Сказание от Сатаны

Вдруг, словно охваченный порывом, Володька взглянул как-то жалко и печально на Сашу:

– Счастливый ты, Санек. У тебя еще есть какие-то мысли. Ты еще говоришь о каком-то смысле жизни. Что-то ищешь в ней. А я уже как растение. Ничего не хочу. Только бы ударить по мозгам, чтобы они остановились. Наркотой или пьянкой – не важно. Мне страшно жить! Страшно умереть! Страшно взрослеть! Я, как маленький ребенок, в отчаянии готов спрятаться под стол или в шкаф, чтобы никто меня не видел и не слышал. А выглядываю оттуда, только когда ширнусь или колеса проглочу. Так вот и живу – от дозы к дозе. А для чего живу? Не знаю. Растревожил ты меня… – и пьяные, но горькие слезы потекли по щекам Володи.

Саша удивленно посмотрел на него. Помолчал, будто пытаясь что-то понять, но ответил:

– Уже то, что так переживаешь, говорит, что не все потеряно и у тебя. Редко кто может похвастать, что нашел ответ на этот вечный вопрос. И я не из их числа. Всего лишь повторяю чужие мысли. А мы живем не задумываясь. Живем… Просто потому, что так надо. А для чего?.. Мозги в этом месте отключаются. Срабатывает защита безопасности. Иначе кто же останется здесь, в этом мире?

Володя ничего не ответил. Только задумчиво смотрел на танцующих и в такт качал головой.

Песня, сопровождающая танец, скоро закончилась. Все дружно захлопали в ладоши, показывая так свое одобрение.

Через несколько секунд Валя с Питом, запыхавшиеся, покрасневшие и довольные, стояли рядом со своим столом. Тут вновь ударила музыка. На этот раз дородный барабанщик истово бил по тарелкам, показывая, что у них все вживую. На сцену выбегает зрелая девица, изображающая девочку-подростка с красным пионерским галстуком на шее. Но сильно укороченная юбочка, едва прикрытая белым фартучком, сразу дает понять, что эта «школьница-пионерка» из целомудренной советской школы, явно «порочное дитя». И жажда секса, желательно с грязнотцой, уже овладела ею.

Вновь ничего не значащие слова тонули в грохоте все подавляющего ритма. Валя схватила Сашку за руку:

– Пойдем танцевать! – Он не успел ответить. Она все вспомнила сама: – Ах да! Ты же сегодня не в своей обычной спортивной форме, – похотливо посмотрела на него. Наклонилась и поцеловала в губы. Крепко. Взасос.

Весь ее вид говорил: «А что тут такого? Здесь все так делают».

С превосходством, гордо посмотрела она на остальных, когда оторвалась от Саши.:

– Володька. Выручай! Валька если уж начала, то не отстанет, пока не закончит… и этот танец. Петька, смотрю, выдохся, – взмолился Александр.

Володя хитро улыбнулся. Встал. Обнял Валю за талию.

– А ревновать не будешь? – посмотрел он в глаза Саше.

– К тебе нет! – ответил тот и чему-то усмехнулся.

Когда они с Питом остались за столом одни и эта песенка превратилась в стандартный музыкальный фон, обычный для такого типа заведений, Петя лукаво улыбнулся:

– О чем это вы с Вовкой здесь шушукались? Он даже сдуру заплакал. Неужто о своей горькой жизни?

– Не у всех же она такая сладкая, жирная и скользкая, как у тебя, – почти трезвыми глазами взглянул на него Александр.

Пит помрачнел:

