Сказка для Мальвины
Шрифт:
Я быстро вынесла поднос с лекарствами. Тётя Света уже принесла тёплую воду, мыло и губку, мы быстро вымыли длинные ноги пациентки. Укус располагался чуть ниже колена на левой ноге, прямо на икроножной мышце, уже образовалось покраснение и опухоль. Я быстро перебирала в памяти, в каких случаях есть совпадения, невольно подняла глаза, Тёма сидел перед ноутом, но внимательно в упор смотрел на меня. В моём мозгу — как щёлкнуло: Чёрная мамба, ну конечно. Мы даже практику проходили в морге с таким редчайшим укусом, ну типа нам “повезло”, как выразился тогда наш многоуважаемый профессор. В наличии было всего три дозы нужного препарата, вводить необходимо каждые тридцать минут, одну внутривенно и одну внутримышечно, два раза, то есть одной дозы не хватало. Мы применили препарат, потом Тёма, позвонил генералу и сказал, что нужного лекарства не хватает. И если не привезти его в течение часа, то жизнь Гали будет под вопросом.
— Галя, доченька, скажи, как ты тут оказалась? — голос генерала был непривычно ласковым. — Папа, я тебя искала! Мама умерла, что мне было делать одной в Москве? Колледж медицинский я окончила. Если ты думаешь, что так легко сразу после учёбы найти достойную работу в медицине, тем более в столице, то глубоко ошибаешься! Всякие Макдаки и тому подобные заведения, куда берут всех подряд, мне за годы учёбы опостылели. Ты как уехал, четыре года назад, мама заболела, сначала туберкулёз лечили… Когда совсем плохо стало, обнаружили рак лёгких четвёртой стадии, операция не помогла. Она так страдала в разлуке, так тебя любила. Всегда оправдывала твои командировки, все деньги, что ты выслал, ушли на её лечение, а потом на похороны. Она даже не смогла попрощаться с тобой! — послышались тихие рыдания.
— Прости, эта работа, конечно… Я понимаю, что фактически бросил вас. Но уехать отсюда до истечения контракта я не могу, — наступила минутная тишина. — Я думал, что обеспечу вас, что главное — деньги, а вот оно как вышло. Моей Таюшки уже нет… Как ты узнала, что я именно здесь?
— Вячеслав Терешков, мой бывший одноклассник, у вас тут работает. Он ездит в город, передал местоположение. Дальше я уже сама, собрала все оставшиеся средства и купила билет до Киншасы. В посольстве даже никто не слышал о тебе. Спасибо Славе, он на мейл прислал, куда и как ехать. Потом без связи по этим лесам и горам я передвигалась месяц, вместе с гуманитарным обозом. Пока мы доехали, вы уже переместились. Местные указали мне путь, и я пошла одна. Думала, быстро доберусь, но этот дождь, в жиже под ногами не заметила змею… — Галя, доченька, послушай меня, как только оправишься, возвращайся в Москву. Я обеспечу всё, что нужно, и найду тебе достойную работу. Тебе нельзя здесь оставаться! — Нет, папа, я не затем проделала такой путь, чтобы вот так взять и бросить тебя тут, уедем только вместе! Даже не думай применить свои военные штучки, я всё равно тебя найду! — голос Гали почти утих — действовали лекарства, она уснула. Полог палатки открылся, генерал, сгорбившись, добрёл до дерева, прислонился и зарыдал. Впервые в жизни я видела, как плакал мужчина, военный. В душе всё перевернулось: я вспомнила родителей, вдруг чётко осознала, что могу тут погибнуть. А что будет дальше? Когда и как они узнают? Стояла с уткой в руках под проливным дождём. Невольные слёзы смывали крупные капли. Не выдержала, вымыла утку, подошла к Виктору Дмитриевичу, тронула за плечо. — Что вам надо?! — Он резко отпрянул. — Простите, мне показалось, что вам плохо, — я попятилась.
— Со мной всё нормально! Идите и лучше смотрите за моей дочерью! — он бодро расправил плечи и быстрым шагом направился в свою палатку.
Я никому и никогда не рассказывала то, что услышала той ночью. Как только Гале стало лучше, из лагеря пришёл приказ: ”Назначить — Галину Викторовну Дзюбу — на должность медсестры походного госпиталя — номер три — Демократической республике Конго — на основании …”
Она быстро поправлялась и вскоре стала нашей главной помощницей — весёлый такой, позитивный человечек. Никто не задавал лишних вопросов, мы же все тут по приказу, а я просто молчала о том, о чём уже знала. Заметила, как она на Славу смотрит, задалась вопросом, а действительно ли всё дело в поиске папы и крайне тяжёлой столичной жизни? А может, тут Вячеслав далеко не последнюю роль играет?!
Слава, или как ласково мы называем его, Вячик, отвозил нас в закрытый военный Ясеневский аэропорт Москвы, был совсем неразговорчив, даже суров, летел вместе с нами. Я невольно наблюдала за этим парнишкой. Как только прибыли, он сбрил свои светлые волосы налысо, казалось, хотел выглядеть постарше. Вечно хмурился, но спустя время будто оттаял, оказалось, что очень веселый человечек, добрый, умный. И на все руки мастер — из палки сделает конфетку. О, лёгок, как на помине, всегда около Галинки крутится.
