Сказание об Агапито Роблесе
Шрифт:
– Это верно, дон Эрмихио.
– Сколько тебе надо времени, чтобы добраться из Хупайкочи в Янакочу, повидаться с семьей? Два дня. А из Уараутамбо до Янакочи – несколько часов.
Очень удивился Хулио, когда приехал в поместье: жители встретили его необычайно радостно. Они ведь совсем не видели новых людей. Ни один человек, кроме гостей судьи, не мог похвастаться, что побывал в мрачном господском доме, построенном на развалинах древней крепости инков и окруженном лачугами пеонов. Жителям Уараутамбо запрещено было выезжать за пределы поместья, вот и смотрели они на учителя во все глаза – он был из другого
– Ты что, сынок?
– Хочу услыхать голос, – отвечал малыш.
Карвахаль вздрогнул. Более четырехсот лет назад в Кахамарке инка Атауальпа точно так же был поражен при виде «говорящей бумаги». На следующий день Хулио Карвахаль начал учить детей грамоте. В то время даты еще существовали. Тридцатого числа Хулио отправился в господский дом получать свое жалованье. Его угостили крольчатиной в пикантном соусе и щедро налили чичи. Прошел еще месяц, Хулио снова явился за жалованьем и получил жареную курицу и еще больше чичи. На третий месяц ему выдали мешок кукурузы. На четвертый – Хулио осмелился обратиться ксамому судье.
– Простите, доктор.
– Что тебе, сын мой? – добродушно отвечал судья.
– Дело в том, что… что…
– Не бойся, говори прямо. Или ты тоже думаешь, будто я людоед?
– Дело в том, что… что…
– Ты недоволен чем-либо? Может, кто тебя обидел, так я его сию же минуту в колодки засажу.
– Я… я… у меня денег нет, а поскольку вы – прошу прощения, я нисколько не хочу вас обидеть, – вы должны мне за три месяца, вот я и думал…
– Ты хочешь получить деньги?
– С вашего разрешения, доктор.
– Напрасно ты хочешь взять свои деньги, Карвахаль. Я знаю, что тебе должны за три месяца. Зачем тебе деньги? Ты их истратишь, и все тут. Разве не лучше, если я их сберегу, ав конце года отдам тебе все сразу?
– А что же я буду есть целый год, доктор?
– Я велю, чтоб тебя кормили по очереди. Тебе это ничего не будет стоить, и в конце года ты получишь целую кучу денег.
Существует такой обычай: человека, который оказывает выдающиеся услуги общине, кормят все ее члены. Если у кого учатся в школе трое сыновей, он обязан три раза в месяц кормить учителя. У кого двое – два раза в месяц. У кого один – один раз. А зачем человеку деньги? Чтобы кормиться! Ильдефонсо Куцый распределял очередность, арендаторы с радостью кормили учителя. Так и прожил Хулио Карвахаль целый год. Поскольку, по его расчетам, приближался Новый год, Хулио надел свой единственный костюм, повязал единственный галстук. И отправился поздравлять доктора. Он уже предвкушал в мечтах, как доктор даст ему целую кучу денег. Судья благосклонно принял поздравления, когда же разговор коснулся жалованья, он поднялся с резного, черного дерева кресла и открыл ящик шкафа, тоже черного. Вынул большую пачку ассигнаций и положил на стол.
– Вот твои три тысячи шестьсот солей. Если хочешь, можешь взять их, только я тебе не советую это делать. На будущий
год у тебя будет семь тысяч двести солей.– Семь тысяч двести?
Доктор рассмеялся.
– Тоже мне учитель! Ты что, считать не умеешь? Ровно вдвое, сын мой. И все сразу. Ну, как ты решаешь? Возьмешь или пусть дальше копятся?
Богатство, дом, земля – все это так близко, перед глазами, словно уже под рукой!
– Пусть у вас останутся, доктор, – сказал Карвахаль.
– Давай-ка выпьем по маленькой, Хулио. Мне надо кое-что тебе сказать.
– Слушаю вас, доктор.
– Я доволен твоей работой. У тебя, я слышал, дочка родилась. Если нужен крестный отец, я очень рад с тобой покумиться.
Учитель Карвахаль тяжело вздохнул – он вспомнил ту пору, когда время еще существовало и когда носить фамилию Карвахаль не считалось тягчайшим позором.
– Община называет нас предателями. А ведь от отца мы унаследовали свое имя чистым. Мы обязаны были сберечь чистоту своего имени, Хулио.
Учитель поднял голову, в волнении поглядел брату в глаза.
– Ты – старший брат. Я подчиняюсь тебе.
Скатилась слеза по щеке Исаака. По всей провинции текли слезы людские; стояли недвижно воды, а слезы текли.
– Ты велишь праздновать 28 июля? Будем праздновать.
– Ты знаешь, чем рискуешь?
– Все лучше, чем считаться предателем.
– Тебя выгонят, изобьют, может быть, посадят в тюрьму.
– Я готов на все, Исаак.
Назавтра, едва войдя в школу, Хулио Карвахаль тотчас же сказал ученикам, что скоро будет праздник – День Независимости. Вся провинция готовилась встречать Новый, 2193 год, а школьники Уараутамбо репетировали национальный гимн и маршировали, собираясь праздновать 28 Июля 1962 года.
Пачо Ильдефонсо, двоюродный брат Ильдефонсо Куцего, сообщил судье странную новость: в школе Уараутамбо готовятся праздновать День Независимости прошлого века.
– Ты что, пьян? Не знаешь, что у нас сейчас декабрь две тысячи сто девяносто второго года?
Судья потрепал Пачо по щеке и погрузился в чтение речи, которую готовился произнести в муниципалитете. Однако через две недели явился в Янауанку Ильдефонсо Куцый и рассказал, что все жители Уараутамбо присутствовали на параде школьников.
– По какому случаю?
– Говорят, вчера было 28 Июля, доктор.
– Все может быть.
В тот же день Ильдефонсо Куцый сказал учителю Карвахалю, что судья вызывает его в Янауанку.
– Завтра приеду.
– Хозяин сказал, чтоб вы сейчас же приехали, господин учитель.
– Дай хотя бы переоденусь, – вздохнул учитель. Он стеснялся своих заштопанных брюк и рубашки с потертыми манжетами.
– Мне приказали привезти вас сей же миг. Лошадь оседлана.
На площади Янауанки толпился еще народ, когда учитель Карвахаль вошел в портал, над которым сверкали огромные серебряные буквы «Ф» и «М» – муниципалитет единодушно принял решение поместить их здесь, чтобы выразить, «как высоко ценят граждане своего великого земляка доктора Франсиско Монтенегро». Карвахаль прошел через первый двор. Во втором Арутинго развлекался, перебирая колоды карт.
– Хозяин ждет тебя в кабинете, – лениво бросил он.
Учитель поднялся на третий этаж, вошел в просторную комнату. Судья Монтенегро просматривал старую газету.