Сказки Гореловской рощи (Повесть-сказка)

«Зря я не поужинал, — думал медведь Михайло. — Если бы присудили мне за сказки пирог, и ему бы место нашлось в животе. Он у меня вон большой какой, а то вот ходи теперь голодный. И зря присоветовал завернуть пирог в газету. Хоть бы духом его надышался теперь, на румяность его нагляделся досыта. Эх, вечер сплошных ошибок».

Медведь Иван тоже не ел. Пирога ему не дали, а ужина у него припасено не было. Потоптался он у кургана и пошел себе потихонечку в Ясеневый лес. Шел, выщупывал посошком тропу, шамкал беззубым ртом:

— Может, и впрямь зря я обидел Авдотью? Но ведь у меня другой сказки не было, а пирога с тыквой так хотелось попробовать. И все-таки, может, за пирог с тыквой нельзя обижать никого, а?

И уходя все дальше и дальше, не знал, что самому себе ответить. Луна была у него позади, и потому впереди медведя Ивана шла его худенькая, сгорбленная тень.

Не ела и Лиса. Поесть ей хотелось, но поесть было нечего. Все чего-нибудь да прихватили с собой из дому, а она порожняком пришла. Шла, думала: «Зачем мне нести? Другие принесут, со мной поделятся, я и сыта буду».

Но делиться с Лисой никто не собирался. Попросила у медведицы Матрены, та рявкнула на нее:

— Не маленькая попрошайничать.

У Мышки и просить не стала. Что у нее за ужин. Принесла, гляди, три зернышка на двоих с сыном, да и то думает, как бы одно на завтрак сохранить.

Попыталась было к волку подластиться. У волка на ужин была баранина. Волк ел молча, ни на кого не глядел. Волк готовился защищать себя. Нельзя допустить, чтобы его судили из-за каких-то длинноухих зайцев. Нужно показать всем, что зайцы — народ негодный, вредный, потому волк и душит их.

Волк придумывал сказки о вредности зайцев. И когда Лиса, чтобы как-то заговорить с ним, спросила:

— Почему меня собаки на селе кусают, а на тебя только лают?

Ответил мрачно:

— Потому что они боятся, как бы я их сам не укусил.

И показал Лисе крупные белые зубы.

И не захотелось Лисе больше ни о чем спрашивать у волка. Походила она, походила и поняла, что сегодня ей придется провести вечер без ужина. И чтобы никто не подтрунивал над ней, что у нее нет ничего, завернула Лиса в лопух камень и сунула под мышку.

— Пусть думают, что у меня есть что поесть, но я не ем потому, что не хочу.

Черепаха Кири-Бум тоже не ела. Она поела дома есть ей не хотелось. Ей хотелось за кустик, но она не знала, кого попросить покараулить сверток с пирогом, рядом никого не было.

Тут-то и попалась ей на глаза Лиса Ты что не ужинаешь? — спросила ее черепаха.

— Я дома поужинала.

— А что у тебя под мышкой?

— Еще один ужин. Если долго засидимся, поем. Я не люблю томить себя голодом.

— Так ты совсем не хочешь есть?

— Не хочу.

— И делать тебе нечего?

— А что же в перерыв делать? Рассказывали бы сказки, я бы слушала. Я люблю сказки слушать. А так вот хожу пока, гляжу, кто чем занят.

И сказала Лисе черепаха:

Милая, посиди у пенечка. Покарауль пирог, я отлучусь на минутку. У Лисы дрогнуло от счастья сердце. Обрадовалась Лиса случаю, но вида не подала.

Сказала, отворачиваясь:

— Нет. Зачем мне это? Мне походить хочется.

И пошла было, но черепаха остановила ее:

— Выручи, милая. Я быстро... Я перед тобой в долгу не останусь.

— Ладно уж, иди, — согласилась Лиса. — Так уж и быть, выручу тебя, посижу.

И села у пенька.

А черепаха Кири-Бум — топ-топ, — пошагала по делам своим. Но ведь известно, как черепахи ходят — черепашьими шагами. Пока ходила черепаха, успела Лиса пирог себе в лопух переложить, а камень в газету завернуть. А когда появилась черепаха, сказала ей:

— Ну ты и ходишь. Тебя только за смертью посылать. Досыта наживешься, пока приведешь ты ее.

И умчалась поскорее со своим свертком в чащу. Там она спряталась за кустик волчьего лыка, съела украденный пирог и сухо-насухо вытерла лопухом тонкие вымазанные тыквой губы.

Лиса была спокойна. Она все продумала и точно знала, что ей дальше делать. Кончится перерыв, расскажет она три сказки, получит газету с камнем, пойдет и бросит его в Косой овраг.

— А что в газете уже не. пирог, а камень, это навсегда останется тайной, — сказала сама себе Лиса и стала думать, о чем рассказать ей.

Сказок у нее пока не было.

Увидела — упала с сосны шишка.

Сказала:

— Можно вот о ней рассказать, как она упала.

Увидела Мышонка на пенечке.

— Сказала: О нем тоже можно рассказать что-нибудь. Подумала и добавила:

— Было бы желание говорить, а о чем сказать всегда можно найти. А говорить желание у меня теперь есть.

Уверенная в себе возвратилась к кургану.

ОНА ХОТЕЛА КАК ЛУЧШЕ

Медведь Спиридон посмотрел на звезды и решил, что пора кончать перерыв. Он поднялся на макушку кургана и позвонил в колокольчик :

— Рассаживайтесь, будем продолжать.

Впереди всех на траве уселись Тушканчик, Ящерица и Хомяк. До перерыва их не было. Они появились совсем недавно. И все о чем-то шушукались между собой, спорили. Тушканчик что-то доказывал Хомяку, покачивал лапками, а тот поматывал головой.

Бурчал:

— Нет. Я не согласен.

— Я тоже не согласна, — говорила Ящерица и поглаживала на груди зеленое платьице.

Она даже приподнялась, повернулась, чтобы ее видели все, но Хомяк одернул ее:

— Сиди.

И Ящерица села.

В другой бы день она и глазом бы не повела в его

сторону, не то чтобы разговаривать с ним. Но сегодня нельзя было Хомяка ослушаться — они пришли из степи втроем. У них на троих — три сказки. Ящерица хочет, чтобы Тушканчик с Хомяком доверили ей рассказать их. На Ящерице сегодня новое платьице, и ей хочется его показать всем.