Сказание о Доме Вольфингов (сборник)

Один старый воин с зажжённым факелом в руке встал между людьми и лесом. Сперва он обратил лицо на юг, к солнцу, затем, развернувшись, медленно обошёл всех собравшихся с востока на запад, пока, наконец, не оказался опять там, откуда начал свой путь. Тогда он бросил факел на землю и, потушив его, вернулся в свой отряд.

В этот момент старец из Дейлингов, что стоял на вершине кургана, вытащил меч и четырежды взмахнул им по направлению четырёх сторон света, и меч засверкал на солнце. Затем старец во второй раз протрубил в боевой рог – и место тинга окутала тишина. Даже в лесу всё затихло, разве что было слышно, как боевой конь бьёт копытом о землю да щиплет траву на поляне. Птиц в этой чаще было мало, а ветра тем утром и вовсе не было.

Глава VIII. Народное собрание жителей Марки

И вот старец возвысил голос и произнёс:

«О, роды Марки, слово, что скажу вам,Услышьте, ибо ныне не случайноСудьба свела нас здесь – огонь зажжён!Пылает факел, дважды рог звучит —Да будет освящён наш тинг! Внемлите,Желающие слушать! Враг идёт,Идёт на наш народ, на наши пашни,Чтоб в пепелище превратился домЗа домом, луг за лугом – всёСгорело…»

Затем старец сел на земляную скамью. Среди собравшихся раздались крики тех, кто желал слушать. Без лишней суеты вперёд вышел некий воин из отряда Верхней Марки. Он взобрался на вершину Холма Речей и громко произнёс:

«Я Борк из рода Гейрингов Верхней Марки. Два дня назад с пятью другими воинами я охотился в диком лесу. Мы вышли из чащи где-то в стране жителей холмов. Пройдя немного по их землям, мы оказались в вытянутой долине, по которой пробегал ручей. Там кое-где рос тис да с краю приютилась маленькая ореховая роща, и около неё мы увидели группу людей с женщинами и детьми. У них было несколько коров и ещё меньше коней, зато их овцы паслись по всей долине. Из земли и ветвей они сделали себе шалаши и теперь разжигали костры, чтобы приготовить пищу, так как уже наступил вечер. Увидев нас, они кинулись было к своему оружию, но мы обратились к ним на языке готов с просьбой о мире. Они поднялись к нам по склону и ответили нам, тоже по-готски, хотя речь их слегка отличалась от нашей. Мы рассказали им, кто мы такие и откуда пришли, и пастухи, обрадовавшись, пригласили нас к себе. Нас радушно приняли и угостили, как смогли, а именно: дали баранины. Мы же поделились с ними добытой в лесу дичью. Так мы и провели всю ночь.

Эти люди рассказали нам, что родом они из пастушеского племени, и что в их земле сейчас идёт война, а вторгшийся враг настолько жесток, что все покидают свои дома и убегают оттуда прочь. Враг этот из могучего народа, о коем ещё тут не слыхали. Он живёт в больших городах на юге. Огромное его воинство перешло горы и Большую Реку, что течёт с них, и напало на одно из поселений пастухов, разбило их воинов, сожгло жилища, убило стариков и угнало скот и овец! Враги угнали даже женщин и детей, словно и те были скотом!

Пастухи сказали, что бежали в эти места из своих домов, находившихся много южнее, и теперь собираются построить новые жилища здесь, в Ореховой долине, в надежде, что эти чужаки, которых они называют римлянами, не пройдут так далеко, а если и пройдут, то пастухи смогут укрыться в диком лесу, что растёт поблизости.

Вот что они нам поведали. Потому мы и послали назад одного из нас – Бирсти из Гейрингов, чтобы он передал эти новости. С ним отправился один пастух, а мы сами пошли дальше, надеясь разузнать что-нибудь ещё об этих римлянах, ведь встреченные нами пастухи сказали, что не вступали с ними в бой, а бежали из страха, только заслышав об их приближении. Так мы вышли в путь, и сопровождал нас только один юноша из пастушьего племени, что носит имя Хрутингов из нагорного народа. Остальные, похоже, были сильно напуганы, хоть у всех у них и было оружие!