– Это верно сказал: скользкая, жирная, сладкая… Да только сладость приторная. А жир быстро перемешивается с грязью. Потом отмыться трудно. И несешься по этой скользкой колее, иногда с восторгом думая: наконец-то разобьюсь! Да все как-то проскакиваю опасные виражи. Может быть потому, что папаша вовремя подумал и подстраховку обеспечил. И везде он… Папа. И в бизнесе, и в жизни. Чуть ли не в спальне моей. Все учит, что говорить, как вести себя, как любить, чтобы даже родная жена, любимая, мать моего ребенка, не вздумала претендовать на наши капиталы. Вот, даже маму, свою законную супругу, много лет, как она говорит, мучающуюся с ним, посадил на короткую золотую цепь, словно собачонку. И дрессирует. А теперь и за меня взялся. Так что зря завидуешь. Я ведь тоже человеком хочу быть. А не послушным менеджером при нем, моем папе. У меня тоже и мысли бывают. И чувства. А он не верит в это. Так, говорит, дерьмом и останешься, если не станешь злым и хитрым. Ломает он меня. Больно ломает. Останусь ли человеком? Смогу ли еще когда-нибудь спросить: а для чего все это? Не знаю, – Петя тяжело вздохнул. Саша ничего не ответил. Только участливо посмотрел на него. Тот через минуту, словно стыдясь своей слабости, улыбнулся.

– Ты, говорят, теперь в рекламном агентстве деньги зарабатываешь?

– Да. У Валькиного отца, – утвердительно качнул головой Саша.

– Буду тебе заказы подбрасывать. А Валька – девка хорошая. Хотя я в школе и крутил любовь с ней, даже спал… Ну, ты же знаешь! Но ничего порочащего. Только и могу пожелать: совет да любовь. И она, кажется, действительно в тебя влюбилась. Просто так. По природе. Без всякого расчета. Я даже завидую тебе, – положил Петя свою руку на его плечо. – И с отцом ее наверняка не пропадешь. Акула бизнеса, хотя и небольшая, но быстрая и эффективная.

– Да мы еще с Валькой не решили… – словно оправдываясь, ответил Саша.

– А что решать? И так все ясно. Упустишь. Другого шанса выползти из грязи не будет, – тоном старшего, знающего жизнь человека, нравоучительно начал Пит.

Саша перебил его:

– Грязи везде хватает. Особенно там, где жира много.

Петр засмеялся:

– Вот за это, наверное, и любим тебя. Ты какой-то… несовременный, что ли. Ты как будто… инопланетянин.

– Да нет! Я тоже из этого мира. Только смотрю на него другими глазами, – улыбнулся ему Александр.

Вдруг наступившая тишина, а потом привычные аплодисменты обозначили окончание и этого танца. Разговор пришлось прервать. Тем более что сюда уже подходили уставшие Валя с Володей. Она – с блестящими смеющимися глазами. Он – с утомленной улыбкой.

– Ну, ребята. Теперь не грех и выпить. Особенно Вовку надо поддержать. Он у меня сейчас как загнанная лошадь. Его покормить надо, – она, смеясь, взяла веточку петрушки и сунула ее в открывшийся рот Володи.

– Иго-го! Еще хочу…. – поддержал он ее игру.

– Сашка, передай мне спаржу. Я Вовку продолжу кормить, – Валя кивнула на тарелку, стоящую слева.

– Я рыбки хочу, – плаксиво начал выпрашивать Володя.

– Еще чего! Ты лошадь. А они только траву и овес едят, – прикрикнула на него Валя.

– В этом ты права. Да только все мы лошади… по жизни. Везем и везем… Пока не упадем, – уже нормальным голосом, серьезно ответил Володя.

– Ну все! Опять тоска началась. Сашка! А все ты спровоцировал. Наливай всем по полной. Я говорить буду, – гордо вскинула голову Валя. Потом, держа в руке рюмку: – Вставать не буду, как Сашка. Все же пока еще женщина. Но тоже от души хочу пожелать всем нам получить побольше удовольствия от жизни. Пока молодые, здоровые, красивые – надо жить радуясь. Придет время, станем старыми, больными, безобразными. Так хоть будет что вспомнить. И я хочу, чтобы это время не кончалось.

– Молодости или старости? – прервал ее Саша, с лукавой улыбкой.

Все, и Валя в том числе, громко рассмеялись.

– Молодости! Молодости, конечно! – крикнула Валентина. – За нее и выпьем.

– С удовольствием, – поддержал ее Саша. – Да только… Быстро она заканчивается.

– А ты не думай ни о чем. Живи и радуйся, – с вызовом посмотрела на него Валя.

Через несколько минут наступившей относительной тишины разговоры продолжились.

– Пошли, покурим, – предложил Пит.