Скандинав

В общем ночевали мы в доме головы втроем — я, Мирослав, да Доброжир вместе с нами. Правда последнего я долго упрашивал остаться, чтобы ночью селяне не решили таки близнеца на костер отправить. А наутро, когда помощник старосты не заходя в дом известил, что наша долбленка с припасами готова, я решил, что возьму близнеца с собой на болото, а по пути уже все как есть расскажу. Понятно, что на болоте дела идут совсем не так, как Мирослав себе представляет, но и на костер его никто по новой не начнет затаскивать. Что из этого всего выйдет — посмотрим еще. Мне то лишние руки явно не помешают.

Кстати уже по пути на болото, когда мы отошли на почтительное расстояние от селения дреговичей, Мирослав наконец рассказал мне, что произошло с остальными славянами из Ладоги, о чем я близнеца длительное время расспрашивал, а он как воды в рот набрал. Как я и предполагал, история получилась так себе. Под Новгородом моим товарищам не дали далеко уйти. В первую же ночь, когда славяне развели костер и остановились на ночлег, их группу нагнали викинги, атаковавшие Новгород. Нагнали, напали и забрали всех в рабство скопом. Всех, кроме одного, разумеется — выяснилось, что Мирослав всю ночь от несварения мучился и нет-нет, а в лес бегал, подолгу и помногу справить нужду пытался. Вот так и получилось, что волей не волей, а свою семью близнец в прямо смысле этого слова «просрал» за оным занятием в лесу. Вернувшись — он обнаружил, что у костра никого. Только пламя в ночи горит.

Мирослав после этого бежал куда глаза глядят, а потом шел несколько дней тоже в неизвестном направлении — думал нагнать викингов и даже помышлял добровольно в рабство податься. Несчастный, убитый горем и совершенно сбитый с толку, он в итоге заблудился, так викингов и не встретив. И сам не заметил, как одичал настолько, что питался чем придется и грибы сырые есть начал тоже тогда — еще бы, все подряд в рот тянул. В результате он весь зарос, как Робинзон Крузо, износился и оказался в земле дреговичей, где его князь и дружинники схватили, правда сначала хорошенько по лесу за одичалым торговцем побегали.

Я, слушая его рассказ, для порядка поохал, повздыхал, как следует, чтобы показать свое сочувствие. Потом поддержал предположения Мирослава о том, что его семью еще удастся спасти, ведь возле костра, когда он из леса вернулся, не было тел убитых. Сам при этом прекрасно понимал, что близнец больше никогда не увидит свою большую семью, по крайней мере, в ее прежнем составе.

Потом чуть позже я тоже рассказал в ответ Мирославу свою короткую историю — он тоже и охал и вздыхал и даже расплакался искренне…

— Готово! Собрал, — Мирослав вываливает у выгоревшего костра кучу хвороста, прерывая мои размышления и воспоминания.

Близнец успел собрать внушительную охапку. Выходит, пока он в лесу шлялся, я уже минут пятнадцать, не меньше, стою возле дуба и предаюсь сладостным воспоминаниям. Блин… а еще на него гоню, что мы время теряем, пока он лепешку икорную лопает.

— Не знаю, что ты там выдумал, — продолжает близнец, отряхиваясь. — И знать даже не хочу, зачем тебе эти кучки навоза нужны, — кивает на мои лепешки торфа. — Но говори, что делать — сделаю сразу же. С губами ты меня прям серьезно впечатлил. Я весь в твоем распоряжении буду, потому как безусловно доверяю.

Ну что, я еще раз обвожу взглядом свое болотовладение. Пора начинать обустройство земельки, так сказать. Все что надо… вернее даже не так, все, что мог в условиях 9 века, я от головы получил в полном объеме. Посмотрим теперь, что из этого получится и, что самое главное, как я этим воспользоваться смогу.

— Собирай урожай.

