Сказка о принце. Книга вторая

* * *

Жизнь повторяется по спирали, думал Патрик. Когда-то он слышал это изречение, но не поверил ему. В самом деле, как может повториться то, что случилось когда-то и уже не будет? Как просто мечтать о счастливом будущем в девятнадцать лет.

Самое интересное, что ни разу у него не возникло ощущение несправедливости происходящего. Четыре года назад он бесился и сходил с ума именно от этого вот непонимания: за что? Сейчас все было правильно. Он обвиняется в государственной измене и знает это. Смешно. Правда, от этого не легче.

Он был спокоен. Надежда еще остается. На что? Бог весть. Жить без надежды нельзя, уж это-то он понял и оценил в полной мере. И впервые за все эти годы после побега мелькнула мысль: хорошо, что с ним нет Яна. Он не хотел бы для друга такогопродолжения… или конца? Странно, почему-то ему совсем не страшно. Словно ему теперь все равно, что с ним будет. Впрочем, после гибели Магды ему правда стало все равно. Но тогда еще Ян привязывал его к жизни… и Вета. Вета, Вета, Вета… Любимая. Жива ли? Бог весть.

Да, все повторяется. Опять холод металла на руках, цепь звенит при ходьбе. Впрочем, какой ходьбе – десять шагов вперед, пять в сторону, вот и вся ходьба тебе. В камере неширокий топчан, на нем тощий матрац и тонкое одеяло, рядом – стол, табурет… в углу ведро с крышкой. Крошечное оконце под самым потолком забрано частой решеткой. Довольно сыро и прохладно - подвал, а рубашка продрана на плече. Прежде, чем заковать, ему позволили умыться, а потом принесли поесть – еда простая, но довольно сытная… уже хорошо. Ешь и спи, пока есть возможность – глупо не воспользоваться…

Что остается? Ждать?

А в имении ван Эйрека ждет его сейчас лорд Лестин.

Вспомнилось вдруг – огромная зала, полная света и воздуха, отрывистые команды сэра Гэлона: «Раз, два, три… поворот, поклон». Как давно это было! Неужели и вправду с ним? Патрик засмеялся глухо и невесело.

Из городской тюрьмы его, крепко связанного, под усиленной охраной привезли в закрытой карете сюда, в Башню. Башня... Ночной кошмар для всех дворян королевства, тюрьма для особо опасных государственных преступников – да не для всех, для благородных только... Он даже подумал с усмешкой, не придется ли опять занять ту же камеру, в которой сидел в прошлый раз. Но нет: прежняя находилась почти на самом верху Башни, а теперь от входа его повели вниз по выщербленным множеством ног ступеням, по коридору и дальше – еще вниз, в подвал. На голову накинули капюшон, чтобы никто не увидел лица, а когда шли по тюремному двору от ворот, его окружили сразу пятеро солдат. И сразу, едва вошли сюда – суматоха, загудели, отражаясь от каменных стен, голоса, зазвенели по коридорам шпоры, ключи, ружья. Заковали сразу по рукам и ногам. А как же… опасный государственный преступник. Как глупо, Господи, как глупо!

Остаток дня и почти всю ночь он не спал; сидел, скорчившись на топчане, обхватив голову руками. Сумрак комнаты едва прорезали редкие светлые лучи, когда заскрипела дверь, и двое солдат появились на пороге.

– Выходи…

Он не спрашивал, куда его ведут. И даже не удивился, когда откуда-то из темноты коридора возникла рядом с ним высокая, знакомая фигура.

– Доброе утро, ваше высочество…

Патрик не ответил. Мимоходом оглядывался по сторонам. Интересно, где же они? Вниз, вниз… окон нет, сыро, затхлый запах, факелы, укрепленные вдоль стен, неимоверно чадят.

