Сказка для волка

На шум пришел Саша. Его лицо, когда он увидел художества неизвестного, надо было видеть. Я думала, он там же обратится, но нет, сдержался. Взял рыдающую меня на руки и, ничего не говоря, отнес в другую комнату. Вышел, но быстро вернулся, только уже с чемоданом. После этого снова куда-то ушел, уже надолго.

Я поплакала еще пару часиков, заработав тем самым жуткую головную боль, но обретя душевный покой. Сходила в душ, который оказался ванной, и завалилась спать. И на этот раз мне ничего не снилось.

Проснулась я ближе к вечеру от неясного шума. Осторожно выбравшись из комнаты, двинула на источник звука. Оказалось, из моей комнаты выносили мусор. Кстати, занимались этим неблагодарным делом Игорь и неизвестный мне парень. Рядом стоял Саша, скрестив руки на груди, и молча наблюдал за процессом работы. На этот раз он был одет в джинсы и черную майку. Что меня добило, так это его босые ступни.

Он заметил меня почти сразу. Подошел и заглянул в глаза.

— Такого больше не повторится.

Зачем он мне это говорит? Но я лишь кивнула в ответ. После чего он потерял ко мне интерес и вновь переключился на Игоря с парнишкой. Я же поняла, что очень хочу есть. Что делает голодная женщина? Правильно, она идет готовить. Вот и я отправилась на кухню.

Подгоняемая чувством вины и непонятной маетой, опять переборщила с количеством блюд. О чем я только не думала в процессе. И о том, что сделка с Дмитрием сорвалась. И о том, что после Машкиной смерти к трупам, валяющимся под ногами, отношусь с завидным хладнокровием. И о том, что, к собственному сожалению, не знаю, как выбраться из заварившейся каши.

Мысли мои прервал громкий стук в дверь. Игорь с неизвестным парнем к тому времени уже успели вынести всю мебель из комнаты и теперь тихо разговаривали с Сашей в холле. Я слышала, как Александр открыл дверь. Слышала приглушенные голоса, которые никак не желали превращаться во внятные слова. Потом на кухню вошел Назаров, держа в руках огромную коробку белого цвета, опоясанную красной лентой.

— Это тебе, — сказал он хмуро, водрузив коробку на стол.

Моему изумлению не было предела. Это что еще за сюрпризы?

— Что это? — насторожилась я.

— Открой, узнаешь, — предложил Саша.

Мне не оставалось ничего больше, как потянуть за атласную ленту. Она развязалась, на удивление, легко.

Мрачным монументом Саша возвышался надо мной.

С неким предвкушением я сняла довольно тяжелую крышку. Еще успела удивиться ее весу и материалу, из которого она была сделана, так сильно отличающемуся от принятого в подобных случаях картона. Под крышкой оказалось керамическое, чуть углубленное блюдо с голубой каемочкой.

А на блюде голова Артема.

На лбу у него было вырезано слово «подарок».

Я очень хотела потерять сознание. Я очень хотела заорать в голос.

Но я просто смеялась. И выла. Кажется. Не помню.

Я до сих пор не понимаю, как смогла удержаться на краю. Почему меня не накрыло приступом? Разум часто играет с нами в злые шутки, мой делал это с завидной регулярностью.

Моя истерика продолжалась недолго. Саша знал, как успокоить излишне чувствительных барышень. Он просто нежно хлестнул меня по щеке. Я говорю «нежно», потому что, если бы он бил хоть в четверть своей силы, моя голова более не являлась бы моим главным украшением. Кстати, в припадке истерии я даже потыкала пальчиком в оригинальный подарок. Так хотелось верить, что это лишь чья-то идиотская шутка. Но запах мертвечины, тот, который появляется спустя несколько часов, а также свернувшейся крови не давали мне и крупицы надежды.

Легкая пощечина от Александра привела меня в чувство. Врут, когда пишут, что это не больно. Именно боль и отрезвляет.

— Спасибо, — проворчала я, потирая горящую щеку.

Новая напасть в виде икоты одолела уставший организм.

— Больше так не делай, — наставительно произнес Саша. — Мне это не нравится.

Мне хотелось язвить. Хотелось кричать и ругаться. Хотелось ударить Сашу в ответ. Но ему было все равно. Он просто подошел к шкафу с посудой, открыл его, достал бокал, который наполнил водой из-под крана.

— Твой взгляд мне тоже не нравится, — задрал он бровь, подавая мне полный бокал. — На подобный взгляд имеет право лишь равный. Но равный не стал бы устраивать истерик по столь незначительному поводу. Не понравился подарок — выброси.

Я не ослышалась? С этим миром точно что-то не так. Вот только вопреки всем писаным и неписаным правилам морали я не жалела Артемку. Но и радости не ощущала. Звенящая пустота поселилась внутри. Осознание, что я стала причиной смерти живого, разумного существа, вводило в ступор. Судорожно сглотнув, задушила в зародыше чувство вины. Убийца Маши недостоин каких-либо чувств с моей стороны.

Пить не хотелось, меня начало подташнивать, мерзкое ощущение в области горла. Икота прекратилась так же внезапно, как и началась. Бокал поставила на стол, рядом с которым продолжала стоять.

— Это я виновата, — посмотрела на Сашу.

Я не хотела плакать, но слезы беззвучно катились по щекам вопреки моему желанию. Это в последний раз, в последний раз я позволяю себе слабость. Слишком много событий для одного дня, слишком много слез для одной меня.

— Конечно, ты, — кивнул он. — Ведь ты хотела его голову. Запомни, Ру, каждое твое действие влечет за собой последствия. Каждое твое слово. Но ты это и так знаешь, правда? Ты ведь только поэтому и пошла с чужаками. Но, маленькая, мы не люди. Для нас смерть человека ничто. Но за смерть волка мы мстим жестоко. И убить волка из своей Стаи по просьбе неизвестной девчонки — значит объявить всему миру о собственном бешенстве. Бешеных волков казнят, Ру.

Он говорил тихо, спокойно, размеренно, словно выжигал слова в моем разуме. И от каждого его слова все внутри меня холодело.

— Это не он, — прошептала, испуганно глядя в глаза тому, кто никогда не был человеком. — Это ты. Почему?

— Потому, что ты еще слишком наивна, чтобы нести ответственность. — Я закрыла глаза, лишь бы не видеть его. Хотелось заткнуть уши, но нельзя. Глубоко внутри я знала — он прав, это его мир, мои правила в нем ничто. — Еще один урок, маленькая.

Я почувствовала его приближение. Не услышала, не увидела, а именно почувствовала. Кожей. Его жар опалил мои натянутые до предела нервы.

— А почему подарок? — идиотский вопрос. Но я должна была спросить хоть что-нибудь, лишь бы задержать его.

— Потому что подарок. — Я расслышала усмешку в его голосе. — Ты очень хотела его получить. Как я мог тебе отказать, маленькая?

Опять эта его «маленькая». Как будто с избалованным ребенком разговаривает.

Он взял меня за руку и повел за собой. Глаза распахнулись от удивления. Я видела его широкую спину, видела, как крепко он держит мою кисть. Мы поднялись наверх. Не сразу я поняла, что он привел меня в комнату, в которую сам же и поселил. Вокруг царила темнота, которая не могла скрыть меня от его горящего взора. Только сейчас заметила, что желтые точки в его глазах светятся, больше всего напоминая маленькие костры. Они в очередной раз напомнили единственную истину, Саша не человек.