Сказки Мухи Жужжалки

– Вот так-то и дымится вулкан? А великан этот сторожит Огонь-реку, чтобы не угасла она? Как мне через всё это перебраться и выжить? А великан этот пострашнее прежнего, океанского великана, – пронеслось у Афони в голове, пока он тёр злосчастный перстень в надежде на спасение. Надеялся он, что волшебство перстня поможет ему и в этот раз. Потому что плыть дальше становилось всё жарче и жарче. Афоня почувствовал, что задыхается. Он прошептал:

– Прошу, эх! Да что там – молю! Чтобы великан меня не видел, не слышал. Чтобы смог я беспрепятственно из этой пещеры живым выйти и попасть наконец-то на нужный мне берег Хрусталь-реки. Тот, где сидит ведунья-вещунья!

Покропил он из пузырька поток Хрусталь-реки под своим парусником, слёзно моля, чтобы Хрусталь-река и Огонь-река остановились. Только пожелал Афоня, и пещера сразу же наполнилась прохладой. А потом и вовсе холодом. И внутри пещеры пошёл снег. Завьюжила и завыла метель. Хрусталь-река замерзать стала, быстро покрываясь льдом. А Огонь-река чёрным углём да головешками, ещё тлеющими, покрылась. Кое-где тотчас же огонь замер, как нарисованный. Сплетённые между собой Огонь-река и Хрусталь-река, замерли в своём течении. И что ещё удивительнее – даже великан огнедышащий так замёрз, что весь сосульками покрылся. Прыгает, пытается согреться. И сколько ни дует на сложенные, как дрова, деревья, а огонь, как прежде, никак не выдувается. Только кашляет бедняга! И потому не может этот великан зажечь деревья, чтобы поджечь Огонь-реку.

Афоня проворно спустился с парусника и пустился бегом бежать. То по льду Хрусталь-реки, то по обжигающим ступни головешкам тлеющей Огонь-реки. Перепрыгивал через замершие и стоящие, как частокол, языки пламени. И так Афоня пробирался всё глубже и дальше в пещеру. Пока не увидел брезжащий вдалеке свет. Это был выход из пещеры, через который раньше потоки Огонь-реки и Хрусталь-реки вытекали из пещеры. Только у выхода Афоня смог остановиться и перевести дух. Потом на берегу прилёг отдохнуть. Но, вспомнив, что великан может замёрзнуть, повелел, потирая камень перстня:

– Желаю, чтобы всё в пещере стало, как до моего появления в ней! Пусть великан согреется! А Огонь-река пламенеет, как прежде!

Только сказал это, и замерзший великан сильно закашлял от холода. Столб огня с чёрным дымом вырвался из его пасти. Тут он и заметил оставленный Афоней парусник. Взял его в руки. С удивлением рассматривая, повертел, как игрушку, и, уже почти не веря в себя, посильнее дунул на него. Парусник загорелся сразу. Довольный великан радостно забросил горящий парусник с пылающими парусами в середину пещеры, прямо в замерзшую Огонь– реку. Огонь от горящих парусов быстро перекинулся на головешки. И Огонь-река сразу ожила. Поднялась высоким пламенем, растопив остатки льда Хрусталь-реки.

Хоть и не видел Афоня того, что происходило в пещере, но, как только зажурчала и потекла вода в опустевшем русле, понял, что всё уладилось. Хотел было зачерпнуть водицы, чтобы умыться и попить, да обжёг ладони. Поэтому, не теряя времени, он пошёл вдоль реки по берегу. Сколько шёл, теперь уж не важно. Совсем из сил выбился. Уж думал:

– Брошу всё это! Бродягой стану! Не вернусь домой! Пропала моя голова из-за перстенька девчоночьего!!!

Ночь была звёздная. А Афоне и голову приклонить негде. И сам себе в сердечной досаде выкрикнул он:

– Брожу, точно зверь лесной. Так у тех хоть норы есть…

– Не сетуй! Не ворчи! Плыви сюда! – вдруг услышал он знакомый девичий голос. Поискал глазами и увидел на том берегу старушку, сидящую на камушке. Она отражалась в воде. Ласково его рукой поманила. Старенькая совсем, а голос точь-в-точь, как у той Чудо-Рыбы.