Пройдя в глубь той страны, мы убедились, что пастухи нас не обманули. Мы встречали и целые Дома, и группы людей, и одиночек, – все они бежали от обрушившейся на них беды. Многие оказались в нужде, оставив не только поселения, что было небольшой потерей (пастухи строят убогие жилища, ведь они не работают в поле), но и свои стада. Среди встреченных нами беглецов многие участвовали в сражении с римлянами. Они рассказали нам, что враги очень сильны и с ними лучше не вступать в бой, а ещё о том, как ужасно они обращаются со взятыми в плен, как мужчинами, так и женщинами. Наконец, мы услышали и о том, что чужаки возвели стену и построили крепость в этой земле, словно собирались остаться здесь и после наступления зимы. Чтобы из-за Большой Реки к ним могла прийти помощь, они устроили неподалёку от неё ещё несколько крепостей, хотя и не таких больших, как первая, и оставили там опытных воинов. С другой стороны Большой реки уже все народы захвачены римлянами – какие хитростью, какие силой, – и их воины сопровождают римлян в битвах. Нам самим попалось несколько таких отрядов, мы сразились с ними и даже взяли некоторых в плен. Они-то и открыли нам всё это, а также и многое другое, о чём было бы здесь слишком долго рассказывать».

Юноша сделал паузу и оглядел многолюдное собрание. Вокруг сразу поднялся шум, который долго не стихал – воины обсуждали услышанное. Когда же волнение, наконец, успокоилось, юноша вновь заговорил, но теперь его слова сложились в песню, и песня эта была такой:

«О, воины, ещё не всё сказалБорк, родом Гейринг! Эти чужаки,Что строят города в своей земле,Уже наслышаны о Марке: о лугах,О пашнях и о нашей славной жизни,Пробившейся, как пламя, сквозь густойНепроходимый лес. И об отваге знаютМужей народа Марки, о красеЛюбимых наших жён. Всё в алчущей утробеПогубит враг! Он, древо повалив,Сожжёт плоды, что утащить не сможет.В нём ненависть, рождённая тупым,Животным голодом, разбудит жажду крови,И на полях, распаханных клинком,Из года в год будут всходить росткиСтраданий, слёз и горя. Враг жесток,В его пустом, окаменелом сердцеНет места жалости. Всё, что извечно былоНам дорого, он вмиг с землёй смешает,С землёй кровавой – древние святыни…И красоту, смеясь, как филин,Смешает с красной кровяной землёй!Смотрите – вот сбывается проклятье,Нависшее над миром! Так кричатВсе те, кого недавно мы пленили.Враг собирает войско, чтобы нас,Как полноводная река, веснойБедою наводнить. О, воины, сгоритЛюбое слово, кроме слов железныхМечей и копий! Кроме битвы слов!»

Юноша замолчал, и воины зашумели сильнее прежнего, обсуждая его слова. Шум этот долго не стихал, и под него Борк, бряцая оружием, сошёл с Холма Речей, смешавшись с толпой своих сородичей.

И вот вперёд вышел воин из рода Шильдингов Верхней Марки, известный своим искусством менестреля. Он взошёл на курган, и речь его от начала и до конца полилась песней. Говорил он такие слова:

