Сизиф
Шрифт:
Понятливый Барсуков не стал задавать лишних вопросов и вслед за лейтенантом молча покинул дежурку. Гусев остался с убийцей один на один.
– Ну теперь-то ты мой, урод, - оскалился он, снимая автомат
Человек в хитоне медленно поднялся и выпростал вперёд правую руку.
– Остановись, человек! Ты станешь таким же убийцей!
Гусев поднял автомат на уровень груди.
– Плевать!
– Нет!!!
– дико завопил человек в хитоне.
– Эй, что у вас там происходит?
– послышался из-за двери голос лейтенанта.
– Всё в полном ажуре, лейтенант, - полуобернулся Гусев к двери, ухмыляясь.
– Задержанный готовит побег. Принимаю меры.
– Заканчивай, Гусев, не тяни резину.
– О'кей, лейтенант... Ты готов, урод?
– снова повернулся он к убийце.
– Я не дам тебе убить меня, слышишь? Не затем я пришёл в мир, чтобы плодить грех. Тяжкий грех человекоубийства.
– Не убью, говоришь? А вот мы сейчас посмотрим!
Однако выстрелить Гусев не успел. Неуловимым движением человек взмахнул рукой, которую прятал в складках своих одежд, и по самую рукоятку
всадил себе в грудь длинный острый кинжал.– А, чёрт!..
– выругался Гусев.
Нож! Тот самый нож, который сегодня уже послужил орудием убийства и который невероятным образом вновь оказался в руках убийцы. Гусев так и не понял, когда тот успел схватить его со стола, где нож, всеми забытый, ещё минуту назад лежал в качестве вещественного доказательства совершённого накануне преступления.
Сползая по стене, убийца медленно оседал на пол. Из груди его вырвался хриплый, булькающий стон.
В помещение влетел лейтенант, за спиной его маячила испуганная физиономия Барсукова.
– Да что тут у тебя происходит, чёрт возьми?
Гусев молча ткнул стволом автомата в сторону умирающего.
– Он сам... себя... ножом...
Человек в хитоне отходил. Взгляд его стал мутным и безразличным, на губах выступила кровавая пена. Но прежде чем жизнь окончательно покинула это уродливое тело, он собрался с последними силами и страстно прошептал:
– Отец, Ты снова покинул меня! За что? за что? Неужели я опять сделал что-то не так?