Сказка для Анжелики
Шрифт:
На табло появляется запись, что на первый перрон подъезжает электричка до Москвы. Тетки с сумками подхватываются и резво бегут. Пашка с Робертом растворяются в толпе.
Я сижу и жду. Мне тревожно. Если их поймает полиция, то придется на ходу придумывать какую-то историю. А у меня в голове сейчас звенящая пустота. Когда я придумала эту дурацкую инсценировку с пожаром, то хотела подставить Роберта, вызвать гнев его отца. Сейчас же мы сами себя втянули в весьма щекотливую ситуацию. Сижу, как на иголках, до тех пор, пока в дверях не появляется Пашка. И я выдыхаю. А на табло пропадает
Паша идет широким шагом, резко открывает дверь и, уже когда садится, произносит: Все! Отправил! Думаю, его ссадят на какой-нибудь станции.
– Почему ты так решил?
– После пробуждения, пациенты барагозят, - лыбится Паша. – У них начинается откат. Так что его снимет транспортная полиция. Что нам и надо. А там опознание личности. Выяснят, что находится под подпиской, и адьёс амигос…
– Какой ты…
Я смеюсь, наконец, у меня отлегло.
– Может, поедим где-нибудь? А то со вчерашнего дня в брюхе пусто, - Пашка улыбается мне.
– Давай.
Мы останавливаемся в харчевне на краю городка. Не смотря, что харчевня довольно затрапезная, кормят тут вкусно. Мы берем по горшочку с домашним жаркое и кофе. Девушка нам улыбается и варит кофе в турке. Для забегаловки на краю города довольно необычно. Но девушка нам поясняет, что здесь обедают дальнобойщики, из них много турецких подданных, и хозяин – турок, вот и сделал специальную плиту с песком, на которой они и варят кофе.
Мы с удовольствием завтракаем и пьем кофе, потом просим девушку сварить кофе в дорогу. Мы не спали эту ночь, а до дома нам далеко.
Мы выдвигаемся в обратный путь. Я включаю телефон, вставляю в него симку, и сразу же на дисплее высвечивается куча пропущенных. Звонила Юля, Ярослав, дед Пашки.
Первой набираю Юлю.
– Анжелка, вы куда пропали!
– кричит Юля. – Я чуть с ума не сошла!
– Юлечка, прости, телефон отключила, симку вынула, нужно было для дела, - стараюсь успокоить подругу, а она на миг замолкает, и между нами повисает пауза.
– Анжелка, только не говори, что вчерашнее происшествие ваших рук дело? – вдруг осторожно говорит подруга.
– Какое происшествие?
– Вчера горел дом депутата Хусаинова, об этот во всех вестях трещат, - тихо говорит Юля.
– Юль, ничего там не горело, там дымовуха была и все, - усмехаюсь я. – Считай перфоманс.
– Теперь на всех экранах области пьяная рожа Роберта, который тычет кукишем в лица репортеров, - ржет Юлька.
– Ну, мы этого и добивались.
– Скандал развивается, да? – вдруг спрашивает Юля.
– Да, будет еще много интересного.
Звонок прерывает другой входящий. Потом звонит телефон у Паши. Практически всю дорогу мы только и говорим с друзьями.
Вскоре мы уже на территории нашей области. Но Паша домой не спешит. Он снова едет к тому месту, где мы оставляли нашу машину.
– Надо забрать улики, - ухмыляется он.
И вот я сижу в машине одна.
Пашка ушёл в лес. Где-то там возле забора мы оставили лыжи и ещё одну сумку. Тихо. Где-то в ветвях березы чирикает воробей, да скачет яркий снегирь в ветках рябины, пытаясь обклевать яркие ягоды.
– Кого ждете, красавица?
–
– Мужа жду, - спокойно отвечаю ему.
– Давно, смотрю, мужа вашего нет, - мужик подходит близко, вторгаясь в мое личное пространство. – Замерзла поди? Может, погреемся?
И его рука тянется к застежке на моей куртке. Вот что-то мне не очень хочется «греться» с бомжеватым мужиком.
– Я тебе погреюсь сейчас, - гремит сзади, и огромный кулак в один миг смахивает мужика в сторону.
– Ты чо, ты чо! – орет мужик. – Я только с девушкой поговорить хотел.
– Я тебе сейчас все хотелки то отобью, - наседает Паша.
Мужик, взвизгнув по-бабьи, отползает от Паши в сторону, елозя попой по снегу.
– Мужик, угомонись, я ничего такого не хотел, - верещит опойка. – Я не знал, что девушка занята.
– Девушка тебе ясно сказала, что мужа ждет. Чего руки тянешь? – и Паша за воротник одним рывком мужика ставит на ноги, а потом одним ударом сшибает в сугроб.
– Урод! – рычит Паша. – Анжел, в машину села.
Он командует, а сам укладывает вещи в багажник и пристраивает лыжи в салон.
Но мужику захотелось мести, он выкарабкался из сугроба и бросается на Пашу сзади.
Пашка успевает в последний момент развернуться. И я только вижу, как блеснуло лезвие ножа.
Глава двадцать восьмая
Вижу все, как в замедленной съемке. Длинное лезвие ножа, отведенный назад локоть нападающего, грозный рык, горящие глаза. У Пашки почти нет шанса, может он и увернется, но только раз, а там…
Сама не понимаю своих действий. Резко распахиваю дверку машины, одним движением достаю сумку, вторым расстегиваю молнию. Ружье ложится мне в руку, как родное. Зря что ли отец меня учил стрелять с двенадцати лет.
В прицеле перекошенное лицо негодяя.
Нет. Туда стрелять нельзя! Вышибу солью глаз, засудит.
И я направляю дуло на руку. Но подонок двигается удивительно быстро, не смотря, что ещё не протрезвел и габариты его немаленькие.
Вот край шубы распахивается. Он бросается вперед, а я нажимаю на курок.
Гром выстрела, отдача в плечо. И я жму второй курок. Уже не смотрю в прицел. В воздухе запах пороха, еще отдача, гром выстрелов вспугивает стаю воробьев. И те с громким чириканьем улетают.
Наконец я опускаю ружье.
Мой противник упал на снег и жалобно скулит. А Паша стоит с бледным лицом.
– Ничего себе…
Я обхожу машину и смотрю на мужика. Он корчится от боли и стонет, держась за причинное место.
– Ничего себе, как ты точненько попала, - на лице Паши слабая улыбка.
– Я целилась в руку с ножом, но он так быстро бросился вперед, что я попала не туда, - оправдываюсь я.
– Никогда не буду тебя обижать, Анжелка, а то отстрелишь самое дорогое и не скажешь за что, - Паша начинает приходить в себя и с жалостью смотрит на мужика. – Э, мужик, то соль была, ты иди в баньку, в горячей воде посиди, пройдет.