— Девчонки,
вы чего скучаете? Хотите случай расскажу:Друг мне рассказывал: — Господи, как хочется шоколада! Такими словами его встретила пограничница в аэропорту Санто-Доминго. Местное время — почти час ночи. — А у меня, кстати, есть, — говорит ей. Снимает рюкзак, расстегивает его и достает половину шоколадки. Перед отъездом зачем-то захватил ее с собой, думал, что съест в дороге, но так и не съел. — О! — кричит пограничница, проставляя въездной штамп. — Это мне? Шоколад! Спасибо, я десять часов на посту, сил нет.
Девоньки. Это я к чему. Запросы к мирозданию надо формулировать вслух и максимально четко. А мироздание уж само разберется, почему оптимальный способ доставить вам кусок шоколада — провезти его через пол-Земли.
— Я б тоже сейчас шоколада съела, соблазнитель ты, Славка! — улыбается ему Галина. А у меня самой улыбка появляется, когда смотрю на них.
— Так у меня есть. Держите, — достает из кармана две маленькие шоколадки “Алёнка”.
Мы сидели на кушетке, поедали шоколадку, а он продолжал дальше травить свои байки.
— Девоньки, а вы знаете, что детство содержит в себе, может быть, главную тайну жизни. Вспомните свое детство: день начинался рано утром, еще до школы было время и для приготовления уроков, если вчера не успел, или — в магазин для матери сходить. Потом громадный день в школе, разделенный как экватором большой переменой. Потом — еще целый день после школы, целый божий день, а еще были вечер и ночь, и, тайком от матери, удавалось продлить день, заглянуть в этот взрослый сумрак, услышать то, чего не позволяли, и лишь потом нырнуть в постель. А сейчас день, как очистка от семечки: встал — лег, встал — лег, встал — лег — с Новым годом!.. Встал — лег, встал — лег — с Новым годом! Между прочим, сказал это Ролан Быков.
Мы смеялись, как сумасшедшие, с Галей. Какой у неё красивый смех.
За вечерними посиделками, как сейчас он всегда травил анекдоты, рассказывал смешные истории из детства, и так часто в этих рассказах мелькала подружка Галя… Я пыталась спросить, почему он тут, но Вячик уходил от ответа или просто молчал, делая вид, что занят. Когда привезли Галю, его как подменили — всегда весёлый, радостный, что бы ни случилось… И всё никак не могла найти связь, почему изменился наш Вячеслав. Теперь я поняла, что и почему.
Проснулась однажды от странного сна ночью. И ещё сильно хотелось пить. В моем шалаше воды уже не было, с чашкой в руках вышла из хижины, помню, что у операционной должна быть баклажка чистой воды. Ни о чём не думая, в полусне, добрела до палатки, откинула полог. Справа должен быть бойлер с водой. Вдруг зажегся свет. Ну конечно, у нас же тут “современные” технологии. За пологом заметила тени. Страшно сначала стало, но я собралась и дернула ткань на себя. Галя и Слава, они стояли красные, как раки… Ох, уж эти влюблённые. Я молча набрала воды и потопала к себе. Уже лежа на жесткой кушетке, вспоминала их обескураженные лица. Красавчики! Никогда бы не подумала. Любовь же! При чём тут папа и мама? Это просто любовь! Одного она занесла в Конго, а другая последовала за своей любовью! Хотела бы сама такую любовь. У родителей я видела такую любовь, и в семье Артёма тоже были такие отношения (то, что я видела, было на поверхности). Мне хотелось найти такие же.
Вспомнила этот сон, что приснился, необычный такой: я гуляла по Парижу. Были сумерки. Я стояла под аркой и смотрела на Эйфелеву башню, а рядом со мной был красивый мужчина. Он должен быть таким, хоть и лицо его не видела, только силуэт, что-то говорил, а я отвечала ему… Такое чувство, что мы знаем давно друг друга и любим. Проснулась с ощущением пустоты и какой-то тоски…
Ещё у нас есть походная кухня. Там и работает тётя Света и помощники военные — “двое из ларца, одинаковых с лица”, так со смехом мы их начали называть, когда только приехали в наш лагерь. Ваня — почти всегда хмурый сероглазый брюнет, вечно побрит налысо и очень высокий, а ещё широкий, чем-то напоминает большой шкаф. Паша — балагур, вечно пытается подшутить, частенько не к месту. Его хлебом не корми, дай только над кем-нибудь посмеяться. И ещё внешность у него комичная: длинный, угловатый, уши оттопырены, похож на Чебурашку, так его и прозвали, между собой, конечно. Паша как-то решил побалагурить и назвал себя Чебурашкой, а Ваню — Геной. Иногда хочется посмеяться, вот так и называем их. Да, и конечно, тётя Света — наш повар и наша помощница, была до того как Гали не было в нашем лагере. Из того скудного набора продовольствия, что нам привозят вояки, и некоторых местных овощей, фруктов, приправ (их иногда в городе закупает Вячик). Она умудряется создавать такие кулинарные шедевры, что ресторан отдыхает. Блюда всегда разные, одно и то же не повторяется чаще, чем раз в две недели. Всегда задаюсь вопросом: как у неё так получается?