Сказка (Часть 1)
Шрифт:
– У какого же бога ты хочешь просить помощи?
Керин вскинула голову:
– Не помощь нужна мне, а знание.
Волхвы переглянулись и, несмотря на их суровую бесстрастнось, почудилось мне, что они растеряны и возмущены.
– Дерзкая!
– старший волхв шагнул вперед, ударил об пол тяжелым посохом. Ты требуешь посвящения, доступного лишь немногим!
Волхвы качнулись, полукругом обступая нас, и мне стало страшно. В испуге я оглянулась: служка исчез. Что делать? Кого звать на помощь?..
И тут загудели шаги - справа, где терялся во тьме коридор. Потом выплыло и стало приближаться блеклое
– Остановитесь, - и услужливое эхо повторило его голос так громко, что пламя на жертвенниках заколебалось. А волхвы, будто очнувшись, разомкнули круг. Старец подошел к Керин, и она бесстрашно взглянула в его спрятанные под седыми бровями суровые глаза.
– Чего ты ищешь здесь?
– спросил волхв.
– Цели и знания.
– Не тяжкой ли будет ноша?
– Я понесу ее не одна.
– Есть тяжесть, которую не разделишь ни с кем. Ты можешь еще уйти.
Керин молчала. Колебалось пламя в плошке на ладонях волхва.
– Не могу, - сказала Керин.
На мгновение он склонил голову.
– Идем.
Керин шагнула за ним, и тут неведомая сила сорвала меня с места и толкнула вперед:
– Я с тобой!
Волхв обернулся, сова завозилась у него на плече, хлопая крылом. Я вздрогнула от пронзительного взгляда.
– Ты разделишь с ней все, - сказал он тихо.
– Даже то, что ни с кем не захочешь делить. Но не сейчас.
Эти слова будто пригвоздили меня к месту.
Керин ушла вслед за стариком, и другие волхвы сгинули куда-то. В пещере наступила гулкая тишина, такая, что, казалось, слышен был шорох пламени, и почему-то сейчас мне стало страшнее, чем прежде. В растерянности я оглянулась, и тут откуда-то из темноты вынырнул давешний служка.
– Пошли, что ли, - прошептал он, озираясь.
– Покуда все спокойно...
И впрямь все было спокойно, и ни души не встретилось нам, пока он вел меня по подземному коридору. Как облегченно вздохнула я, оказавшись наконец снаружи! Пусть седенькие тучи затянули солнце, и холодный ветер рябил воду, все равно это лучше было, чем ледяной жар священных огней!
Я села на траве у прибрежных кустов. Служка устроился рядом, подобрав осторожно полы рубахи, чтобы не испачкать. Это выглядело смешно, но я не смеялась: эта рубаха у него, наверняка, была единственная.
Все мои мысли были сейчас с Керин. Даже странные слова старого волхва меня не тревожили, отошли куда-то. Время тянулось. Солнце будто застыло на небе.
– Однако, храбрые вы, - пробормотал служка, и я взглянула на него с удивлением - еще здесь? Он сидел, придерживая мокрый подол на растопыренных пальцах, и смотрел на меня с боязливым любопытством.
– Ведь забили бы посохами, - продолжал он.
– Непременно забили бы, если б не дедуня.
– Утешил, - проворчала я.
– Это кто - дедуня?
– Ты разве не знаешь? Он же самый старый в Святилище! Самого Винара помнит, Сварогом клянусь!
– служка оживился, замахал руками, забыв о мокрой рубахе. Я ему не очень поверила, но перечить не стала. Спросила только:
– Разве он тебе родич?
Парень опешил,
разинул рот. Помотал головой:– Не-ет, что ты. Он меня служению учит. И... добрый он.
– Так это ты привел его?
– догадалась я наконец.
– Угу...
После этого парень почему-то замолк. Я пыталась его еще расспрашивать, но добилась только одного: что имя ему Лешек. Мне надоело допытываться, и оба мы долго молчали.
Вдруг странный звук донесся от ворот - будто порвали струну. Служка вскочил, я едва успела обернуться и увидела, что ворота разошлись и в створках стоит Керин. Она сделала шаг, другой, спотыкаясь и пошатываясь, как ослепший человек, который впервые пытается идти. Застыла. Только ладони были чуть протянуты вперед.
И глаза неподвижно смотрели за край леса, на солнце - не видя.
Мы с Лешеком одновременно подбежали к ней, подхватили под руки. Она словно и не почувствовала, что мы рядом. Осторожно, как больную, свели мы ее по берегу к челну и усадили. Она повиновалась не говоря ни слова, и видно было, что душа ее далеко. Лешек греб, а я придерживала Керин, обняв ее за плечи, иначе она неминуемо выпала бы. И, когда днище зашуршало уже по песку, Керин вдруг, склонив голову ко мне на плечо, тихо, одними губами проговорила:
– Не все враждебно, что черно, и Мертвый лес еще не мертв...
– Что?!
– встрепенулась я, но она уже смолкла, вновь оцепенело глядя в никуда.
Я хотела теперь лишь одного - увести ее поскорее отсюда.
Мне казалось, что вдали от Святилища она быстрее очнется от этого дурмана. Не сразу я заметила, что Лешек идет рядом, а на вопрос мой, не хватятся ли его волхвы, он ответил сумрачно и дерзко:
– Погодят.
И так мы продирались втроем через чащу, то теряя тропинку, то вновь находя ее. Путь показался мне бесконечным, а Керин все никак не могла очнуться, и это меня больше всего пугало. Наконец мы выбрались из тени священного леса, и солнце засияло прямо над нами. Через поле наметом мчался в нашу сторону всадник. Когда приблизился, я узнала Туму.
– Насилу отыскал!
– крикнул он, спрыгивая в траву.
– Вести есть...
– и осекся, взглянув на Керин.
– Говори, - поторопила я.
Тума перевел дыхание.
– В землях Мелдена... бунт...
– выдохнул он, не отрывая глаз от Керин.
– Что?!
– Бунт, говорю...
И тут произошло чудо. Керин, мгновенно ожив, твердо шагнула к нему:
– Что за бунт, Тума? Кто принес вести?
– Купцы из Туле...
– Тума перехватил повод солового.
– Говорят, подвладные взбунтовались. Наемники веси жгут...
Керин вскинула голову, вздохнула отчаянно, будто в последний раз.
– Вот и все, - сказала она почти беззвучно.
– Вот и все. Поспешим.
Тума отдал ей повод коня, подставил колено, и она легко вскочила в седло.
Я оглянулась на Лешека. Он застыл, жмурясь от солнца.
– Пошли, - сказал мне Тума. Керин пустила коня рысью. Когда мы отошли, я еще раз взглянула на Лешека. Он вдруг топнул ногой, вцепился руками в подол рубахи и с треском ободрал его чуть ли не до колен. Потом отшвырнул тряпку, в три прыжка догнал нас и, не говоря ни слова, зашагал рядом. Тума фыркнул было, но я ткнула его локтем в бок. А Керин на соловом коне была уже почти неразличима в лучах солнца.