Скандальная измена
Шрифт:
А теперь…
От мысли, что я могу вдруг оказаться выброшенной, не нужной, да еще и без копейки, окатывают ушатом холодной воды. Чувствую слабость в конечностях, почти хватаюсь за стойку.
– Простите, всё же отказ… Может у вас есть другая карточка? – Консультант спрашивает с не меньшей надеждой. Я ее понимаю: такого клиента терять не хочется. А меня обжигает ужасный стыд. И снова злость.
– Давайте еще раз попробуем эту.
Она кивает, я прикладываю…
Не верю в Бога слишком сильно, но сейчас прошу его, чтобы это оказалось дурацким совпадением.
– Нет… Не проходит…
Я в жизни не испытывала такого жгучего унижения, как вылетая из магазина без покупки и с валящим из ушей паром.
Как он мог… Черт… Вот как он мог?!
Дрожащими руками дергаю замок на сумке, но даже он меня не слушается. Ругаясь сквозь зубы, кое-как достаю телефон, чуть не уронив.
Я хотела, чтобы это он мне позвонил? Хотела разозлить его и вызвать на разговор? Видимо, я совсем не знаю своего мужа, потому что пока всё наоборот.
Злюсь я и в который раз за этот бесконечный день сама пытаюсь до него достучаться.
Длинные гудки бьют по моим истрепанным нервам. Кажется, что если он не возьмет трубку, я сорвусь и поеду скандалить в его офис. Силой заставлю его опомниться и перестать творить несправедливость, пока это не разрушило мою к нему любовь и уважение.
Игорь берет на десятом. Я слышу вздох, потом только какое-то уставшее:
– Да, Агат… Я недостаточно ясно выразился утром?
Меня трясет сильнее. Это он показывает, как сильно от меня устал? За полдня? Я все больше подозреваю неладное. Вдруг это не глупая случайность, а злой умысел? Только чей?
– Ты заблокировал мне карты? – Хочу получить моментальный ответ, но в трубке повисает тишина. Что это значит? Он не думал, что посмею наглеть и звонить, когда узнаю? Почему тогда хотя бы не предупредил?
– Как ты это обнаружила? – Ненавижу манеру Игоря задавать встречные вопросы. Рычу внутри, а снаружи надсадно дышу.
– В ювелирном бутике! Мне уже паковали покупку, но из-за твоей идиотской шутки…
Договорить я не успеваю. Игорь шумно выдыхает и ругается сквозь зубы, а потом я слышу холодное:
– Решила порадовать себя подарком в честь нашего развода?
Глава 4
– Решила порадовать себя подарком в честь нашего развода?
От произнесенного без капли тепла вопроса потряхивает. Первым делом мне хочется бросить в ответ импульсивное: «да!», но я прикусываю кончик языка и глубоко дышу.
– Знаешь что… Это тебе под хвост попала какая-то вожжа, и ты решил, что нам нужно развестись. Я с тобой разводиться не собираюсь. – Чеканю так, как будто на все сто уверена в том, что у меня хватит сил подтвердить слова действиями. Хотя на самом деле… Это у Серебрянского толпа высококлассных юристов, у меня – только задетая гордостью и жажда доказать мужу свою невиновность.
Игорь молчит. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы представлять, как от злости волнуются скулы и, возможно, даже венка на виске вздулась.
Обычно, если у него случался сильный напряг на работе, я целовала его в тот самый висок, шептала
всякие глупости, пошлости, нежности, отвлекала от сложностей на себя. А теперь сама стала причиной неконтролируемого нервного напряжения, пусть и не по своей вине.Я уверена, что статья в журнале задела его ужасно сильно. За пять лет знакомства ни разу не видела его таким.
– И что же ты сделаешь? – В голосе мужа слышится сразу и усталость, и ирония.
А я фыркаю.
– Посмотришь… – На самом деле, понятия не имею, но так быстро сдаться не могу. – Но заблокировать мне карты – это было низко, Игорь. Низко! Неужели ты не знаешь, что обвиняемым в самых ужасных преступлениях все равно дают последнее слово? Неужели ничего не слышал о презумпции невиновности?
Муж дослушивает, а потом громко и неправдоподобно весело смеется. Мы с ним – два ужасных актера. Я знаю его слишком хорошо, чтобы не сомневаться в том, что на самом деле мужу ни черта не весело.
– Я так понимаю, ты тратила время не зря… Вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, писала пламенные речи, только знаешь, что, родная?
Его обычное обращение «родная» сейчас бьет в грудь и оттуда прокатывается по всем нервным окончаниям. В нем не тепло, желание, похоть, к которым я привыкла, а издевка.
– Развод будет. Это не обсуждается. В твоих интересах не трепать мне нервы сверх меры, потому что иначе… – Игорь тормозит. Решается, что ли? Я не знаю, что скажет, но волнуюсь сильнее.
Сажусь на лавку возле декоративного фонтанчика и не видящим взглядом смотрю на снующих вокруг людей.
– Что иначе? – Спрашиваю севшим, каким-то высушенным будто голосом. Сама не знаю, зачем.
– Посмотришь, – а получив неопределенный ответ, внезапно для себя же выдыхаю. Закрываю глаза и сглатываю. Я не готова осознать, что этим утром проснулась в мире, где вместо моего лучшего в мире любящего мужа рядом… Негодяй.
– То есть, ты еще не придумал, чем будешь меня шантажировать?
– Агата…
Игорь пресекает, и пусть я вроде как уже не обязана ему подчиняться, но на властное обращение реагирую привычно – прижимаю уши, как послушный, пусть и бунтующий время от времени, щенок.
Внутри меня столько сомнений и страхов, что они мешают вести конструктивный диалог. Я понятия не имею, как буду жить, если Игорь не пойдет на попятную. И речь, конечно же, не о деньгах.
Мы же детей планировали… Вдвоем хотели… Я занималась обустройством детской, которая непременно нам пригодилась бы. А теперь?
– Что там с карточкой? – после недолгой паузы муж переспрашивает тоже слегка севшим голосом.
Я совсем его не понимаю, честно. Он то кажется злым до бешенства, то каким-то даже… Заботливым?
– В ювелирном я получила три отказал от банка.
– Сумма какая? – Игорь включает деловой тон, у меня ноет сердце. Хочу попросить: разговаривай со мной, как с женой, а не сотрудницей, но сдерживаюсь.
Озвучиваю, чувствуя, как щеки вспыхивают стыдом. Сама понимаю, что психанула. Но я очень хотела привлечь его внимание.