Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

Он любил спать и частенько засыпал именно в те моменты, которые были благоприятны поиску знания или пониманию его и практике подлинного смирения, или тогда, когда можно было бы увеличить число добрых дел - такие возможности он просыпал; а ведь они уже больше не возвращались. Невнимательность оказывала на его сущностное "я" не меньшее влияние, чем его добрые качества.

И вот однажды он умер. Обнаружив себя за пределами этой жизни, добрый человек направился к райской обители. Пройдя немного, он решил передохнуть, чтобы проверить свою совесть. Все тщательно взвесив, он пришел к выводу, что вполне достоин войти в райские чертоги, и продолжил свой путь.

Подойдя, наконец, к райским воротам, он увидел, что они закрыты, и в этот момент услышал голос, обращенный к нему: "Будь внимателен, ибо ворота открываются только раз в сто лет". Добрый человек устроился неподалеку ждать, взволнованный предвкушаемой перспективой. Однако, не будучи занят в этот момент, как обычно, совершением добродетельных поступков, он обнаружил, что у него плохо с вниманием: в течение некоторого времени, которое ему самому показалось целым веком, он старался не заснуть, но в конце концов голова его склонилась на грудь, и сон на какое-то мгновение смежил его веки. И в этот миг ворота широко распахнулись. Но прежде, чем он успел открыть глаза, они захлопнулись с шумом и грохотом, которые могли бы разбудить и мертвого.

Эта любимая обучающая история дервишей иногда называется "притчей о невнимательности". Несмотря на то, что данная история широко известна как народная сказка, сведения о ее происхождении утеряны. Некоторые приписывают ее Хазрату Али, четвертому халифу. Другие говорят, что она так важна, что могла быть тайно передана самим пророком. Ее, конечно, нельзя встретить ни в одном из достоверных хадисов пророка.

Литературная форма, в которой она представлена здесь, позаимствована из работ одного неизвестного дервиша ХVII века, Амир-Бабы, в которых подчеркивается, что "истинным автором является тот, чьи писания анонимны, так как в этом случае никто не становится между изучающим и предметом изучения".

Сказка дервишей

Восьминогая собака

Жил-был старик со старухой. Пошли они как-то в парму, в лес северный, за черникой. Собирают ягоды в набирушки, смотрят, бежит к ним какой-то зверь чудной.

– Ты кто?
– спрашивает старик.

– Я собака, - говорит зверь.
– Возьмите меня к себе.

– Да на кой ты нам нужна!
– рукой машет старуха.
– Нам вдвоем-то мудрено прокормиться, да еще ты.

– Горемыка я несчастная!
– заскулила, заплакала собака.
– Весь свет обегала, никто меня к себе не берет. Четыре лапы стерла, скоро остальные четыре сотру, а потом и помру. Ойя да ойя!

– Не то у тебя восемь лап было?
– спрашивает старик.

– Восемь, как есть восемь, - отвечает собака.
– Раньше все собаки восьминогими были, шибче всех зверей бегали.

– Ну а с четырьмя ногами ты нам и вовсе ни к чему, - старуха говорит.

– Головушка моя горькая, - снова заскулила та.
– Последняя собака я на всем белом свете. Как изотру последние лапы, вовсе мой род прервется. Возьмите меня, несчастную, я буду в конурке жить, дом вам сторожить.

– Старуха, а старуха, может, возьмем ее к себе?
– старик уговаривает.

– Хоть она и с изъяном, а жалко все ж таки, ежели последняя собака на земле вымрет.

– Кабы она о восьми ногах была, - вздыхает старуха.
– Да уж ладно, пожалеем эту уродину на четырех ногах.

Взяли они собаку к себе. Ничего, привыкли к четвероногой. Собака дом сторожила, со стариком на охоту ходила. От нее и повелся род четвероногих собак.

Старику со старухой надо спасибо сказать, а то бы и таких на земле не осталось.

Сказка Коми

Время, место и люди

Некогда жил-был царь. Однажды он позвал к себе дервиша и сказал ему: "От начала времен человеческих и по сей день дервишский путь, передаваемый из поколения в покление непрерывно сменяющими друг друга мастерами, служит вечным источником света, который лежит в основе таких великих ценностей, что даже мое царствование является не более, чем слабым их отражением".

– Да, это так, - ответил дервиш.

– А раз так, - продолжал царь, - то если я настолько просвещен, что знаю это и страстно желаю обучиться всем тем истинам, которые ты в своей мудрости можешь сделать доступными, - учи меня.

– Это просьба или приказ?
– спросил дервиш.

– Как тебе будет угодно, - сказал монарх.
– Единственное, чего я хочу, - это учиться у тебя; не все ли равно, будешь ли ты учить меня, выполняя просьбу или подчиняясь приказу? И он стал ждать, что ответит дервиш.

Опустив голову на грудь, дервиш погрузился в глубокое раздумье. В этой медитационной позе он пробыл довольно долго и, наконец, промолвил:

– Вы должны ждать благоприятного момента для передачи. После этого дервиш продолжал являться каждое утро ко двору, готовый служить правителю. Шло время. Изо дня в день вершились государственные дела, периоды беззаботного счастья для жителей царства сменялись периодами тяжелых испытаний и неудач, царские советники оценивали события и принимали решения, колесо небес вращалось.

Всякий раз, заметив фигуру дервиша в халате из заплат, царь думал: "Каждый день он приходит сюда, но упорно не желает возвращаться к нашему разговору об учении. Правда, он принимает участие во многих делах двора: разговаривает, смеется, ест и, по-видимому, спит. Может быть, он ждет какого-то знака?" Но как государь ни старался, он не мог разгадать этой тайны.

И вот однажды подходящая волна незримого набежала на берег возможности. Среди присутствующих в тронном зале завязалась беседа и кто-то сказал: "Дауд из Сахиля - величайший на свете певец". Обычно никогда не проявлявший интереса к подобным заявлениям, царь внезапно загорелся страстным желанием услышать этого певца.

– Приведите его немедленно ко мне, - приказал он.

Придворный церемонийместер пришел к певцу и объявил ему, что его требует к себе сам государь. Дауд - царь среди певцов - ответил: "Ваш правитель мало разбирается в том, что необходимо для пения. Если он желает просто посмотреть на меня, я приду. Но если он хочет услышать мое мнение, он должен как и все люди, ждать, пока у меня не появится настроение петь. Я превзошел других певцов только потому, что знаю, когда следует петь и когда не следует. Зная этот секрет, любой осел может стать великим певцом".