– Ты кто, старушка? Добрый человек или наваждение? Ты ли та ведунья-вещунья, что на Хрусталь-реке сидит?

– Да! Это я! Плыви ко мне! Не бойся, уж остыла вода в Хрусталь-реке. Тёплая, ласковая! Самое время поплавать! – успокоила его старушка.

Афоня, ободрённый её приветствием, смело вошёл в воду и поплыл к ней. Вода и вправду хороша была. Теплая! Да ещё и какое-то радужное сияние красоты диковинной от неё исходить стало. Афоня плыл вперёд, зажмурившись, восхищённый этим чудом. Звуки всплесков воды превращались в музыку чудесную. Тут он приметил, что с каждым взмахом его руки река становилась всё шире и шире. И переплыть эту без конца расширяющуюся реку становилось невозможно. Потому что, чем дальше он плывёт, тем дальше берега, словно убегают вдаль, а не приближаются. Речная вода превратилась в морскую бесконечную гладь. Небо над головой Афони стало ночным, звёздным. Появились волны. Они становились всё выше и выше. Поднялся настоящий шторм. И звуки вздымающихся и разбивающихся волн звучали всё оглушительней. Смертельный ужас охватил его. Афоня стал захлёбываться. В какое-то мгновенье он и вовсе потерял сознание. Очнулся Афоня на траве, лежащий у ног старушки.

Он привстал и огляделся. Посмотрел на эту, как теперь ему показалось, не широкую и явно не глубокую речку. Протёр глаза, почесал в затылке. Волосы оказались совсем сухими. Охнул и схватился за сердце. И рубашка его была совершенно сухой.

– Ну да ладно! Переплыл и переплыл!.. Слава Богу! – прозвучал в его голове ответ на вихрь вопросов. И он, радуясь, что в этот раз видит перед собой не чудище и не огнедышащего великана, а простую старушку, спросил её:

– Да скажи на милость, как найти и вызволить царевну? Царь-то наш батюшка убивается в тоске по дочери, – обратился Афоня к ведунье.

– Так это тебе нужно прямо к Хранителю всея Луны, – кротко пояснила она.

– Через речку переплыл – страху натерпелся. А как до этого Хранителя всея Луны добраться? Сколько ещё царств-государств проити нужно? Сколько ещё морей, сколько океанов преодолеть?

– Нет, не нужно моря-океаны переплывать! Не нужно через царства-королевства брести! Было бы только желание добраться. Отсюда до Луны прямёхонько лететь! – ответила ему словоохотливая старушка.

– Ах! Да как же это?!! – ахнул и ужаснулся Афоня.

– Да недолго это. Только вот придётся вернуться к младшему моему брату. Тому, что у вулкана хозяйствует. Разжигает деревьями Огонь-реку. Иной раз, бывает, и перестарается. И от этого извержения вулканов случаются на земле.

– Твой брат? Великан?!! – испугался Афоня.

– Оба великана – братцы мои! И океанский лежебока, и братец, что у Огонь-реки день-деньской вечно греется! Не бойся! Не злой он! Ничего не будет, – успокоила его ведунья-вещунья. – Гостинчик ему снесёшь от меня. Пирожков его любимых пошлю ему. Любимых, вкусных, но остывших. А он-то их с пылу с жару любит. А ради доброго дела можно и похитрить, – лукаво пошутила старушка. – Приглашения от Хранителя всея Луны у тебя нет! Так что самому действовать придётся. Пойдём-ка в дом. Самое время мне пирожков испечь! И тебя, гостя, попотчевать, и братцу гостинчик приготовить!

Афоня поднялся и пошёл следом за старушкой. Оказалось, что жила она в землянке. В совершенно неприметной, обыкновенной землянке, притаившейся в лесочке недалеко от реки. Они спустились в землянку. Внутри горел огонь, разведённый в небольшом очаге. Ведунья-вещунья ловко и быстро замесила тесто и поставила пироги на огонь.

Когда всё было готово, она выкатила большущую корзину на трёх деревянных колёсах и с двумя дырами в дне для ног. Высоченная и большущая корзина. Как-никак, а пирожки-то для великана пеклись. Душистые, вкусные пирожки! Начинка из лесных ягод и трав. Старушка, угощая ими Афоню, сказала ему: