Скандинав

— Беру всех. С чего вдруг такая щедрость, заморыш?

Как и положено настоящему торговцу, думающему о своем благосостоянии, полянин думает о вверенных ему Аскольдиром деньгах, за которые наверняка отвечает головой. И ему любопытно, почему вдруг даны называют заниженную цену за отменный товар. Конечно истинную причину никто не скажет, но спросить он обязан.

— Шишак, — викинг впервые за все время обращается к толстяку по имени. — Передай Аскольдиру, что отныне это будет новая цена, если он будет торговать с нами.

— Ой ли?

Шишак не делано изумляется, при всей своей прошаренности не сумев скрыть сей факт, отпечатавшийся на лице. Он не задаёт вопроса, но по всему его виду считывается — с какого это перепугу разбойники поставляют товар? У хазар налажена торговля с местным людом и разрывать имеющиеся договоренности они не хотят.

Однако меняется и лицо викинга. Он вмиг серьёзнеет, от налета доброжелательности не остаётся следа, исчезает напускное гостеприимство. Теперь в нем я узнаю того самого варвара, который накануне жег города и убивал славян, будто мясник.

— Теперь мы тут хозяева, — в его голосе звучат металлические нотки.

Шишак подбирается от этих слов, расправляет плечи. Делает все то, чтобы потянуть время с ответом, потому что не знает, как реагировать на услышанное. По всей видимости, слова викинга не укладываются в голове полянина. Наконец, молвит.

— Нам надо подумать…

Викинг снова превращается в душку хозяина, принимающего гостей.

— Для того, чтобы лучше думалось великородному Аскольдиру, мы преподносим подарок — забирайте бесплатно остальных пленных. Они ваши.

— Эм, — тут уже Шишак не теряется. — С чего данам такие подарки раздавать? Аскольдир никак не баба, чтобы приданное брать. Если нам понадобятся еще рабы, мы заплатим за них монетой.

— Я не сомневаюсь, мы только хотим чтобы Аскольдир как следует распробовал наш товар, — поясняет викинг.

Толстяк переглядывается с одним из своих людей, а потом даёт добро, принимая щедрое предложение.

— Благодарю, — говорит он.

— Ах да, — спохватывается викинг. — Если случится так, что Аскольдиру понравится наш товар, мы бы очень хотели, чтобы он замолвил о нас самому кагану. Мы готовы поставлять товар не только в град высокородному, но и в Хазарию.

Шишак, меняется в лице также, как минутами ранее викинг. Теперь он не такой уверенный и веселый, он серьёзен и задумчив. Смекает, что перед ним не совсем обычные разбойнички а захватчики, силой заграбаставшие власть, да интервенты, но власть новая и с ними необходимо считаться.

— Забираю, — наконец, говорит он, тем самым подвтерждая, что выполнит просьбу дана. — Вот этих оставлю, они нам без надобности… да и тебе полагаю тоже? Ты ведь ко мне на торг пришел.

Викинг соглашается. «Вот этими» оказываются седая старуха и трое мужчин под сорок, которые и вправду выглядят выжатыми после перехода из Новгорода в Полоцк и вряд ли сдюжат во время нового перехода. Вряд ли я выгляжу лучше оных, разве что мне больше повезло.

Не успеваю задуматься над тем, какова будет судьба этих людей, как викинг отдаёт короткий приказ, от которого волосы на голове встают дыбом.

— Убейте их.

Глава 8

Бежать!

Очевидно, что у меня нет другого адекватного шанса спастись из лап своих новых «владельцев», кроме как дать деру при первом случае. Кстати слово владельцы выношу за кавычки, эта компашка есть рабовладельцы, настоящие и без всяких «но». Поэтому впереди маячит перспектива жалкого рабского существования в стане врага. И не просто врага, а прислужника хазар, проводника их хрен-пойми-каких прихотей на русской земле…

Поэтому — БЕЖАТЬ!

