Сказания и повести о Куликовской битве

Архиепископ же прослезися и рече: «Благословен бог такую благодать в сердца ваша давшему! Идите и повелите⁷⁴ народы многи собрати, и кою речь принесет народ — восхотят ли братися противу поганых или ни». Посадницы же новогородцки шедше на степень, повелеша звонити во вечный колокол и по всем улицам повелеша на конех ездити и звати на вечу, глаголяще — да всяк человек ныне приидет на вечю, яко земная дума думати. И снидеся народ мног зело к вечю. Посадницы же возвестиша святителю, яко снидеся народ. Архиепископ же всед в сани и прииде на соборища их, и став на степени, и повеле устаовити народы от молвы. Посадницы же послаша проповедницы мнози по народу, яко да умолчат. Архиепископ же новогородцкий рече велегласно: «Мужие Великого Новаграда от мала и до велика, слышесте ли, сынове мои, каково гонение приспе на веру християнскую, яко поганый царь Мамай идет на Рускую землю, на великого князя Дмитрея Ивановича Московского, хотя веру християнскую осквернити и святыя церкви розорити и род християнский потребети. Князь же великий Дмитрей Иванович по-мощию божиею вооружися противу поганых хощет желанно по Христове вере пострадати. Молю же вас, сынов своих, да и вы с ним подвигнитеся веры ради християнской, да получите с ними вечную жизнь».

Слышав же сие новогородцы возопивше гласы многими, и падше по-клонишася архиепископу и рекуще, аки едиными усты: «Святый и честный отче наш, ты еси глава всем нам и учитель наш, и пастырь добрый словесным овцам. Готови есми вси по твоему словеси и благословению, святый отче, днесь скончатися веры ради християнския и головы своя полажити по Христе. А невозможно нам, господине, оставити великого князя Дмитрея Ивановича в такой належащей в великой беде единого. Аще, господине, князь великий спасен будет от нахождения безбожнаго, то и мы бес печали будем. Аще ли же князь великий разпужен будет, то и мы не можем уцелети. Дай же нам, господине отче, днесь собра-тися, а заутра готови будем итти на путь спасения, на помощь к великому князю Дмитрею Ивановичю, на безбожнаго Мамая». Архиепископ же благославя их и отъиде от них во своя кельи. Посадницы же ново-городскии покланишася архиепископу и поидоша, и нача выбирати от вельмож своих новогородцких воевод крепких. И избраша шесть воевод храбрых и зело мудрых и г бою искусных: перваго — Ивана Васильевича великого посадника, втораго — сына его Андрея Воласатаго, треть-яго — Фому Михайловича Краснаго, четвертаго — Дмитрея Даниловича Заверяжского, пятого — пана Михаила Львовича, шестаго — Юрья За-харьевича Хромого.* И с ними отрядиша избраннаго воинства 40 000, заповедаша им, яко: «Заутра егда услышите колокол вечный, веж готови будите на дворище святого Николы».*

Архиепископ же Еуфимий заутра рано востав, и повеле по заутрени воду свящати с мощей святых многих. И бысть яко первый час дни и повеле звонити на собрание воинства. И сьедеся все воинство, владыко повеле кропити священною водою и многим попом и дияконом все воинство. Сам же святитель вшед на степень, возгласив рече: «Послушайте мене, чада моя, приклоните уши сердец ваших. Ныне, чада, хощете на путь спасения, и вы, чада, не утолите лица своего ни един от вас от паганина, и не дайте плещь своих пред ними бегая, но вси единою смертию умрите, да живот вечный постигнете от Христа бога нашего». И все воинство яко единеми усты отвещаша: «Един есть, отче, бог свидетель нам, должни есми вси головы своя сложити за веру православную и за святыя божия церкви». Святитель же, воздев руце горе, и благослови их, и рече: «Слава тебе, Христе святый царю, что вложил еси сем людем добрую мысль в сердца их!». И рече им: «Бог правитель да будет вам, чада моя!». И освяти их, и взем чесный крест, и огради всех воевод и всех воинов. Тако же повеле попам огражати крестом, и отпусти их, и рече: «Грядите, чада моя милая, и не умедлите, да не останетеся жизни вечныя!». Они же вседоша на кони своя и наполни-шася духа ратнаго, и начаша, яко златопарнии орли по воздуху паряще, ищуще востошные светлости, и тако сии идуще скоро, и глаголюще в себе: «Дай нам, господи, вскоре видети любезнаго нами в радости великаго князя Дмитрея Ивановича Московскаго».

И яко приближишаша близ Москвы, и возвестиша им, яко князь великий Дмитрей Иванович во вчерашний день на Коломну пошол. Они же скоро послаша весника к великому князю о своем пришествии, а сами скоро поидоша на Коломну. Весницы же приидоша на Коломну в воскресный день в самую заутреню. Князь же великий бысть⁷⁵ тогда у заутрени. И пришетше возвестиша великому князю, яко: «Приидоша* государь, весницы от новогоротцов, сказывают, яко идут х тебе на помочь шесть воевод, а с ними сорок тысящ избраннаго войска новогоротцов». Князь же великий ⁷⁶повеле вестникы⁷⁷ скоро постави пред себя, яко хотяху от них слышати истинну. И поставиша пред ним, они же сказаше ему. такожде. Князь же великий вопроси: «Отсюду далече ли есть воеводы ваши?». Вестницы же реша, яко поприщ пять. Князь же великий прослезився, рече: «Боже хвальный, боже милостивый, боже чюдный, яко от нечаянных даеши помощь!». И рад бысть вельми посла многих витезей во стретение им.

И пришедше, сташа близ града на поле. Ино чюдно бяше воинство их, и паче меры чинно уряжено конми и партищами, ⁷⁸и доспехом, яко много злата и бисеру на портищех их⁷⁹ и на седлех. И повеле князь великий воеводам их и витезям большим итти пред себя. Они же пришедше покланишася государю. Князь великий любезно приях и звах их к себе хлеба ясти. И многих от воинства их повеле звати. И сотвори князь великий честен и радостен пир. И посла вестники о сем ко святому митрополиту и к великой княгини. Они же слышавше, радостию прославиша бога.

Во утрый же день повеле князь Дмитрей Иванович всем воеводам на поля выехати к Девичему* и всем людем сниматися. Тогда же солнцу возсходящу, и начаша мнози гласы ратных труб⁸⁰ трубити и гласити, и варганы мнози бьют, и стези ревут наволачены и у сада Панфилова. Сынове же рускии наступиша на поля Каломенская, новгородцкии же полцы особь сташа, яко не вместитися зрети. Князь же великий Дмитрей Иванович поехав з братом своим со князем Владимером Андреевичем, и виде много множество людей, возрадовася. И приехав к полком яовгородцким и видев их, подивися, яко чюдно зрети учрежение их и яарочеты к боеви. Князь же великий уряди коемуждо полку воеводу.

Себе же приим в полк белазерстии князи, а брату своему даст князи яраславстии. Правую ж руку уряди себе брата своего, а левую руку учини новгороцких пасадников. Передовый же полк⁸¹ — князь Глеб Друческий,* Дмитрей Всеволож, да Владимир брат его.* Коломенского же полку воевода Микула Васильевич,* володимерский же — ⁸²юрьевский воевода⁸³ Тимофей Волуевич,⁸⁴* костромский же воевода Иван Родионович,* переславский же воевода Андрей Серкизович.⁸⁵* У князя Владимера воеводы: Данила Белаус,* Констянтинович,* князь Федар Елецкий,* князь Юрья Мещерский,* князь Андрей Муромский,* и те со всеми своими полки приидоша.