Неказистая дверь в конце коридора открылась легко и без скрипа – похоже, часто использовалась. Солдаты замерли на пороге. Гайцберг широким жестом указал внутрь:

– Прошу…

Комната как комната, довольно большая, вот только без окон, поэтому душно и затхло. Или не поэтому? Пламя стоящего в углу не то камина, не то жаровни и свечи в высоких подсвечниках освещают стол, пару стульев в углу, высокое деревянное кресло на середине свободного пространства, покрытые копотью и еще чем-то неопределенным стены. И… что это – в дальнем углу? Едва бросив туда взгляд, Патрик почувствовал, как внутри все свернулось в ледяной ком, и отвернулся, и больше старался не смотреть в ту сторону. Но – как не смотреть? Здоровенный, голый по пояс детина в засаленном фартуке перебирает с деловым видом инструменты назначения непонятного, но вида зловещего. Впрочем, назначение-то у них как раз понятное, оттого и сводит ужасом душу. Не смотреть…

– Вы мыслите в правильном направлении, принц, - хмыкнул Гайцберг, проследив взгляд Патрика. – И думаю, выбор сделаете тоже правильный. А пока присядьте… нет-нет, вот сюда, - он указал на приставленный к столу табурет и повторил со значением: - Пока…

Патрик опустился на стул, оперся скованными руками на грубую столешницу, чтобы унять дрожь, переплел и сжал пальцы. Не смотреть…

Король опустился напротив и придвинул к себе свечу. Махнул солдатам и палачу, те послушно вышли.

Несколько минут они молчали. Потрескивали дрова в камине; только этот треск да гулкий стук сердца – вот и все. Патрик отрешенно рассматривал комнату, потом перевел взгляд на короля – осунулся, под глазами круги… тоже не спал ночь?

– Что же, принц, - задумчиво и даже доброжелательно проговорил Гайцберг – и добавил издевательски: - Воскресший из мертвых… Ты все-таки проиграл. Надеюсь, ты сам это понимаешь?

Патрик перевел на него взгляд и промолчал.

– Я должен признать, что недооценил тебя. Тебя – и твоих сторонников, - выделил Гайцберг последнее слово. – Ты ведь не думаешь, что нам они неизвестны? Хотя… не все, да, не все. Но ты мне в этом поможешь. Расскажешь о тех, кто помог тебе выжить. Ведь расскажешь, правда? – он бросил выразительный взгляд в тот самый угол.

Патрик молчал. Лицо его оставалось бесстрастным.

– Я хочу, чтобы ты ясно представлял себе свое положение, - деловито продолжал король. – Мне надоела вся эта смута с законным королем и кучей самозванцев, и я намерен ее прекратить – любой ценой. У нас с тобой два варианта развития событий. Первый – ты подписываешь официальное отречение – неважно, с какой формулировкой, это можно будет придумать потом. Называешь мне тех, кто тебе помогал, и – с чистой совестью и душой убываешь в какой-нибудь монастырь или в провинцию, на выбор. Лучше в монастырь. Подчеркиваю – живым и здоровым. Это понятно?

Патрик молчал.

– Второй вариант… сразу скажу, мне он нравится куда меньше. Ты все равно подписываешь отречение и называешь нам имена, но уже после этого, - Гайцберг мотнул головой в угол. – А вот будешь ли ты способным потом куда-нибудь отбыть… гм, сомневаюсь. Разве только туда, куда я не сумел тебя отправить в прошлый раз… ну, или остаешься здесь в какой-нибудь камере… навечно. Не думаю, что тебе больше по душе именно такой поворот, но если ты будешь настаивать, мне сделать это несложно.

Патрик тоже перевел взгляд в угол, и по лицу его скользнула гримаса легкого презрения.

– Пойми, Патрик, я не запугиваю тебя. Но я хочу, чтобы ты в полной мере оценил все последствия своего выбора. Раньше, - в голосе короля прозвучала издевка, - ты не давал себе труда этого делать. Так начни хотя бы сейчас. Ты вывернулся в прошлый раз. У тебя был – да, был – шанс победить. Но судьба все же отдала тебя в мои руки. А я уж постараюсь, чтобы второй раз ты от меня не ушел.

Принц молчал.