из глотки Гусева вырвалось нечленораздельное хрипение.

– Ты что, Барсук, за идиота меня держишь? Скажи, я похож на идиота, а?!

– Ну-ну, не ерепенься, Гусь. Давай спокойно во всём разберёмся.

– А не могу я спокойно, понял?
– ревел Гусев, брызжа слюной.
– Не могу! Вы-то с лейтенантом позже подоспели, когда всё уже было кончено, а я видел! Всё, с самого начала! Видел, как эта мразь ту девчушку, совсем ещё подростка, тесаком полосовала! И как кровь хлестала из рассечённого горла, тоже видел! Не успел я, лейтенант, понимаешь, не успел... У меня ведь у самого дочка в тех же годах! А если б он и её так, а? Если б и её?..

– Сядь, - строго потребовал лейтенант, - и прекрати истерику. Разберёмся. Барсуков, где нож?
– обернулся он ко второму милиционеру.

Тот молча бросил на стол тяжёлый металлический предмет, завёрнутый в полиэтилен. Это был большой нож, густо перепачканный в крови.

– Этот?

Гусев мельком взглянул на орудие убийства и пожал плечами.

– А я почём знаю! Разве в темноте разглядишь, чем он её...

– Тот самый, лейтенант, - сказал Барсуков.
– Я его на месте преступления подобрал. Уже после того, как Гусь того типа свалил.

Лейтенант медленно приблизился к "тому типу".

– Вставай!

Человек в углу зашевелился и с трудом сел. Лейтенант ткнул его стволом автомата под рёбра.

– На ноги вставай, дерьмо!

Тот кое-как поднялся и упёрся спиной в стену. Его всего трясло.

Это был высокий худой человек, облачённый в некое подобие плаща или, скорее, хитона. Хитон был мокрым от крови. Капюшон, надвинутый на самые глаза, полностью скрывал лицо.

– Имя?

Человек не реагировал.

– Имя, сука!!
– взорвался лейтенант.

Человек чуть шевельнулся, но снова не издал ни звука.

– Он что, издевается?
– подал голос Барсуков, мрачнея.

– Дай его мне, лейтенант, - хрустнул челюстями Гусев.
– Я его паршивый язык живо развяжу. Он у меня...

– Назад, Гусев! Я сам с ним разберусь.

– Воля твоя, лейтенант, - угрюмо проворчал тот, нехотя возвращаясь к столу.
– Только я бы с ним особо не церемонился. Пришить выродка - и делу конец. Оказание сопротивления, попытка к бегству - не мне тебя учить.

Лейтенант резко повернулся и в упор посмотрел на подчинённого.

– Я сам с ним разберусь, ясно?
– медленно повторил он, чётко печатая слова.

– Ясно, - буркнул Гусев.

– То-то. Итак, - продолжил лейтенант, снова повернувшись к задержанному, - в молчанку играть будем? Ла-адно. Твой инструмент?
– он кивнул на нож.

Человек в хитоне судорожно вздохнул.

– Ты сказал, - глухо произнёс он.

– Что значит - ты сказал? Отвечай на вопрос!

– Мой.

– Та-ак. Ладно, идём дальше. Полчаса назад ты был задержан на месте преступления. Отвечай, это ты убил ту девочку?

– Д-да.
– Голос его задрожал.

– Зачем?

– Вот-вот! Пусть ответит!

– Сядь, Гусев! Итак, повторяю вопрос: зачем ты это сделал?

– Я пришёл, чтобы принять на себя ваши грехи.

– Что он там мелет, а? Какие на хрен грехи? По-моему, самое время парней из психушки вызывать. У него явно крышу сорвало.

– Психиатрической экспертизы ему так и так не избежать, Барсуков, сказал лейтенант.
– Человек с нормальной психикой никогда такого не сделает.

– Какая, к лешему, экспертиза, лейтенант!
– рявкнул Гусев.
– Зуб даю, этот маньяк-убийца отсюда живым не выйдет!

Человек в хитоне зашатался, ноги его подкосились, и он медленно сполз по стене на грязный заплёванный пол. Из-под капюшона донеслось тихое всхлипывание вперемешку с причитаниями.

– Нечего сопли на кулак мотать!
– брезгливо сплюнул на пол лейтенант. Мразь, мать твою... Вставай! Давай, выкладывай всё! От начала и до конца. Ещё что-нибудь за тобой числится? Отвечай!

Человек в хитоне глухо заговорил:

– Да... очень много... Бензоколонка... на прошлой неделе...

– Что?!
– лейтенант побагровел.
– Бензоколонка - твоих рук дело?

Тот обречённо кивнул. Гусев виртуозно выругался.

В памяти лейтенанта всплыла картина недельной давности: бушующее пламя на фоне вечернего неба, чёрного от копоти и дыма, взрывающиеся ёмкости с горючим, искорёженное взрывом строение, пять минут назад ещё бывшее зданием бензоколонки, остовы дотла выгоревших машин, обуглившиеся трупы, вопли раненых, всеобщая паника и проклятия... Зрелище было настолько жутким, что несколько ночей кряду после трагедии лейтенант боялся уснуть: едва он закрывал глаза, как перед глазами воскресали видения того страшного дня.

При пожаре погиб его сосед по лестничной клетке, с которым он, коротая досуг, в своё время сыграл не одну сотню партий в шахматы.

– Барсуков, зафиксируй признание!
– сухо распорядился побледневший лейтенант.
– Что ещё?
– Голос его, обращённый к задержанному, был резким, безжизненным, лишённым каких бы то ни было интонаций.

– Не могу...
– всхлипнул человек в хитоне.

– Сможешь, - процедил лейтенант сквозь плотно стиснутые зубы. Смо-ожешь, мразь. Ну!