Глава 18

* * *

Денек выдался тяжелым и невероятно долгим, из тех, что навсегда запоминается в череде однообразных дней, ничем не отличимых друг от друга. Так, как сегодня, я в последний раз упахивался до изнеможения, когда с классом ездил в поле картошку собирать, в бывший колхоз. Правда тогда хоть девчонки одноклассницы симпатичные были в той нашей юношеской поездке, и как-то повеселее обстановка в целом складывалась… сегодня же единственная задница на которую мне смотреть приходится с незавидной регулярностью — и то мужская. Это задница моего нового помощничка Мирослава, который раком ходит весь день. Ну ничего, я потерплю, главное, что наши коллективные с близнецом усилия теперь на благое дело направлены и мы начали нахрапом «осваивать целину», вбухивая в освоение болотовладения все свои силы без остатка.

Возимся, значит, час, возимся второй, потом третий уже пошел, и так до самого вечера, но от работы не отлыниваем и даже в голове подобных мыслей не держим. Работы же, между прочим, ни конца, ни края не видно, куда ни глянь. Я запланировал закрыть пятилетку за день. Понятно, что планы приходится корректировать, но когда темнеет, мы с Мирославом работу не прекращаем, хотя переглядываемся то и дело устало, да друг друга подбадриваем, как умеем.

— Работаем? — каждый раз спрашиваю у своего помощничка, когда мы взглядами пересекаемся.

— Работаем, — вздыхая, отвечает тот.

Как говориться — не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Вот мы и не откладываем, руководствуясь старой поговоркой. Тем более, вроде как, что-то из наших общих потуг начинает толковое получаться и первые плоды приносить. Это придает дополнительных сил и мотивации, подтверждая, что мы движемся в правильном направлении.

Что успели сделать за это время, если от слов к делу переходиь? Да на самом деле прям до хрена, аж гордость распирает за собственные труды. Мирослав вон грибы собрал и в кучку свалил. Причем кучка в этот раз вышла раза в два, а то и в два с половиной раза больше, чем я Доброжиру в селение дреговичей накануне приволок. Закончив с уборкой урожая, мой помощничек ямы начал рыть прямо вокруг осушенного болота, это я его об оном попросил. Прошу его ориентироваться на глубину в два локтя и на ширину в четыре (он на языке метрической системы мер не понимает, а я локтях, аршинах и прочем кое-как ориентирусюь.).

Я тоже со своей стороны не бездельничаю и максимально при деле. Первые несколько часов был занят тем, что увеличивал запасы своих торфяных лепешек и без того немалые. За счет того, что работал не покладая рук, к заходу солнца у меня на земле уже лежит без малого две тысячи торфяных кирпичей. Все аккуратненько так разложены, один к одному, в стройных рядах — проветриваются и хорошенько высыхают. Мне же удобно ходить и переворачивать кирпичики, что делаю каждые полчаса, не пропуская процедуры. Новые кирпичики по такой прекрасной солнечной погоде, что была днем, быстро и хорошо подсохли, прям на ура. Те, что первыми лепил — вовсе теперь готовы и в задуманное дело тотчас идут. Ляпота, да и только.

Понятно, что мы изредка все же перерывы делаем, дыхание перевести и промежуточные итоги подвести, да и просто разрядится. Кто хорошо работает, также хорошо должен отдыхать.

— Фу-у-ух, — выпрямляется Мирослав, сейчас как раз у нас очередной такой перерыв, чтобы перевести дыхание. Близнец только закончил ямы рыть и ожидает дальнейших распоряжений от меня. — Что теперь делать, Дрочень? А то я с твоими ямами умотался, думал ни конца ни края им не будет.

Он наскоро вытирает лоб тыльной стороной ладони от пота и на меня смотрит внимательно, выжидая. Лицо в грязище, все перемазано, что не узнать сразу, как шахтер из шахты вышел.

— Давай, наверное, поле зачищай, — говорю после секундной паузы, решив, что делать моему помощничку дальше. — А я пока ямами вырытыми тобой займусь. Ты больше дело сделал.

Сам лицо вытираю, а по сути тоже грязь по коже размазываю и в морщины втираю. Тут захочешь не перепачкаться — не получится. К запаху торфа я кстати уже привык, не так и воняет, если принюхаться чуть. Теперь же, принюхавшись, запах и вовсе кажется приятным.

— Под новый посев зачищать будем? — спрашивает Мирослав с любопытством и уточняет тут же. — Губы хочешь посеять еще? Я только за!