Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде

Нарядившись во все свои регалии, нанесли визит и губернатору. Текущий губернатор Тавриды, брюнет с тонкими чертами лица, длинным носом и изящно очерченным ртом, а также с орденом св. Анны на шее, принял их в своем дворце любезно как родных. Здешний правитель был по совместительству и генералом, и сенатором, и даже в тяжкую годину отечественной войны Двенадцатого года спас поголовно весь Крым от чумы, возникшей в местных деревнях невесть откуда.

Рассказали, что прибыли сюда прямо из Петербурга с секретным предписанием – устроить игрища наподобие античных, всему миру на удивление но в то же время в глубочайшем секрете. Платов звенел орденами, Лиза стреляла глазками, граф Г. понимая субординацию стоял чуть в стороне, но тоже являл собой образец добродетели и целеустремленности. Сомкнутые ряды экспедиционеров не давали возможности улизнуть от исполнения своих обязанностей, так что надо было не только слушать но и входить в курс излагаемого предприятия.

Надо сказать что история, поведанная пришельцами, вызвала у начальника славной Тавриды некоторое недоумение, и он даже поначалу высоко вздернул брови, но более ничем не выдал своего удивления. Ознаменовать окончание великой войны мирным состязанием может быть и казалось разорительным, но зато бесспорно настроило бы граждан на мирный лад и напомнило что трудиться надо усердно, и тогда к пышным хлебам добавятся и радующие глаз зрелища.

Губернатор почувствовал что непременно следует сказать что-то значительное, сообразно моменту, но этот порыв почему-то вылился только в дежурную фразу, которую приходилось часто повторять за неимением других:

– Ну разумеется, всенепременно и всемерно посодействуем… А кстати уж, сколь долго предполагается тут все перечисленное строить и устраивать сии ристания?

Тут правителя губернии заверили что это все случится очень быстро, еще до зимы, и никак не будет противоречить гражданским постановлениям и дальнейшим видам России. Разумеется сказаны были и слова о том что в губернию въезжаешь как в рай, что чудеса природы здесь сочетаются с искусным управлением и победа над чумой ничуть не менее, а может быть и более славна чем победа над французами.

Губернатор, который просился у царя в армию, но был остановлен чумной оказией, услышав это решительно просиял и позволил вновь прибывшим творить на вверенных ему землях все что они хотели, с тем чтобы только не щипать уж слишком обывателей, и даже обещал содействие всех сухопутных войск.

Лесистратова сделала глубокий книксен и на всякий случай покраснела, Платов лихо отдал честь и молодецки крякнул, граф Г. поклонился, метя шляпой пол, а затем щелкнул каблуками и вытянулся, засим вся честная компания выкатилась наружу и со щитом отправилась в ставку верховного командования праздновать успех и строить дальнейшие планы ай-лимпийской кампании.

Решивши таким образом этот насущный вопрос, вновь вернулись к нашим баранам, то есть атлетам, их наставникам и собственно вопросам организационным. стадион и гипподром строились уже ускоренными темпами, но прежде пришлось решить еще мильен проблем и проблемок. Выяснилось что требуется разослать приглашения всем лучшим иноземным атлетам, потому что одни только россияне соревноваться сами с собой тут не могут – надобны и иностранцы. Чтоб нам не посрамить честь отечества потребовались пригласить первейших иноземных наставников, дабы ихние атлеты над нашими не предвозвышались бы.

– Да наши и так всех обойдут, дай только срок и пришпорь как следует! – заявил граф Г. безапелляционно, видимо вспоминая опыт общения с любимой кобылой, которую он назвал «Элен».

– У нас нет времени на долгую беременность – надобно сразу рожать, даже без поцелуев! – пояснила ему Лесистратова, пожалуй даже слишком рьяно взявшись за дело. – Девять месяцев ждать следует только если кавалер попался на дело горячий и охочий – да где ж таких набрать?

Перебрали в уме всех лучших и известных на тот день европейских наставников по плаванью, фехтованию, меткой стрельбе, верховой езде и прочим аристократическим дисциплинам. Граф предложил со своей стороны стрельбу из дуэльного пистолета и ружейную пальбу по подбрасываемым кверху почтовым голубям, Платов напомнил про шермиции – казачьи «примерные бои», словом искали во всех направлениях сразу.

