Скандальный брак

— Деньги. — В улыбке Дома сквозила горечь. — Я отказал.

— Понимаю. — Рутерфорд не шелохнулся.

— Неужели? Файрхавен мне все рассказал.

— Что именно?

— Что Филип не мой отец, черт побери! — Одним прыжком Дом оказался перед Рутерфордом. — А теперь ты скажи мне правду! Ты-то, разумеется, знаешь ее.

Их взгляды встретились, тая в себе что-то очень глубокое и сильное. Неожиданно Рутерфорд почувствовал, словно у него тяжесть сняли с плеч. Путь назад отрезан, и у него нет иного выбора, кроме как рассказать Доминику правду. Вместе они смогут сохранить этот секрет и защитить семью от скандала.

Герцог открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он покачнулся, хватая ртом воздух. Голову словно сжало тисками. Рутерфорд с трудом держался на ногах.

— Дом, Боже… — еле выговорил он.

Доминик испытующе посмотрел на деда и, когда тот замолчал, резко повернулся и выбежал из комнаты.

— Подожди, — выдохнул Рутерфорд, но Дома уже не было.

И тогда старик закричал от боли. Падая вперед, цепляясь за дверь, он подумал, что настал его конец — над ним склонилась смерть. Его окутала темнота. Но в этой кромешной темноте крохотным огоньком теплилась одна-единственная мысль: он не может умереть, пока не скажет Доминику всю правду; впереди его ждет последняя битва — битва за спасение своей семьи.

Глава 24

Когда Анна вернулась в Рутерфорд Хауз, он показался ей странно тихим.

Она провела утро в Гайд-парке, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды окружающих. Ей с трудом удалось сдержаться и не нагрубить тем нескольким дамам, что решили по-дружески поговорить с маркизой Уэверли. Анна была в таком замешательстве, что даже забыла имена собеседниц. Все, что осталось в памяти, — это приглашения на несколько вечеров, точные даты которых уже выветрились из головы. Сейчас она не в состоянии вести светскую жизнь.

Все прошлую ночь Анна не спала. Под утро она разрыдалась, потому что отчаянно желала Доминика, потому что любила его. Всего несколько дней назад ее мечты, казалось, воплотятся в реальность. Но это был обман. Дом не любил ее, а если правы Белла и Патрик, то он даже пытался избавиться от нежеланной жены.

Но они ошибаются — Анна отказывалась верить в преступные замыслы Дома.

Она должна забыть свою обиду и страх и мыслить логично. Надо признать тот факт, что кто-то собирается ранить ее или даже убить. Скорее всего, это Фелисити: ведь именно кузина оказывалась неподалеку каждый раз, когда происходило что-то необычное. При всем том Анна не могла понять, как же Фелисити удавалось так легко проникать в чужую спальню. Тихий голос в глубине ее сердца призывал Анну пойти к мужу и поговорить с ним. Как средневековый рыцарь из баллад. Дом убьет негодяя и спасет ее. Если, конечно, сам не является тем негодяем.

В холле ее приветствовал Калдвел.

— Калдвел, кто-нибудь есть в доме? — неуверенно спросила Анна, оглядывая пустынный холл.

— Да, миледи. Его светлость сейчас находится в гостиной.

Анна подумала, не обратиться ли ей со своими бедами к герцогу Рутерфорду. К сожалению, он слишком сильно любит Дома и будет настаивать, чтобы она простила его внука. Правда, вне всякого сомнения, он немедленно начнет расследовать серию странных происшествий. А что если Дом и есть ее тайный враг? Что если по какой-то неясной причине он решил просто слегка попугать ее? Но ведь Дом занимался с ней любовью! Нет, воображение заводит ее слишком далеко, она не должна думать о предостережениях Беллы и Патрика.

— А… маркиз?

— Он ушел несколько минут назад и не предупредил, когда вернется.

Анна немного успокоилась.

— Пожалуйста, пришли ко мне Беллу, — сказала она, поворачиваясь к лестнице.

Но Анна так и не поднялась на второй этаж. Вместо этого она остановилась, раздумывая, почему бы ей не сказать герцогу хотя бы часть правды — то, что кто-то хочет причинить ей вред и что это может быть Фелисити Рид? Анна знала, что она плохая актриса и Рутерфорд сразу же заметит, что за ее словами скрывается больше, чем она сочла нужным рассказать. Что ж, ей придется выдержать допрос с пристрастием и не произнести ни слова о своих сомнениях по поводу Дома.

Перед закрытой дверью в библиотеку Анна немного помедлила. Герцог, скорее всего не хочет, чтобы его беспокоили. Она легонько постучала. Когда никто не ответил, Анна решила, что Рутерфорд, вероятно, задремал.

Однако что-то смущало ее. Непонятно почему, но Анне не понравилась тишина за дверью. Рутерфорд, наверное, спит, но все же Анна решила проверить.

Она открыла дверь, и ее глазам предстала ужасная картина: словно лишенная жизни восковая кукла, на полу, раскинув руки, лежал герцог Рутерфорд.

Однако герцог был жив. Закутанный в одеяла, он неподвижно лежал в кровати. По словам врача, он перенес апоплексию.

Анна с трудом сдерживала слезы. Калдвел тоже тихонько плакал, ухаживая за хозяином, он плакал с того момента, как, услышав крик Анны, вбежал в библиотеку. Неподалеку стояла Белла, а еще одна служанка разводила огонь в камине.

— Скажите правду, доктор Мансли, — дрожащим голосом спросила Анна, — каковы ваши прогнозы? Его светлость останется жив?

Врач собирал инструменты,

— Надежды мало, миледи. Апоплексия часто принимает тяжелые формы, и ее жертва лежит без сознания, так же как сейчас его светлость, пока ее не заберет смерть. Другие приходят в себя, но никогда больше не могут двигаться или разговаривать. В этом случае восстановление речи и движения практически невозможно. Однако больные все понимают, способны видеть, слышать и думать. Анна с тревогой взглянула на герцога.

— И так бывает всегда?

— Очень редко больной приходит в себя. У него частично восстанавливаются речь и движения, хотя бы верхней половины тела. И только один из сотни может вернуться к нормальной жизни.

— Но какая-то надежда все-таки есть?

— Едва ли, особенно если герцог не очнется в ближайшие двадцать четыре часа, — твердо ответил врач.

Анна присела на кровать и взяла Рутерфорда за руку.

— Спасибо, доктор.

— Не благодарите меня, я ничего не сделал, но я часто предупреждал его светлость, чтобы он меньше пил и курил. — Доктор вздохнул. — Если он придет в себя, немедленно пришлите за мной.

Анна кивнула, глядя на лицо герцога, которое сейчас, когда он находился между жизнью и смертью, казалось еще более старым и морщинистым. Она с силой сжала его руку.

— Ваша светлость, вы нам так нужны… Пожалуйста, очнитесь, пожалуйста, боритесь за свою жизнь! Но Рутерфорд лежал все так же неподвижно.

— Ваша светлость, — рыдала Анна, — я знаю, что это слишком дерзко, но я должна сказать вам, я так полюбила вас за эти годы! Вы были удивительно добры ко мне, и я благодарю вас за все. Пожалуйста, выздоравливайте!

Калдвел, по щекам которого текли слезы, подошел к кровати и встал за спиной Анны.

— Мы все молимся за ваше выздоровление, ваша светлость, — хрипло проговорил он. — Все слуги любят вас как родного, простите уж мою откровенность, сэр.