Сказания и повести о Куликовской битве

Нечестивый же царь Мамай с пятма князи болшими взыде на место высоко на шоломя, и ту сташа, хотя видети кровопролитие человеческое и скорую смерть.

И уже комуждо урок житиа приде и конець приближися. И начаша преже съеждатися сторожевыа полки русскиа с татарьекыми. Сам же князь великий наперед в сторожевых полцех ездяше и, мало тамо пребыв, возвратися паки в великий полк. И тако поидоша обе силы в место* сниматися, оттуду татарьскаа сила великаа, а отселе сам князь велики Дмитрей Иванович со всеми князи русскими. И бе видети русьскаа сила неизреченна многа, яко вящше четырехсот тысящ и конныа и пе-шиа рати. Такоже и татарьскаа сила многа зело. И уже близ себя сходящимся обеим силам, выеде из полку татарьскаго богатырь велик зело, и широту велику имея, и мужеством великим являася. И бе всем страшен зело, и никтоже смеаше противу его изыти, и глаголаше кождо друг ко другу своему, да бы кто противу его изшел, и не идяше никтоже. Тогда убо преподобнаго игумена Сергиа Радонежьскаго изящный его послушник инок Пересвет начят глаголати великому князю и всем князем: «Ничтоже о сем смущайтеся: велий бог нашь и велиа крепость его. Аз хощу божиею помощию, и пречистыа его матере, и всех святых его, и преподобнаго игумена Сергиа молитвами с ним видетися». Бе же сей Пересвет, еда в мире бе, славный богатырь бяше, велию силу и крепость имея, величеством же и широтою всех превзыде, и смыслен зело к во-иньственому делу и наряду. И тако по повелению преподобнаго игумена Сергиа возложи на себя святую схиму, аггельский образ, и знамянася святымь крестом и окропися священною водою, и простися у духовнаго отца, таже у великаго князя, и у всех князей, и у всего христьяньскаго воиньства, и у брата своего Ослебя. И вшплака князь велики, и все князи, и все воиньство великим плачем, со многыми слезами глаголюще: «Помози ему, боже, молитвами пречистыа ти матере и всех святых, якоже древле Давиду на Голиада».* И тако инок Пересвет, послушник преподобнаго игумена Сергиа, поиде противу татарьскаго богатыря Темирь-мурзы,* и ударишася крепко, толико громко и силно, яко земле потря-стися, и спадоша оба на землю мертви, и ту конець приаша оба; сице же и кони их в том часе мертви быша.

И уже седмый час наста. Рече князь великы ко всем своим князем и к бояром и ко всему воиньству: «Братиа, уже время нам пити чаши. Се место буди нам гроб за имя Христово, и за христианьскую веру, и за все православное христианьство».

И тако съступишася обе силе великиа на бой. И бысть брань крепка и сеча зла зело, и лиашеся кровь, аки вода, и падоша мертвых множество безчислено от обоих сил, от татарьскиа и русскиа, и паде татарь-ское тело на христьаньском, а христианьское тело на татарьском, ш сме-сися кровь татарскаа с христианьскою. Всюду бо множество мертвых лежаху. И не можаху кони ступати по мертвым. Не токмо же оружием убивахуся, но сами себя бьюще, и под коньскыми ногами умираху, от великиа тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове, межу Дону и Мечи, множества ради многых сил сошедшеся.

И ту пешаа русскаа великаа рать, аки древеса, сломишася и, аки сено посечено, лежаху. И бе видети страшно зело. Но убо христианьское воиньство, не ослабеюще, бьяхуся. Грех же ради наших попусти бог, и начаша татарове одолевати, и уже много от сановитых великих князей, и-бояр, и воевод, аки древеса, склоняхуся на землю. И уже и самого великого князя Дмитреа Ивановича с коня сбиша. Он же взыде-

^{Лондонский список (Лицевой список «Сказания», кон. XVII в. Отдел рукописей Британского музея в Лондоне). 3-я миниатюра (л. 4): Ольгерд, великий князь литовский, посылает своего посла с грамотой к Мамаю.}

^{Лондонский список. 11-я миниатюра (л. 10 об.): Василий Тупик (предводитель первого разведывательного отряда) приводит к великому князю московскому захваченного вражеского языка.}

^{Лицевой свод (второй том Остермановского летописца XVI в. БАН, РО, 31.7.30). 97-я миниатюра (стр. 105): Сергий Радонежский дает великому князю московскому Дмитрию Ивановичу своих воинов иноков Пересвета и Ослябя.}

^{Лондонский список. 22-я миниатюра (л. 19): Переправа через Москву-реку Владимира Андреевича «на красном перевозе на Брашеве».}

^{Список ГБЛ (Лицевой список «Сказания», кон. XVII в.; ГБ Л, PQ, Музейное собр., № 3155). 16-я миниатюра (л. 169 об.): Переправа русского войска через реку Оку.}

^{Лицевой свод. 121-я миниатюра (стр. 129): Великая княгиня Евдокия, митрополит Киприан, жители Москвы и других городов оплакивают переход Дмитрия Ивановича через Оку.}

^{Лондонский список. 26-я миниатюра (л. 21 об.): Войска великого князя московского идут на Куликово поле по Рязанской земле.}

^{Лицевой} свод. 141-я миниатюра (стр. 152): «Испытание примет» Дмитрием Волынцем.

