Сказка Востока

Предательство европейцев Тимура разозлило. Обычно после такого он все кромсал, в гневе кричал. Однако теперь иные дни, и он потихоньку передает власть внуку Мухаммед-Султану и каждый день наставляет его:

— Нельзя быть властелином мира, не будучи хозяином самого себя. Чувства надо держать в своем кулаке. А европейцы-предатели приползут к нам на коленях. Для этого надо всех на этом берегу добить, и двинемся на Европу. А теперь покажи свое умение, возьми столицу Бурсу.

По летописям, Великий эмир взошел на Битюнийский олимп (Улу Даг), когда Мухаммед-Султан стал атаковать город, и позже, ночью, он с удовольствием смотрел, как столица османов горит, как ветер доносит крики. Он был наследником очень доволен. И тут же приказал захватить все города Баязида. На всем побережье — от Трои до Босфора — рыскали Тимуровы войска, с каким вожделением они смотрели на Константинополь. Не будь водной преграды, они бы не как Баязид, а с лихостью овладели бы таким древним богатством. И чтобы это доказать, а заодно европейцев наказать за предательство, Тамерлан двинул свои войска в сторону уже знакомого нам города Измира (Смирны). В черте этого города, прямо в излучине порта находилась неприступная крепость родосских рыцарей ордена Святого Иоанна. Эту крепость Баязид не смог покорить в течение многих лет (по некоторым данным — двенадцати).

Измир — большой портовый город, где мы, благодаря нашему Перу, уже побывали. И если до этого мы видели Измир глазами рабов, то теперь имеем возможность оценить и взглядом господ. С этой позиции Измир, как город-порт, богат, на пересечении морских и сухопутных караванных путей. Он, конечно, много меньше Тебриза, но и здесь проживает несколько сотен тысяч жителей, причем разных языковых групп и различных вероисповеданий. В этом красивом городе каждая эпоха оставила свой след. От Византии здесь много греков. После Халифата есть арабская община. Также много евреев, армян, ливанцев и торговые кварталы венецианских и генуэзских купцов. Не более других здесь турков-сельджуков, но, как наследникам последней эпохи, им в основном принадлежит местная власть. Перечисленные этнические группы проживают на так называемой открытой территории и фактически представляют город Измир. Наверное, из-за множества языков этот город в политическом отношении нейтральный. Он редко подвергается агрессии, посему живет вне крепостных стен. Ну а если раз в сто лет такой варвар, как Тамерлан, объявится, то они предпочитают откупиться, принять новую власть, платить те же налоги, жить, нежели воевать.

Другое дело крепость Смирна. Она находится непосредственно на территории открытого города, прямо в гавани, у залива — просто город разросся, ушел вширь и построил свой, новый порт, административный, торговый и культурный центр. А крепость — цитадель рыцарей, здесь автономия, обособленная жизнь. Сами рыцари несколько надменны, живут по своему полувоенному-полумонашескому образу жизни. Они никогда не признавали власть православного Константинополя, тем более мусульман, в том числе и сельджуков. И Баязиду они дали достойный отпор и были этим, да и многим другим неимоверно горды. Рыцари Смирны, как последний оплот крестоносцев на азиатском континенте, имеют тесный контакт и большую поддержку от всей католической Европы.

В мирное время ворота крепости почти всегда открыты, и горожане, да и сами рыцари свободно перемещаются. Правда, хозяева крепости на остальных жителей Измира смотрят свысока, ведь они рыцари, ведут почти что пуританский образ жизни. Но это не тема нашего повествования. По-нашему, куда интересней и многообразней Тамерлан, который, подойдя к Измиру, был встречен влиятельными людьми с «ключами» в руках и с покорностью.

После небольшого торга город был обложен обременительной данью. При этом, как обычно, Повелитель освободил от подати важных персон, духовных лиц всех вероисповеданий, то есть самых богатых. Понятно, какая тяжесть тогда легла на плечи рабов, которых пригнали в Измир вслед за Шадомой, Малцагом и доктором Сакрелом. Стоп. Мы ведь договорились смотреть на мир глазами господ. Тогда уж глазами Тимура, который мельком оглядел город — он много повидал, стал выбирать себе дворец для ставки, а когда узнал, что и в Измире есть «Сказка Востока», не раздумывая, приказал приготовить заведение для него.

Как ни странно, купца Бочека уже нет, а «Сказка Востока» в Измире еще есть. Сюда ведь только сейчас добрался Тамерлан. А он, как и все богатые люди, любит особую, дурманящую ауру «Сказки Востока». Но теперь здесь будет только один обитатель, он же полный хозяин, с уходом которого и эта «Сказка Востока» вряд ли будет больше существовать.

