Скачу за радугой
Шрифт:
— А что? — растерялся Генка.
— А то! — поднялся начальник. — Подъем скоро. Давай беги!
Генке показалось, что начальник подмигнул ему. А может, просто моргнул. От ветра. Или песчинка в глаз попала. Генка виновато улыбнулся и медленно пошел к мосткам. Ему все время хотелось оглянуться, он с трудом удерживался и только у самых мостков поглядел на начальника. Уже одетый, начальник стоял на берегу и, сунув руки в карманы брюк, смотрел куда-то поверх Генкиной головы. Генка обернулся, задрал голову к небу, но, кроме белых облаков да зеленых верхушек сосен, ничего не увидел. Он опять оглянулся
Когда Генка вернулся в спальню, там еще стояла сонная тишина. Он хотел растолкать спящих, но раздумал и, распахнув окно, уселся на подоконник.
Лагерь оживал.
Потянулись к столовой ребята из дежурного отряда. Прошел к умывальникам заспанный Витька-горнист. Пробежал завхоз Аркадий Семенович. Неужели узнал про плафоны? Да нет! Что ему в такую рань в клубе делать? Он всегда куда-то торопится.
Сначала у дальних дач, а потом все ближе и ближе зазвучал горн.
— Подъем! — закричал Генка и забегал между койками, срывая одеяла. — Подъем, гаврики!
Мальчишки тянулись за одеялами, зарывались головами в подушки, недовольно бормотали. Генка набрал полную грудь воздуха и гаркнул басом:
— Встать!
Мальчишки чертиками повскакали с коек. Генка стоял среди вороха раскиданных одеял и смеялся…
На утренней линейке второе звено поразило всех своей загадочной важностью. Приехавшая из города Людмила недоуменно поглядывала то на них, то на Вениамина. Но вожатый стоял с таким безмятежным лицом, будто тишь да гладь в его отряде явление ничем не примечательное. Так же невозмутимо вел он отряд в столовую, и угадать что-нибудь по его лицу было невозможно.
Главные события развернулись после завтрака.
Второй отряд сортировал на клубной веранде собранные накануне лекарственные травы. Занимались этим, в основном, девочки. Мальчишки заявили, что они не кролики и рыться в траве не будут. Одни играли в «морской бой», другие катали бильярдные шары. Вениамин им не мешал. Он опять погрузился в очередную книгу. «Семерка» в играх участия не принимала. Чинно сидела у стены, посматривала на потолок и таинственно переглядывалась.
— Эту траву отдельно кладите, — поправил очки Вениамин. — Краситель.
— Кто? — не отрывая глаз от плафонов, спросил Конь.
— Краситель, — чуть заметно улыбнулся Вениамин. — Материю можно красить. Очень красивый цвет получается. Алый!
— Алый? — ухмыльнулся Пахомчик, разглядывая потолок.
— Угу! — кивнул Вениамин и закрылся книгой.
Генке показалось, что он не то хрюкнул, не то поперхнулся. Но когда открылась дверь и на веранду вошли начальник лагеря, Аркадий Семенович и Людмила, лицо у Вениамина было непроницаемо серьезным. Ребята поднялись.
— Сидите, сидите… — рассеянно кивнул им начальник и поднял голову к потолку, пересчитывая глазами плафоны.
— Ну?! — всплеснул руками Аркадий Семенович. — Что я говорил?
— Да… — промычал начальник. — Действительно… А вчера не было?
— Да нет же! — прижал обе руки к груди Аркадий Семенович. — Я вечером заходил. А теперь — пожалуйста! Висят как миленькие! Вы думаете, это все?
— Что еще? —
нахмурился начальник.— В комнатах вожатых нет двух плафонов.
Шурик коротко вскрикнул и зажал рот ладонью. Генка погрозил ему кулаком и посмотрел на Вениамина. Тот был по-прежнему спокоен.
— Безобразие! — начала медленно краснеть Людмила. — Орешкин!
Генка привычно шагнул вперед.
— У тебя совесть есть?
Генка пожал плечами.
— Спит у него сейчас совесть, — сказал начальник. Но смотрел он почему-то не на Генку, а на Вениамина. — По ночам просыпается. Так, Орешкин?
Генка молчал.
— Молчишь?! — почти простонала Людмила. — Как хотите, Николай Иванович, но я больше с ним не могу! По-хорошему — молчит! По-плохому — молчит! А потом опять все сначала!
— Что именно, Людмила Петровна? — поинтересовался начальник, посмотрев на Генку так, словно никогда раньше не видел.
— Все! — Людмила была уже совсем красной. — Буквально все! Эстафета добрых дел — Орешкин с компанией в кусты, сбор макулатуры — нет Орешкина с компанией, санитарный день — Орешкин в баню не идет!
— Вода горячая кончилась, — подал наконец голос Генка.
— Все успели помыться, Орешкин! — зашлась Людмила. — Исключительно все! Даже обслуживающий персонал. Кроме Орешкина с компанией! А теперь плафоны! Тут пропали, там висят. Тут висят, там пропали. Это же издевательство! Где плафоны из комнаты вожатых? Я тебя спрашиваю, Орешкин?
— Плафоны я разбил, — сказал вдруг Вениамин.
— Ты?.. Вы?.. — оторопела Людмила.
— Я, — спокойно подтвердил Вениамин.
— Каким же образом? — обернулся к нему начальник.
— Мячом, — невозмутимо ответил Вениамин. — Хотел на шкаф забросить.
— Мячом, значит? — прищурился начальник.
— Мячом, — кивнул Вениамин. — Стоимость плафонов прошу вычесть из зарплаты.
— Так, — почесал за ухом начальник. — Ну что ж… Считаем, что с этим выяснено.
— И все-таки с Орешкиным надо решать, Николай Иванович! — не сдавалась Людмила. — Я настаиваю. Категорически!
— Ладно. Решим, — сказал начальник и опять повернулся к Вениамину. — А осколки куда дел?
— Выбросил, — кротко поглядел на него Вениамин. — В лесу где-то.
— Зачем же так далеко?
— Для порядка.
— Ну, ну… — Начальник с интересом оглядел Вениамина и направился к выходу. Завхоз заспешил за ним. Ребята опять встали.
— Садитесь! — Людмила, сцепив руки за спиной, отчего плечи ее некрасиво поднялись, прошлась по веранде. Постояла у окна, побарабанила пальцами по стеклу и сказала дребезжащим голосом, от которого всем захотелось откашляться: — Сейчас по лагерному плану поход в соседний совхоз. Будем встречаться с партизанами, героями войны.
Отряд радостно зашумел. Людмила подняла руку, дождалась тишины и отчеканила:
— Вся дружина пойдет, а Орешкин с компанией останутся. Заменят дежурных по кухне.
— Еще чего! — пробурчал Пахомчик. Людмила сделала вид, что не расслышала.
— Отряд дежурит завтра, — осторожно напомнил Вениамин.
— Давайте не будем обсуждать мои решения, — нахмурилась Людмила.
— Хорошо, — согласился Вениамин. — Но мне кажется…
— Все! — оборвала его Людмила. — По горну стройте отряд.