^{Лицевой свод. 144-я миниатюра (стр. 157): Видение сурожанам Василию Капице и Семену Антонову — митрополит Петр прогоняет войско эфиопов. (Эпизод, встречающийся только в Киприановской редакции «Сказания»).}

^{Лондонский список. 46-я миниатюра (л. 36): На Куликово поле прибывает гонец с посланием от Сергия Радонежского.}

^{Лицевом свод. 158-я миниатюра (стр. 174): Поединок Пересвета с татарским богатырем.}

^{Лицевой свод. 160-я миниатюра (стр. 176): Начало битвы.}

^{Лицевой свод. 169-я миниатюра (стр. 186): Выход засадного полка.}

^{Лондонский список. 59-я миниатюра (л. 45 об.): Русские воины преследуют обратившихся в бегство ордынцев.}

^{Список ГБJI. 32-я миниатюра (л. 197): Воины Григорий Сабур и Григорий Холопищев находят великого князя «под сению ссечена древа березова».}

^{Лицевой свод. 193-я миниатюра (стр. 217): Погребение погибших на Куликовом поле.}

пакы на другый конь. Татарове же пакы и с того коня збиша его и яз-вшпа зело. Он же, притруден велми, изыде с побоища едва в дубраву, и вниде под новосъсечено древо, многоветвено и листвено, и ту скрыв себя, лежаше на земле.

Татарове же начата одолевати. И великий стяг великого князя подсекоша, и наперсника его любимаго Михаила Андреевича Бренка убиша, и многих князей, и бояр, и воевод, и слуг избиша.

И уже осмому часу изшедшу и девятому часу наставшу, всюду татарове одолевающе. Тогда убо в дубраве стоящу князю Володимеру Андреевичу, внуку Иванову, правнуку Данилову, праправнуку Александрову, брату из двоюродных великому князю Дмитрею Ивановичу, в западном полку потаенно со избранным воиньством и с мудрым воеводою и удалым, з Дмитрием Боброком Волынцем, плачюще и слезяще зело, видяще хрестианьское воиньство избиено, и еще в мале неции ша-тающеся по побоищу. И рече князь Володимер Андреевич к Дмитрею Волынцу: «Что убо, брате, ползует стояние наше и кий успех от нас им есть? Кому убо нам помощи, уже бо вси мертви лежаху христианстии полцы?». И рече великий и мудрый воевода и удалый богатырь Дмитрей Боброк Волынець: «Беда, княже, велика! Грех ради наших прииде на нас гнев божий. И несть нам времяни сего, еже изыти нам на супостаты сиа. Еще убо потрьпим, молитвы возсылающи в сокрушении сердца к богу, и той низложит враги наша». Князь же Володимер Андреевич возплака и, въздев руце на небо, моляшеся со слезами господу богу и пречистей богородице и всем святым. И егда хотяху изыти на враги своя, и веаше ветр велий противу им в лице и бьяше зело и воз-браняше. И рече Дмитрей Боброк Волынець: «Никако же никтоже да не изыдеть на брань, возбраняеть бо нам господь». И подвиже всех на плач и на слезы, и возплакашеся вси, со слезами моляшеся доволно господу богу, и пречистей богородице, и всем святым. И сам Дмитрей Боброк Волынець горко проплака и слезы излиа многы. И уже девятому часу изходящу, и се внезаапу потяну ветр созади их, понужаа их изыти на татар. Тогда убо Дмитрей Боброк рече князю Володимеру Андреевичу: «Господине княже, час прииде, время приближися». Та же и ко всему воиньству рече: «Гоеподие, и отцы, и братиа, и чада, и друзи! Подвизайтеся, время нам благо прииде. Сила бо святаго духа помогает нам». И тако вси изыдоша сь яростию и с ревностию божественою на неверныа ж противныа врагы.

Тогда убо божественою помощию и пречистыа его матере в великый страх и ужас впадоша нечестивии измаилтяне, от божественна силы невидимо устрашишася и возкликнуша, глаголюще: «Увы нам, увы нам! Христиане упремудрили над нами, лутчиа и удалыа князи и воеводы втаю оставиша и на нас неутомлены уготовиша. Наши же рукы осла-беша, и плещи усташа, п колени оцепенеша, и кони наши утомлени суть зело, и оружиа наша изринушася. И кто может противу их стати? Горе тебе, великый Мамаю! Вознеслъся еси гордостию своею до облак, исшел еси безумием своим до ада, и нас еси всех погубил всуе». И побегоша татарстии полци, а христианьстии полцы за ними гоняюще, бьюще и секуще.