Граф Г. вспомнил правда и о рыцарских турнирах, но Лесистратова с сожалением отвергла это предложение как несовременное, хотя и представляла как здорово было бы устроиться там королевой сердец, ради которой сшибли бы с плеч немало горячих голов. Метание лисиц на дальность броска тоже как-то не покатило, хоть в целом полезность спорта вполне признавалась и для здоровья, и для насаждения имперских традиций, как в Великой Британии. С англичанами впоследствии стали тягаться французы, прибавились скандинавы, дамы стали заниматься гимнастикой, словом пошло-поехало. Но в то время конечно дворяне и их учителя задавали тон, впрочем и ярмарочные силачи тут пригодились бы.

– Надо найти лучших из лучших, трезвых и за дело радеющих, и одарить щедро но соразмерно таланту и усердию! – пояснила Лесистратова стратегию ай-лимпийских расходов.

– А кто усердие проявлять не будет – тех заплечных дел мастерам, хотя ясно, иноземцы учнут визжать что они-де не нашей короны подданные, – расшифровал казак Платов политику в отношении лентяев и саботажников, не желающих трудиться в поте лица своего.

Тут же за работу засадили всю штаб-квартиру экспедиции. Партизанское предложение рассылать корреспонденцию почтовыми голубями отвергли, посему письмоносцам пришлось потрудиться. Фельдъегери и курьеры так и сновали туда-сюда, благодаря близости моря письма отсылали и на почтовых клиперах. Штаб-квартира ай-лимпийского комитета стала похожа на огромную канцелярию, всюду кучковались бумаги, перья, чернила и даже откуда-то завелись жирные канцелярские крысы.

Лесистратова увлеченно строчила послания на немецком, английском, французском, гишпанском языках, так что граф только ахал и удивлялся ее познаниям, тут же на огромные конверты приписывались сложные адреса, накладывались сургучные печати и все это рассылалось в далекие земли. Везде иноземцам обещались самые выгодные условия и райские кущи, впрочем решено было хоть часть жалованья попытаться им выдать ради экономии бумажными ассигнациями.

– Ах, мадемуазель Лиза, это же моветон – экономить на святом, – увещевал ее граф Михайло, но безуспешно.

– Вы промотаете все состояние ай-лимпийской экспедиции! Это же не ваше именьице, которое я уверена тоже скоро будет заложено и перезаложено. Мне надобно блюсти государевы интересы, казны и прочего. И не останавливайте меня, учите лучше свою супругу как женитесь наконец-то, – Лесистратову было ничем не остановить когда она входила в раж экономии.

Еще надобно было выдумать олимпийский девиз. Правда Платов в том никакого проку не видел, а граф Г. полагал что от этого будет даже хуже, но Лиза объявила что без девиза соревноваться олимпийцам никак невозможно и устроила конкурс с фантами и призами. Граф Г. гуманно предложил в качестве девиза благородное выражение «Главное не победа а участие», что должно было утешить тех кто не добежал (не допрыгнул, не доскакал) до финишной черты первым, но Платов немедля указал что негоже-де нам сирых и убогих пустыми словесами утешать, а девизом игр следует сделать слова «За веру, царя и отечество». Лиза на это возразила что цари у всех разные, и у иноземцев тоже есть свои какие-нибудь цари, хоть и захудалые, а ай-Лимпиада на всех одна.

– Благородные рыцари, услышав сей девиз, должны совершать подвиги во имя прекрасных дам! – пояснила она собравшимся.

– Да какие ж у нас рыцари-то? Страна крестьянская, отсюда все и беды. Крестьянин своего брата презирает а барина ненавидит. Птица он ленивая но гордая, пока не пнуть – не полетит. Вот и делай из них олимпийцев! – отвечал на то граф Г., сочетая свои собственные рассуждения о природе сущего с мыслями зачитанного до дыр «Сына Отечества».

В то времена девизы и гербы еще имели хождение и большую популярность. На дворцах, на оружии, на экипажах, на посуде – словом везде где только можно размещались рыцарские гербы с их особыми цветами и геральдическими фигурами, крестами и орлами, и изобретались девизы в стиле «Победа или смерть» или же «Честь всего превыше». Морозявкину было ближе «Надеяться в несчастии», графу же приходился по сердцу призыв к щедрости и справедливости. Благородные дамы тоже могли иметь свой герб, но с рядом ограничений, поэтому Лиза никогда не интересовалась такой ерундой, разве что как сегодня по долгу службы критикуя все что предлагали всякие недотепы.