Сказители

– Да катись ты, мать твою, отсюда, пузатая баба, – крикнул он. Она повернулась лицом к стене, молча глотая слезы.

На следующий день утром она как-то особенно доверчиво и покорно заговорила с ним. Ей казалось, что плакать – это уж слишком несерьезно. Живот стал большим, она толкнула его, он ее обругал, ну и что тут такого? Ей стало совестно.

У Чжан Вэня не было настроения вдаваться в лирику. Он сел на кровать, закурил сигарету и, прищурив глаза, думал о чем-то своем. Вдруг он выпустил в ее сторону длинную струю дыма и засмеялся.

– Сюлянь, пойди попроси у отца немного денег. Нам с тобой нужно питаться, а у меня нет ни гроша.

Глаза ее округлились. Он что, серьезно? Разве он не знает, что отцу она больше не нужна? Она была виновата перед ним и не имела никакого права на встречу с ним.

– Что? – переспросила она тихо. – Нет, я не могу этого сделать.

– Дура, – прикрикнул на нее Чжан Вэнь, озлобясь. – У твоего отца деньги есть, а у нас их не хватает. Он же отбирал их у тебя, почему бы тебе не забрать часть назад?

Сюлянь покачала головой. Она не могла снова обидеть отца. Не могла больше совершать позорные поступки и просить у него денег. Чжан Вэнь сжал кулаки. Она приняла, что он собирается сделать, но продолжала сидеть, не двигаясь. Он громко выругался, натянул штаны, накинул куртку и вышел.

В полном одиночестве она пролежала на кровати двое суток. Не было ни еды, ни денег. Она лежала со своими мыслями наедине, ей ничего не хотелось делать. Тело становилось все тяжелее, и наступил момент, когда ей стало трудно ходить. Мутило от голода.

Чжан Вэнь вернулся домой, так и не объяснив, где он отсутствовал эти два дня. А она и не спросила. Сюлянь лежала на кровати, улыбаясь, в надежде, что он подойдет к ней поближе. Раздеваясь, он спросил:

– Почему бы тебе не пойти выступать? Нам ведь нужны какие-то деньги, верно? А это выход. Найти где-нибудь подходящее местечко и попеть свои сказы под барабан.

– Куда я пойду в таком виде? – Она через силу улыбнулась. – С таким огромным животом меня просто люди засмеют. Вот когда родится ребенок, будет легче. Опять же, кроме труппы отца, негде и петь. В Чунцине только одна такая труппа.

– Тогда вернись к нему и пой в его труппе.

– Нельзя. Я не могу в таком виде выйти на сцену и позорить своего отца.

– Что? Позорить? Кого позорить? – Чжан Вэнь не понимал. Что позорного в том, что женщина беременна, тем более если она еще и исполнительница сказов? Она просто не хотела идти зарабатывать деньги, и это его злило. – Пойди, выступи у отца, – снова приказал он.

– Я не пойду, – она заплакала. – Мне такого не вынести, я не могу позорить своего отца.

– Позорить! – Он презрительно осклабился. – Певичка, а рассуждает: позор, не позор.

У Сюлянь будто что-то внутри оборвалось. Теперь все кончено. Дальше так продолжаться не может. Она не предполагала, что он способен сказать такое. Он вообще не любил ее. Она оставила из-за него дом, искалечила себе жизнь, а он был ко всему этому совершенно равнодушен.

Вечером Чжан Вэнь снова ушел. На этот раз сразу на три дня. Сюлянь была еле жива и уже не отличала дня от ночи. Умереть, на этом и закончатся все ее мучения. Проще умереть, чтобы не страдать, но ведь есть еще ребенок! Женщина согрешила и тем совершила преступление, но почему же вместе с ней должен погибнуть ребенок?

На следующий день она встала с постели и почувствовала крайнюю слабость. После ухода Чжан Вэня она съела только лепешку из размельченного риса, запив ее двумя глотками воды. Нужно выйти, походить, подышать воздухом. Каждый шаг давался с трудом, иглами кололо ноги, они все распухли. Куда идти? Она не знала. Так, еле переставляя ноги, она шла куда глаза глядят. Пройдет несколько шагов – остановится, отдохнет. Через некоторое время она поняла, что дошла до другого конца улицы, где жил отец. Нет, не пойдет ни в коем случае. Она повернулась и скорее заковыляла обратно.

Может быть, к Чжан Вэню придут его друзья? В такие холодные, полные одиночества дни даже простой разговор с человеком уже как-то согревал. Она могла бы попросить их найти Чжан Вэня н вернуть его домой. Но никто не приходил, и она догадывалась почему. Прежде они приходили, чтобы посмотреть на нее, посмотреть на самую известную в Чунцине исполнительницу сказов. Теперь же она больна и уродлива, кому охота ее разглядывать? Чего красивого в бабе с большим животом! Она сделала несколько шагов по комнате и плюхнулась на кровать.

Ребеночек толкался ногами, и ей снова стало дурно. Но на душе было намного тяжелее. Страшное было впереди. Что, если ребенок родится в такой маленькой развалюхе? Как тогда быть? На лбу появилась испарина.

Она ничего не соображала. Что, если ребенок возьмет, да и выпрыгнет у нее из живота, что тогда делать? Говорят, женщины ужасно кричат, когда рожают, неужели это так страшно?

Сюлянь лежала в полузабытьи. Вернись сейчас Чжан Вэнь, и то стало бы легче. По их полуразрушенному переулку постоянно кто-нибудь да ходил. Услышав шаги, она каждый раз поднимала голову и прислушивалась. Сюлянь, впрочем, знала, что Чжан Вэнь больше не придет. Мало ли, может, отец или Дафэн захотят навестить ее? Одни лишь мысли об этом служили ей утешением. Однако она понимала, что этого не произойдет. Они жили совершенно иначе. Как Земля нерушимо обращается вокруг Солнца, так и они строго придерживаются существующих правил и всегда вели размеренный образ жизни. А как же она? Впереди тупик, и на праведный путь уже не вернуться.

Спустя два дня очертя голову влетел Чжан Вэнь. На нем была совершенно новая рубаха западного покроя и шелковый галстук, в кармане пиджака торчал яркий платочек. Он загорел и был элегантен. Увидев его, Сюлянь стала искать различные предлоги в оправдание его отсутствия. Возможно, он пытался заработать деньги на пропитание? Он любит ее, поэтому ради нее работал не покладая рук. Она подавила в себе накопившиеся обиды. Как бы там ни было, он ее возлюбленный, он ее муж. Но Чжан Вэнь не обратил на нее никакого внимания. Он поспешно складывал вещи. Сюлянь смотрела на него в полном недоумении, закрыв рот руками, чтобы не разрыдаться. Он взял свои шорты, рубашки, прихватил выстиранные ею носки и сложил все в новый светлый чемодан, который притащил с собой. Слезы текли из ее глаз, но она молчала.

Чжан Вэнь остановился и посмотрел на нее. Взгляд его уже не был таким суровым, в нем даже сквозила жалость.

– Я больше не вернусь, – сказал он с легкой улыбкой на плотно сжатых губах. – Я уезжаю в Индию. – И он стал дальше укладывать вещи.

Она опешила и сразу не могла ничего понять. Ой, в Индию, так далеко! Она спрыгнула с постели и потянула его за рукав.

– Я тоже поеду, Чжан Вэнь, куда ты, туда и я. Я не боюсь.

Он засмеялся.

– Не будь ребенком. Куда ты потащишься с таким животом? Со мной и с ублюдком, который вот-вот голову высунет? Вот будет картинка! Заткнись, у меня еще масса дел впереди.