Скукоживаюсь, мелькает мысль — что если угрозы, озвученные мерзавцем Шишаком, пойдут в ход? Представляю тут же, как попаду в каганский гарем, где мне отрежут яйца на входе. Дай бог, если орудие преступления в руках палача окажется таким же острым, как меч у викинга, но ведь для «таких» нужд заточкой могут не заморачиваться — плоть резать, не панцирь вскрывать. И яйца тогда не отрежут, а оторвут. Ну или отпилят, к примеру…

Бр-р-р.

И будет «гудбай девушки», даже поананировать не смогу, нечем будет. По телу от таких размышлений идёт дрожь. Конвоиры, перед тем как упечь меня в трюм смотрят с нескрываемой усмешкой: ну-ну, земляк, твоя песенка спета — ходить тебе голубчик без яиц и разговаривать писклявым голоском.

Да уж, перспективы рабства ужасают. Поэтому, как только мы выезжаем из Полоцка, я разрабатываю плана побега. В голову лезет всякая чушь, я успеваю перебрать несколько первых пришедших в голову вариантов и один за другим отметаю все, как негодные. Ну совсем нелепица — поэтому мимо. Голова поначалу работает тяжело и отказывается слушаться.

Отмечу, что Шишак с братьями полянами, прибыли в Полоцк водным путем, имея в своем распоряжении отменные вместительные ладьи. Водным же путем, отряд Шишака движется обратно. С той лишь разницей, что трюм одной из ладей забит рабами, все равно, что безликим скотом. На борту яблоку негде упасть. Туда, где стандартно помещается дюжина человек ухитрились воткнуть всех пленных, проданных и дарованных данами. Как? Ладно, расскажу! Мы сидим друг у друга на головах, нюхаем нечистоты не только корабля, где пахнет плесенью вперемешку с запахом человеческих тел. По-русски говоря — собственные и соседские жопы, в которые мы разве что носами не окунаемся. После длительного перехода с серьезными физическими перегрузками, с зашкаливающим уровнем стресса, когда дристаешь дальше, чем видишь из-за несварения желудка (а жопу, на секундочку подтереть нечем), запах жуткий. И чувствуется запах особенно отчетливо, потому что все пленники скручены и связаны по рукам и ногам. Люди не могут не то что бежать, они едва шевелятся. А некоторые от страха издают неприличные звуки — пердят и отрыгивают. Но на этом подробности прекращу. Главная польза из всего этого для меня — возможность восстановиться как следует.

Едем дальше — любые варианты бегства, что приходят мне в голову, я заворачиваю с порога. Отсюда не сбежать, если только на ладью не приземлиться космический корабль, который заберет себе нас, рабов, на опыты. А если рассматривать более приземленные и оттого более реальные варианты? Ну допустим, чудом веревки удастся перетереть или развязать (я одно время залипал на познавательные ролики в сети по типу «Как освободиться, если тебя привяжут к батарее»), так на ладьях вооруженные люди. Предположить, что я проскочу и выпрыгну в воду — так меня добьют копьем при попытке к бегству. Будь я хоть тысячу раз Майкл Фелпс, но живым мне не уйти это сто пудово. Не дадут. Свою рану я выношу за скобки, но и без оной мне не сбежать. Ничего не бьется, планы не срастаются — слишком много погрешности.

Первые лучики надежды появляются в тот момент, когда я впервые слышу из уст одного из своих конвоиров словосочетание «из варяг в греки». Это хорошо известный торговый путь того времени, ведущий из Балтийского моря прямиком в Византию с ее богатствами. Я сперва пропускаю новую информацию мимо ушей, не понимая, как применить ее в своем положении. Но потом это самое положение усугубляется и в голове что-то щёлкает, причем в прямом смысле этого слова. Чья-то неприветливая славянская жопа в очередной раз касается моего затылка, буквально впечатав мою голову в грязные, поросшие плесенью доски трюма. Мне нечем дышать, перед взором мелькают зайчики и вот тут мозг начинает лихорадочно соображать, понимая, что если не придумает вариант спасения — мне крышка… Дно пробито, а значит следует искать способ оттолкнуться и вынырнуть.