Сказка Востока

— Слушай дальше, — настаивал он. — Пример из живой природы. У одного петуха десять одинаковых кур.

— Фу, зачем так?

— О! Молодец! Уже паясничаешь? Так и надо, — улыбается, будто дело идет. — А у петухов поблагообразнее, чем здесь. Разве не так?

— Так, — вновь омрачилось лицо Шадомы, а старик продолжал.

— Вопрос в том, по какому признаку петух определяет очередность. В том-то и дело, что определяет-то не петух, а курица, которая выделяет некие ферменты — запахи, что и говорит о ее готовности. Только на этих запахах строятся все половые взаимоотношения в животном мире.

— Мы-то не животные, — вновь лукавство в ее глазах.

— Мы хуже животных, — твердо констатирует старичок. — Просто люди утратили животный инстинкт. Но только не в похоти. Мужчина — как петух, его надо обольстить, покорить, привязать своим запахом и обаянием.

— Что-то я ничего не пойму, — с иронией. — Я должна «выделять запах»?

— Каждая женщина в месяц раз «выделяет запах». Нам нужны вши с нижнего белья, которые этим питаются, ну и еще кое-что в том же роде.

— Как это мерзко! — задрожала Шадома.

— А здесь быть не мерзко? — грубо надвинулся старичок. Более месяца прошло после этого разговора. Каждый день было одно и то же: старичок откармливал ее и еще доставлял всякие снадобья. Шадома не только ожила, а посвежела, похорошела. К ней клиентов и теперь не допускали, и она понимала, что старичок проплачивает полные сутки, оттого сам совсем исхудал. А потом он пропал, предупредив, что уходит в горы за каким-то цветком. Вернувшись, объяснил сорт, место произрастания и роль цветка, который распускается лишь на рассвете, в определенное время года.

Наконец они приступили к изготовлению снадобья. Шадома морщилась, отворачивая лицо, а он все в поту корпел, заставлял ее все запомнить.

— А это не вредно, вдруг кто другой съест? — волнуется Шадома.

— Абсолютно безвредно, даже полезно, пусть едят все, и сама ешь — будут и тебя любить, и сама будешь любить.

— Тогда, может, весь мир вскормить, пусть подобреет.

— На всех не хватит.

— Но женщин много.

— То, к чему ты стремишься, многим не надо. И слава Богу!

Шадома задумалась и, помолчав, спросила:

— Кого мы им вскормим?

— Только первое лицо. Управляющего «Сказкой Востока».

— А как ему в рот положу?

— Ты с ним была? — Она смутилась. — Конечно, была, этот пес никого не пропустит. А ты готовить умеешь?

— Умею, но у нас прислуга была.

— Хорошо, и я подскажу пару рецептов, — не унывает старичок. — А кстати, я заметил, кухня богата там, где процветают гаремы.

— Почему? — удивилась Шадома.

— Каждая наложница, а они со всех концов, ищет путь к ложу хозяина через желудок. Вот кухня и процветает. Станешь кухаркой?

— Кухаркой?! — недовольна она.

— Это рост, — поднял он палец. — С чего-то надо начинать. И помни — денег у мужчины не проси. Сделай так, чтобы сам умолял взять. И еще — мужчине о своих заботах не рассказывай, только о кайфе, мол, ты богатырь, добродетель, чуть ли не бог! — он тяжело вздохнул. — Все, что мог, я сделал. Теперь сама дерзай, да посмелее. С Богом! И помни — все-таки человек там, куда себя поставит.

На следующий день, помня, что «Сказка Востока» — сугубо коммерческое заведение, а управляющий — чревоугодник, Шадома добилась встречи с ним и, ссылаясь на свободное время, предложила свои завидные кулинарные способности в общей столовой за умеренное вознаграждение.

— А ты что, вкусно готовишь? — из-под пышных бровей тяжелый взгляд управляющего.

— Можете проверить, — полное откровение и кокетство в жестах Шадомы.

Все получилось не как в сказке, сразу, а как предрекал старик. Первый день был самым тяжелым. Она приготовила блюдо по рецепту своего наставника: ничего особенного — заливная баранина с острым соусом. Поела сама, управляющий попробовал, скривил лицо, ушел. Остальные кухарки — толстые чернокожие рабыни — пригрозили ей: занимайся проституцией и не отбивай наш хлеб. Шадома им тем же ответила. Началась драка, она здорово получила, но не проиграла, тем более не сдалась.

В иерархии публичного дома кухарки чуть ли не на последнем месте, но Шадома поняла, что это действительно рост, и, все за ночь обдумав, она наутро вновь у управляющего:

— В столовой антисанитария, беспорядок, много отходов и слабое меню, отчего клиентов мало, дохода нет.

У управляющего одна пышная бровь пошла вверх: Шадома — ответственная по столовой. В полдень на шикарном подносе она сама доставляет в кабинет управляющего ароматный обед. Управляющий — мужлан, да отличить грубость рабыни-простолюдинки от манер прирожденной аристократки и он может. Подражая ей, даже благодарит. А она и тут дальше пошла:

— Ваша светлость, какой вкус! Вы играете на арфе? Ой, это всего лишь декорация? Какая жалость! А то я с удовольствием сыграла бы вам для лучшего аппетита.

В «Сказке Востока» все есть. Тотчас доставили арфу.

— О-о! — восторгается Шадома. — Это хороший инструмент, я постараюсь сыграть, но он годится для танца живота, а ваш уровень — персидская арфа.

Вечером управляющий ужинал под чарующие звуки персидской арфы, а в ночи его слух услаждал другой звук:

— Вы очень музыкальны, что редкость. А брови изящны, как линии арфы, в них гордость орла!

Это все ночью, а до зари она все в трудах, искренне радеет за дело, с нее ответственности никто не снимал. Она так четко наладила производство, что все довольны, а кухарки, что дрались с ней, просто благоволят. И лишь она знает, что это действие эликсира-снадобья. И оно так сильно, что через некоторое время случилось неожиданное: управляющий предложил ей стать первой женой. Вновь гарем? Она деликатно отказалась, объяснив, что он нуждается не в очередной жене, а в верной помощнице. Тогда ей выделили апартаменты и предложили днем предаться кайфу ничегонеделания, от чего тоже отказалась. И лишь в конец, не выдержав, она обратилась с единственной просьбой:

— Мне самой хоть раз надо сделать закупки продуктов на базаре, а то блюда страдают.

Старичок теперь к ней проникнуть не может, вовсе пропал. А Шадома истосковалась по нему, сама двинулась на поиски. Попрошайки у мечети за умеренную мзду сразу старика признали, сказали, что и раньше был дурачком, а теперь и вовсе испортился — к труду приобщился: водовозом стал. А вот где искать — по всему городу.

Время у Шадомы ограничено. Все базары объездила, все обыскала. Полдень, жара. Она опаздывала и подгоняла извозчика, когда услышала родной старческо-писклявый голос.