«Я, Гейрмунд из Шильдингов, друзья,Полмесяца назад в страну холмовХодил с оружием. Род Хундингов знакомИ близок мне – я деву рода ихЛюбил. Они у края жилиЗемель нагорного народа. Этот родБыл смелым в битве, множество враговВстречал он, но всегда свои владеньяУдерживал. Верхом тогда я ехалЧерез холмы и думал о грядущемСчастливом дне. Предчувствовал я радостьГорячих поцелуев верной девы,И мудрые беседы стариков,И юношей отважных разговоры,И звон заздравных чаш, что в честь гостейВ жилище Хундингов бесстрашных раздаётся.Но вот в долину въехал я и вижу,Что над холмом последним, отделявшимМеня от дома Хундингов, повисТяжёлый, чёрный дым. Вначале яОстановился, подтянул ремниИ осмотрел оружие, копьёНадёжное взял в руку. СердцеМоё заныло, ибо этот столбНе мог быть дымом от обычного костра,Зажжённого, чтобы поджарить мясо.Я подождал немного и подумал,И повернул к холму, и на вершинуКак можно осторожнее взобрался,И, там укрывшись, посмотрел я вниз.Над крышей дома старого огоньПылал, а за оградой и вокругЛежали павшие, те, что смелее всехС врагом сражались, а посерединеВисела длинная верёвка, и на нейКачалось тело женщины прекрасной,А также милых дев, детей тела,Как рыбы, что рыбак нанизал к ночиНа крепкую лозу. И гнев меняВ мгновенье ослепил тогда. ТрусливыхНевольников увидел я, одетыхВ железную броню. Они ходилиВокруг, как ходит враг, закончив битву,И понял я – во всём они виновны.И тотчас, сжав поводья в кулаке,Что было духу поскакал с холма,Чтобы погибнуть, но забрать пред этимЧужую жизнь, чтоб нанести ударМогучий перед смертью. Вот на склонеПеред собой увидел я врага.В железном шлеме и с щитом железным,Он что-то прокричал на непонятном,Чужом мне языке, и в тот же мигСверкнул его короткий меч на солнце,И я увидел к склону подбегавшихЛюдей. Их было пять. Я метко бросилСвоё копьё. Раздался звон щита,И поражённый воин покатилсяК ограде бывшей Хундингов, а я,Увидев его кровь, вдруг отрезвел,Во мне тогда проснулась жажда жизни,И, развернув коня, я прочь от нихПомчался, не заботясь о дороге.Остановился я на дне лощины,Когда погоня стихла за спиной.Прислушавшись, я разобрал свист ржанкиИ песнь дрозда в терновнике. Но вдругВсё смолкло, и ко мне из-за кустовМужчина обнажённый выполз. ТотчасЯ поскакал к нему, припомнив тут же,Что в зале Хундингов его встречал, когдаСтоял их дом незыблемо и крепко,А я был счастлив в нём. Я обратилсяК мужчине, чтобы тот поведал мнеО страшном горе, род его настигшем,Но он молил быстрей уехать прочь,Как можно дальше. Мы вдвоём скакалиНа лошади моей до поздней ночиТак быстро, как могли, под сенью лесаУкрытые, и вот, проехав лес,Мы вынуждены были ненадолгоОстановиться. В полной темноте(Луна тогда на небо не всходила)Он рассказал мне вот что: к ним пришлиВраги, и Хундинги сражались смело,Но безуспешно. Зал горел. ВездеВалились замертво храбрейшие из рода,Враги были безжалостны, но тех,Кого они хотели в плен забратьИль усмирить жестокостью и болью,Они вязали, даже из числаМогучих воинов, и этот человек,Каким-то чудом улучив момент,Сбежал тогда. Он много рассказал,Но вот что вы сейчас узнать должны.У нас нет времени – враги хотят напастьНа Марку и её народ. Мне ХундингПоведал, что его и всех, кто с нимПопал в печальный плен, враги о земляхПрекрасной Марки расспросить пытались,О том, как к ней пройти чрез дикий лес,И сколько копий и мечей мы сможемСобрать, чтоб защититься, и о том,Как переждать морозы. Скоро ждитеВрагов на наших землях! Вот уж днейПрошло пятнадцать с той поры, как яИх видел, быстрых и готовых к бою».

Лязгая оружием, Гейрмунд сошёл с холма и вернулся к своему отряду. С противоположной стороны кольца вышел и поднялся на холм другой воин, рыжеволосый, довольно крупный, одетый в козью шкуру. В руке он нёс лук, за спиной у него был колчан со стрелами, а на боку висел маленький топорик. Он сказал так:

«Я живу в роду Хроссингов Средней Марки, теперь я уже член рода, но я не всегда был с ними, ибо я сын прекрасной и могущественной женщины из кимров, пленённой, когда она вынашивала меня. Имя моё Рыжий Лис.

Я видел этих римлян и остался жив – слушайте! Рассказ мой будет кратким. Вот он.

Я, как известно многим, охочусь в Браниборе и знаю все его тропы и проходы чрез чащи лучше, чем мои соплеменники.

Месяц назад я прошёл пешком из Средней Марки через Верхнюю Марку в южную чащу, а из неё – в страну холмов. Перевалив через хребет, я оказался в небольшой долине. Было раннее утро, и долину ещё укрывал туман. В стороне от себя я увидел человека. Он спал на траве под рябиной, на ветвях которой висели его щит и меч. Стреноженный конь кормился чуть поодаль.

Я начал тихо ползти к нему, держа стрелу на тетиве, но, оказавшись рядом, увидел, что он из сыновей готов, и, не раздумывая ни минуты, отложил в сторону лук, встал, подошёл к нему и разбудил. Он сердито вскочил.

Я сказал ему: “Зачем же ты сердишься на своего сородича, которого встретил в этих пустынных местах?”

Но он потянулся за своим оружием. Видя это, я бросился на него, чтобы опередить. Он не успел снять с ветки меч, но, выхватив из-за пояса нож, замахнулся им на меня.

Он был крупным мужчиной, и я отшатнулся. Тогда он ринулся на меня, но я успел ударить его в голову своим маленьким топором, что носит имя Боевой Малыш. Я тогда сильно ранил его, и он упал на траву. Позже оказалось, что рана эта была смертельной.