Сказка для добермана

– А с чего ты решил, будто мне интересно её мнение по этому поводу?

– Как знаешь, - тут же поднимает ладони, только взгляд хитрый и цепкий, как у лиса.
– Как знаешь…

Ада в любом случае не узнает о том, что я прячу от близких, так что и беспокоится мне не о чем.

* * *

Лес этим утром безмолвен, и это затишье не приносит никакого умиротворения. Что-то опять надвигается, но лёгкая дымка тумана надёжно укрывает все секреты, которые скоро будут открыты, однако сегодня даже природа кажется какой-то слишком загадочной.

Ада бежит чуть впереди, а я не могу оторвать глаз от упакованной в обтягивающие штаны упругой попки, которая так и напрашивается на новое наказание, но я гоню эти мысли прочь – тьма ещё не до конца развеялась, и спровоцировать её может всё, что угодно.

– Не хочешь поменяться местами?
– возмущается, явственно чувствуя мой взгляд.

– Мне нравятся виды отсюда, так что спасибо, - отзываюсь, как ребёнок радуясь её злости и смущению.
– Не сгибай так сильно колени, а то похожа на бабку!

Слышу скрежет зубов и решаю сжалиться, нагоняя кроху.

– Ты вообще выпускала кошку хоть раз?

– Я была близка к этому, но полноценной трансформации ещё не было, - с неохотой признаётся она, и к запаху примешивается горечь.
– Ни разу.

– Сознательно на это пошла?

Она резко тормозит, переводя дыхание, и ударяет взглядом в самое сердце.

– Слушай, я поняла, ты у нас весь такой за справедливость и свободу, но ты не знаешь, в каком я состоянии была, когда поняла, что собственные родители меня предали. Да, они сделали это, чтобы я осталась жива, только я их не просила…

– С болью, которая была с тобой так долго, сложно расстаться, верно?
– перебиваю, точно зная, что мучает Аду, и она удивляется, хоть и сама уже всё про себя поняла.

– Ты о чём?

– Жалеть себя ведь гораздо проще, чем бороться?

Застывает, и мне кажется, мир вокруг тоже прекращает движение – только туман почему-то становится всё гуще и белее.

– Да. Ты прав, - усмехается.
– Это было слишком, чтобы вынести. Но я не могу выключить чувства по щелчку, как некоторые.

Она срывается с места и убегает так стремительно, что я не сразу ощущаю её магию. Барьер, установленный мной, простирается на километры от дома, но Ада сумела его преодолеть, и мне остаётся только гадать, как.

– Где ты!?

Перемещаюсь, принюхиваясь к воздуху, а туман тем временем всё сильнее сгущается, и вскоре я совсем теряю видимость. Вокруг только деревья, но я отчётливо ощущаю присутствие кого-то чужого, в то время как девчонка где-то на расстоянии, но уверенность в этом исчезает, стоит мне услышать её голос.

– Слабак… Как ты можешь судить меня, когда сам хотел умереть?

Оборачиваюсь, но никого нет, и только глумливый смех звучит эхом.

– Покажись!

Хохочет, как безумная, и я знаю, это всего лишь иллюзия, только вот она настолько правдоподобная, настолько реальная, что не верить в неё становится всё сложнее.

– Вспомни, как хотел сдохнуть в той подворотне, когда отчаялся побороть жажду! Тебе ведь понравилось убивать, да? Понравилось отнимать жизнь? Ты никогда не мог этого признать, охотник...

Воспоминание, как по команде ударяет в голову звонким гонгом, и я вижу себя, загибающегося от голода, потому что не хотел быть вампиром. Не хотел пить кровь, а потом тварь взяла надо мной верх и убила раненную девушку, умоляющую о смерти в грязном переулке. И я подарил ей умиротворение, насытившись впервые после обращения, а потом тьма долго убеждала меня в том, что моей вины в том не было – она бы всё равно умерла от тех ран…

– Заткнись!

Но голос Ады утихать не хочет. Разносится над лесом, просачиваясь вместе с туманом в голову, и я перестаю отличать действительность, вновь возвращаясь в ту ночь с привкусом крови на языке. Тьма опутывает разум колючей паутиной, и мне уже не вырваться, когда тело само двигается навстречу той, кто способен прекратить мои муки.

– Поймай меня, полицейский… Я хочу, чтобы ты пил только из меня!
– подгоняет, заманивая, и я вижу движение впереди.
– Выпей… Иссуши меня полностью!

Настигаю хрупкую фигуру в два счёта, не реагируя на вскрик – он наркотиком действует на оголённые нервы, и я валю брыкающееся тело на землю, срывая одежду. Впиваюсь губами, куда могу, сжимаю, не контролируя силу, рычу диким зверем, предвкушая победу и наслаждаюсь ароматом страха. А добыча вдруг затихает, сдаваясь.

– Дем, остановись, - словно сквозь вакуум доносится спокойный голос.
– Пожалуйста, это не ты, слышишь? Не надо делать то, о чём пожалеешь.

Я не сразу, но реагирую. В ушах ещё молотит пульс, но помимо него возвращаются и другие звуки, в которых я улавливаю шумное дыхание девчонки, смотрящей на меня огромными графитовыми глазами, а меня словно электричеством прошибает, едва я осознаю, что чуть не совершил.

На бледной коже синяки и следы от моих когтей, топ разорван в клочья, так что грудь полностью оголилась, но даже там я умудрился оставить отметины, уже наливающиеся синевой.

– Ада… Прости меня. Я…Чёрт!

Кутаю её в свою куртку, не зная, куда девать руки, но Ада совершенно спокойна, будто это всё в порядке вещей, и вместо того, чтобы бояться, поднимается, сжимая мою ладонь, а потом вообще крепко обнимает.

– Всё хорошо, Дем, - как ребёнка утешает, и я обессиленно обмякаю в этих объятиях с чувством, будто меня каток переехал.
– Он играет на наших слабостях, и я, кажется, знаю, как он хочет закончить свою безумную сказку. Один из нас просто убьёт другого и сам умрёт.

30

Ада

После инцидента в лесу, лишившего меня, как минимум одной жизни и добавившего пару седых волосков, Дем не говорит ни слова, да и я храню молчание, просто потому что не знаю, что сказать. Он переносит нас в дом, лично транспортирует меня в душ, а я только и могу гадать, что такого услышал мой зверь, что сорвался. Чем убийца так зацепил его?

Уже стоя под обжигающими струями воды, я размышляю об этом, и мне совсем не нравятся выводы. Кожу щиплет в тех местах, где остались лёгкие порезы от когтей, а болезненные засосы неприятно поднывают, но это всё ерунда – сильнее у меня болит сердце. У всего есть предел – у боли, даже у ненависти, и только у страха его нет, но когда Дем налетел на меня в этом тумане, превратившись в настоящее чудовище, мой страх быстро трансформировался в боязнь за его жизнь. Не за свою.

За время, пока он бродил где-то, его путь явно не был выстлан ромашками, и тот, кто хочет нашей общей смерти, прекрасно об этом осведомлён, а значит, неотступно следовал за Демом, одержимый жаждой мести. Оттого и страшно – потому что там, в том загадочном прошлом, где не было меня, произойти могло всё, что угодно, и это что-то сегодня стало триггером, едва не погубившим нас обоих…