Мы не знаем, с каким настроением вышел Тамерлан пасмурным осенним утром из «Сказки Востока». Впрочем, для истории это не столь важно, а как литераторы скажем, — с боевым. Под резкими порывами морского ветра он со всех сторон внимательно осмотрел всю крепость рыцарей. Это было мощное, грациозное, с виду неприступное архитектурное сооружение. И на сей раз не было никакой дипломатии, подготовки, подкупа и шпионажа. Здесь, как в один голос утверждают историки, Тимур показал шедевр своего остроумия, отваги, решительности и мощи.

Оглядев крепость, Повелитель понял, что ее ему не окружить — нет кораблей, тогда как защитники явно надеются на помощь со стороны моря. Поэтому он принял решение быстро соорудить гигантский мол из бревен, покрыть их шкурами, отрезать крепость от пролива, то есть полностью окружить.

Защитники крепости хохотали над тем, что затеял Тамерлан. Но этот хохот быстро прекратился, когда они увидели, как двести тысяч воинов, став строителями, днем и ночью трудились, не испугавшись холодной воды. Плотина уже через две недели перекрыла морской проход. Моральный дух защитников крепости был сломлен, а Тамерлан в ход пустил огнеметы, саперов и стал делать подкопы. Когда в бухту пришли корабли помощи с островов Кипр и Родос, катапульты Великого эмира первым залпом пустили отрубленные головы рыцарей.

Надо ли вновь писать об устроенной в Измире Тамерланом резне, о двух «башнях», сложенных из голов, о насилии и пожаре? Наверное, не стоит: и читателю опротивело, и Перо скрипит.

* * *

Мир содрогнулся после Измира!

Великий эмир понимал, что его где-то использовали, потом обманули. Неужели эти дипломаты, послы и всякие шпионы под видом духовенства и купцов думали, что Тимур — это азиатский дикарь, кочевник, который, конечно, грозен, да дурак?

Как умный человек, Тамерлан умел держать себя в руках, когда это надо было. Говорят, мог напустить на себя приступ гнева, мог притворно улыбаться и скалить зубы. Он все мог, он был стратег, режиссер, дипломат, полководец. И только одержимоцелеустремленный, порой сомневающийся, вечно трудолюбивый и думающий человек может достичь подлинного величия. Тимур достиг! Но он хотел величия Вселенского, а когда думал, что до этого рукой подать, то его попытались обвести. А он прикинулся дурачком, пригласил к себе послов, купцов и всяких вельмож-проходимцев на праздник в честь победы над османами и, как отмечают летописцы, держал перед ними речь:

— Сам по себе я ничто. Это Ты, Боже, превратил ничтожного принца в самого могущественного владыку в мире. Я думаю, что такая честь меня ко многому обязывает. Вы знаете, что случилось с султаном Баязидом, который изменил истинной вере, стал перечить мне. Я слышал призыв свыше не останавливаться на моем верном благословленном Богом пути. Поэтому я хочу представить вам моего официального наследника — внука Мухаммед-Султана. Он вам уже известен по ратным делам. Хе-хе, Бурсу и Измир он брал.

Этот пир, точнее церемониал, происходит на тюркский кочевой манер в огромном шатре в открытом поле, на живописном берегу Эгейского моря. И вроде бы условия походные, да все на высшем уровне, роскошь — не описать. И хотя в шатре тепло, да зима, и посему Тимур на троне в дорогих мехах. И, как утверждают историки, будучи для того времени выше среднего роста (170 см), он не любил людей, что были выше него, тем более когда садились даже вровень с ним. А тут наследник, как и он, совсем рядом, уже осваивает власть и мир.

— Так вот, — продолжает Повелитель, и его голос вовсе не груб, а, наоборот, очень слащав, чуть снисходителен, — чтобы исполнить возложенную на меня Всевышним ответственную миссию, я думаю, следует привести к порядку некоторых зажравшихся неверных князьков, которые мнят себя государями. Мир не настолько велик, чтобы иметь двух царей. И если там, — он поднял палец, — один Бог, то и здесь, — опустил, — один царь!.. С этой целью я думаю послать хана, — так он и себя никогда не величает, — Мухаммед-Султана на юг, до Каира. Оттуда на кораблях он отправится в Европу. А я — по знакомым местам, в обход Черного моря. В Грузии и в Крыму меня уже ждут. Хе-хе, все хотят приструнить неверных в Европе. Я думаю, справлюсь не хуже Баязида. А вы как думаете? Хе-хе.