Скандальные признания

Граф сузил глаза.

— Если бы ты была моему кузену лучшей женой и не позволила бы ему за время вашего брака разорить наши поместья, они были бы сейчас не при мне, а при твоем сыне. Если бы ты была лучшей женой, кузина Дебора, не сомневаюсь, ему бы не пришлось искать утешения в игорных домах Сент-Джеймса. И он не оставил бы своему преемнику несколько жалких фартингов.

Дебора вздрогнула и разозлилась на себя за то, что ее задели эти жестокие слова. Хотя какая-то ее часть, стойкая ко всем увещеваниям, сочла их правдой. Она была ужасной женой, но это не означало, что она должна принимать как должное осуждение Джейкоба, сама себя она судила куда строже. И будь она проклята, если станет извиняться за свое замечание о часах!

— Продолжай, ты можешь меня не стесняться, Джейкоб, — сказала она с чопорной улыбкой.

Лорд Кинсейл с негодованием посмотрел на нее, потом повернулся спиной и, шумно откашлявшись, обратился к слугам.

— Как вам уже известно, Кинсейл-Мэнор ограбили, — объявил он. — Из этого сейфа похищена самая ценная вещь в доме. Могу добавить, он оснащен одним из самых сложных современных замков. Следовательно, это не обычный грабитель. Бесстыдный мошенник, угрожающий светскому обществу похуже чумы.

Его светлость поднял руку с каким-то предметом и театрально помахал им перед своей аудиторией. Все как один ахнули. Кое-кто из слуг облегченно выдохнул, ибо стало ясно, что прислугу никто не подозревает.

Дебора поначалу не поняла значение предмета. Не обычное перо, а очень приметное, длинное с сине-зеленым глазом. Павлинье перо. Значит, прошлой ночью на нее свалился знаменитый Павлин!

Ну и ну! Она столкнулась с Павлином или, точнее, Павлин столкнулся с ней! Дебора вполуха слушала, как Джейкоб обличает его преступления, и пыталась осознать случившееся. Без удивления смотрела, как слуги по очереди отрицают, что слышали или видели нечто необычное. То же самое и с другими преступлениями Павлина. Никому не удавалось застать его за «делом», даже мельком увидеть, как он уходит. Он обводил вокруг пальца всех сыщиков с Боу-стрит, приходил и уходил неслышно, как кошка. Уже почти два года никому не удается его поймать. Он открывал замок любой сложности и проникал в самые охраняемые дома.

Когда гостиная наконец опустела, лорд Кинсейл снова обратил свое внимание на Дебору.

— А ты? — требовательно поинтересовался он. — Ты не видела этого мошенника?

Она вспыхнула. Одному Богу известно, сколько у нее было возможностей, но она так и не привыкла вилять и уклоняться от ответов.

— С какой стати я могла что-то видеть?

— Я знаю о твоих ночных прогулках, — сказал лорд Кинсейл.

Дебора вздрогнула.

— Да ты и выглядишь виноватой. Я не такой дурак, каким ты меня считаешь, кузина. — Он позволил себе небольшую улыбку и продолжил: — Мой главный конюх видел, что ты бродишь по парку, как призрак.

— Я никогда не считала тебя дураком, только бесчувственным. Да, я выхожу ночью подышать, в этом доме у меня проблемы со сном.

— Без сомнения, из-за нечистой совести.

— Из-за воспоминаний.

— Скорее из-за неприкаянных душ, — мрачно парировал лорд Кинсейл. — Но ты не ответила на мой вопрос.

Дебора прикусила губу. Она знала, что должна ему рассказать, но просто не могла заставить себя говорить. Тайная обида на совершенно необоснованное и предубежденное отношение и гнев на собственную трусость вылились в бунтарский порыв.

— Я ничего не видела.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Ты не сказал, что именно украли, Джейкоб.

— Очень ценную вещь.

Встревоженная такой уклончивостью, она вопросительно подняла бровь.

— К чему такая таинственность? Это были правительственные бумаги? Боже мой, Джейкоб, — притворно ужаснулась она. — Только не говори, что потерял какой-то секрет государственной важности?

— Это была личная вещь. Мое недавнее приобретение. Я не хочу уточнять, — взорвался лорд Кинсейл.

— Но сыщикам с Боу-стрит тебе все же придется рассказать.

— Расследование будет конфиденциальное. У меня нет желания, чтобы имя Кинсейлов полоскали в скандальной хронике.

Дебора была заинтригована. Джейкобу явно неуютно отвечать на вопросы. Взгляд, брошенный на Маргарет, подсказал, что ее светлость также не в курсе. Велик был соблазн расспросить Джейкоба подробнее, но интуиция подсказывала помалкивать. Кроме того, она сомневалась, что сможет продолжать лгать, если ей снова будут задавать вопросы.

Самое время сейчас благоразумно сбежать, пока он отвлекся, Дебора знала, что лучше от него не отмахиваться.

Она обратилась к леди Кинсейл:

— Какой кошмар, кузина Маргарет. Вы, должно быть, совсем выбиты из колеи и нуждаетесь в отдыхе. Я не имею права вас так затруднять. Думаю, мне лучше свернуть мой визит. Я уеду сегодня же утром, как только все будет устроено.

— О, но в этом нет никакой надобности, кузина Дебора.

Но лорд Кинсейл прервал их разговор:

— Полагаю, ты не рассчитываешь, что я стану оплачивать твои расходы на почтовую карету?

— Я уеду вечерним дилижансом, — холодно ответила Дебора. — Ты можешь проявить широту души и распорядиться, чтобы меня отвезли к почтовой станции.

— Кузина Дебора, в этом действительно нет никакой необходимости. — В голосе леди Кинсейл звенели нотки отчаяния.

— Дорогая, если кузина Дебора так хочет, не будем ее отговаривать. Я прикажу подать двуколку. — Лорд Кинсейл позвонил в колокольчик. — Через час. Надеюсь, ты не станешь заставлять моих лошадей ждать?

— Не стану, и даже попрощаюсь с вами прямо сейчас, чтобы их не задерживать, — ответила Дебора, пытаясь скрыть облегчение.

— Кузина Маргарет. — Она сжала руку ее светлости. — Джейкоб. — Она присела в нижайшем реверансе. — Желаю вам удачи в возвращении похищенного. Благодарю за гостеприимство, но мне нужно поторопиться, чтобы вовремя закончить сборы. До свидания.

— До следующего года, — слабым голосом попрощалась леди Кинсейл.

Дебора было заколебалась, но осторожность вновь перевесила. Она подозревала, что неприятнее, чем принимать в гостях вдову своего кузена, для графа выслушивать отказ от дома этой самой вдовы.

— За год многое может случиться, — загадочно произнесла она и вышла, закрыв за собой дверь и страстно надеясь, что это уж точно в последний раз.

Глава 2

Лондон, три недели спустя

Эллиот подавил зевок и вытащил из жилетного кармана часы. Пять минут третьего ночи, а его приятель Каннингем и не думает уходить. В игорном салоне Брукса царила напряженная тишина, которую изредка нарушали лишь звон монет, шумные глотки спиртного, щелканье карт да негромкий гул, когда кто-то поднимал ставки. Игроки затаив дыхание следили, как стопки векселей и гиней меняют своих владельцев, и старались не выдать своих эмоций.