Князь же великий повеле Оку реку возитися передовым полком и ааповеда коемуждо полку: «Аще хто пойдет по земли Резанстей, да нихто же коснется ни ко единому власу». И взем благословение от епископа коломенского Еуфимия, и сам перевезеся реку, и ту посла третью стражу избранных витезей, яко да видитися с татарскими стражи. Посла: Семена Мелика,⁸⁶* Игнатья Крену, Фому Тынина, Петра Горского, Карпа Алексина, Петрушу Чирикова* и иных многих ведомых с ними.

И рече князь великий брату своему князю Владимеру: «Поспешим, брате, противу безбожных сих и николи же не утолим лица своего от бестудия их. Аще ли смерть прилучится нам, то не смерть — живот есть!». Идый же путем своим, призывая сродник своих на помощь святых мученик Бориса и Глеба.*

Слышав же то Олег Резанский, яко князь великий Дмитрей Иванович совокупи воя многи, и иде противу безбожному царю, но паче вооружен твердою своею верою иже к богу, о всех и за вся имы упования на вседержителя бога. Нача Олег от места на места преходити и нача гла-голати со единомысленники своими: «Ни гласа, ни речи нечаянному делу неудобь разумети. Но аще бы мочно было послати ко многоразумному к Ольгерду Литовскому! Противу тако же лриключени како смыслити? Но и застали наши⁸⁷ пути». И рече: «Се уже не наш. Аз бо по-пред-нему чаях его, яко не подобает рускому князю против восточного царя стояти. И ныне убо что разумейте? Откуду ему помощь прииде — противу трем нам вооружися?».

И отвещаша ему ближнии, рекуще: «Мы слышахом, тии же нам поведаша за пять на десять дний, мы же устыдилися тебе поведати. Кажут, у него во отечистве калугер игумен Сергий, и тот прозорлив вельми. Той же паче вооружив его, и от своих калугер даст ему пособники. А еще сказывают, приидоша к нему на помощь новгородцы со многими силами своими, а воинство их, сказывают, вельми красно и храбра зело». Слышав же то Олег, нача паче боятися и нача яритися на бояр своих: «Почто ми есте не сказали преже сего? То бы шед умолил нечестиваго царя, да ничто же бы зло сотворилося. Горе мне, яко изгубих свой ум, но и паче бо не аз един оскудех умом, но и боле мене разумны Ольгерд, тоже паче мене не разумех. На мне бо паче взыщется: он бо закона Петра Гугниваго,* аз же закон истинный разумех. И что ради поползохся? Того бо ради о мне рече: „Аще раб в законе господина своего согрешит, тот бьен будет много".* Ныне убо, что сотворю и которому слуху разумею? Аще бо себя дам великому князю, то отнють не при-имет мя, ведая измену мою. Аще бо приложися к Мамаеви, то поистинне древний гонитель буду на християнскую веру. Яко Святополка,* жива земля пожрет мя. И не токмо княжения лишен буду, но и живота вечного гонзну. Аще бо господь по них, то хто на них. Еще же и прозорливаго и мниха молитва⁸⁸ всегда о нем. Аще ли ни единому помощи не сотворю, то впрок как от обоих не могу прожити? Кому же бог поможет, х тому и прибегу».

Ольгерд же, по предреченным уроком⁸⁹ своим, совокупи литвы много и варяг и жемоти,* поиди на помощь к Мамаю. И прииде Ольгерд к Одоеву.* Слышав, яко Олег в недоумении своем, и пребысть оттуду неподвижим, нача размышляти суетныя своя помыслы. И виде совокупление разно и советы своя разрушены, нача яритися и глаголати сер-дитуя: «Елико изыйдет⁹⁰ человек от премудрости своея, та како в чю-жей мудрости пребывати? Николи же убо Литва учима бе Резанью. А ныне убо изведе нас ума, а сам поне погибе. А ныне пребудем зде и дондеже услышим Московского Дмитрея князя победу».