Сказки о рае

Пройдя в самый центр, он опустился на колени и сотворил утренний намаз, прочтя два обязательных ракаата Фаджр. Лёша собрался было уже уходить, как вдруг сказал очень громко, обратившись к Аллаху:

– Боже, почему я так много ем?

Ответ пришёл сразу. Лёша удивлённо ощупал свой зелёный пояс: «Неужели… не может быть…»

Теперь он точно знал «как тут всё устроено», его пояс шахида – это его пропуск в настоящий рай, у него остается очень немного времени, чтобы быть самим собой, очень скоро он сам и пояс сольются воедино и станут просто зелёным светом, всё остальное отпадёт, гурии, сад, жаровни, Гусик. Теперь Лёша точно знал, как ему следует поступать. «Главное, им не поддаваться, просто тянуть время», – думал он, быстро выходя из мечети, где уже собрались несколько гурий, и, не обращая на них внимания, стал разматывать свой пояс.

– О, не делай этого, мой господин! – завопили гурии. – Ради Аллаха милостивого, всемогущего, не делай этого!

Лёша продолжал разматывать пояс. Одна из гурий заныла и взлетела, другие последовали её примеру, но Лёшу это не остановило. Ему вокруг показалось, что вокруг него кружатся чёрные птицы. Потом он увидел некоего рыжего урода, между ног которого болтался вялый член, а вместо мошонки волосился еле заметный морщинистый бугорок с шрамом посерёдке.

– Смилуйся, мой господин, смилуйся над нами во имя Аллаха, милостивого, милосердного!

Совершенно голый Лёша тихо лежал в бассейне, время от времени отхлёбывая портвейн из ведра, и внимательно смотрел на Рубаб, на чернявый пушок под её ухом.

– Расскажи сказку, может, тогда и смилуюсь.

В глазах Рубаб загорелась надежда:

– Знай, о Кузя, благородный шахид, что Между Западом и Востоком, в Москве, возле Тимирязевского парка, в маленькой однокомнатной квартире, заваленной коробками компакт-дисков, живёт Назим Надиров. Курд по национальности, филолог-курдист, собиратель и издатель киргизского эпоса «Манас», владелец звукозаписывающей компании «Манас-рекордс», ведущий программы «Арба семи муз» на радио «Надежда», продюсер группы «Ашхабад», а также Олега Фезова, Юлдуз Усмановой и Буни Вайнштейна. Однажды в холодную зимнюю ночь вышел Назим из квартиры и направился в центр исламского самообразования, а навстречу ему – медведь…

– Не то, не то! – прервал её Лёша. – Всё не то…

– Ты меня совсем не любишь, Кузя, – всхлипнула жалобно Рубаб, – надень свой пояс, он так тебе идёт. Смилуйся надо мной!

– Я не могу тебя любить, Рубаб. Сколько раз я тебе это объяснял, это невозможно!

– Это возможно, возможно! – Рубаб легла прямо перед ним и выкатила свои груди. – Посмотри на меня.

Лёша устало вздохнул:

– Ну, давай ещё раз, Рубаб. Женщине даны груди для чего?

Рубаб скромно опустила глаза и, кажется, даже покраснела. Лёша отхлебнул ещё раз портвейна:

– Для того чтобы она кормила ими детей. Груди поэтому и интересны земным мужчинам. Понимает это мужчина или нет, но грудь его женщины гарантирует выживание его потомства. Именно поэтому большие груди так привлекательны. Ты, Рубаб, ты можешь иметь детей?

– Нет, мой, господин, мы, гурии, созданы Аллахом для того, чтобы ублажать тебя, о великий шахид.

– Тогда зачем тебе груди? – заорал Лёша и ударил Рубаб ведром по голове.

Рубаб упала и стала громко рыдать. Разъяренный Лёша выскочил из бассейна и, задрав её длинную шёлковую юбку, схватил её за задницу:

– Как я могу любить существо, у которого даже нет в жопе дырки, чтобы срать? – Лёша с силой раздвинул её ягодицы, чтобы ещё раз убедиться, что на очень белой заднице Рубаб вместо сфинктера было лишь едва заметное жёлтое пятно, в которое он злобно ткнул пальцем.

– Но ведь ты же в Раю, – стала оправдываться Рубаб.

– Я в раю? – Лёша ещё раз ударил Рубаб ведром по голове – Это называется рай? Это не рай, а фантазия полудиких кочевников, для которых обыкновенная пища представлялась верхом блаженства, для которых просто чистая вода являлась высшей ценностью. Они мечтали о девственницах, потому что в своей детской заторможенности не в состоянии были создать полноценных, эмоционально наполненных отношений с взрослой женщиной. Молочные, блять, реки, кисельные, сука, берега…

Лёша стал бить Рубаб ногами в живот:

– Как ты не понимаешь, уёбище, что я мёртв, что меня убили. Я не могу иметь детей, и поэтому ебля – абсолютно бессмысленное и безумное для меня действие. Особенно – с таким существом, как ты.

Лёша ещё раз ударил Рубаб, потом, немного успокоившись, забрался в бассейн и приказал Гусейну принести ещё портвейна.

Он научился вспоминать своё состояние в пьяном виде, а потом каким-то образом погружаться в него.

Рубаб пропала, видимо, улетела, но Лёша понимал, что его оставили в покое ненадолго. Не успеет он приложиться пару раз к своему ведёрку, как к нему прилетит другая гурия, чтобы получить по голове и улететь. И так – целую вечность…

– Гусейн, прыгай сюда, – позвал Лёша. Гусейн тут же прыгнул в бассейн. – Ты всё же, кастрат хуев, хоть когда-то живым был. Ты хоть меня понимаешь?

– Понимаю, мой господин.

Лёша дружески обнял Гусейна.

– Помнишь, песня была такая, – Лёша опрокинул ведро и выпил очень много. Затем откашлялся, посмотрел на голубизну над головой и тихо запел:

Эх, дороги… Пыль да туман. Холода, тревоги Да степной бурьян.

– Давай, подпевай уже.

Гусейн послушно запел вместе с Лёшей:

Знать не можешь Доли своей. Может, крылья сложишь Посреди степей.

Лёша почувствовал себя в полном блаженстве. Тёплые волны опьянения перекатывались через него, он даже не заметил, что вокруг бассейна собрались все его гурии.

Неожиданно стройно и слаженно они запели припев:

А дорога дальше мчится, Пылится, клубится, А вокруг земля дымится, Чужая земля…

Лёша погрузился в воду, ему хотелось утонуть, чтобы всё прекратилось. Неожиданно он понял: его борьба с гуриями бесполезна, всё равно они заставят его надеть зелёный пояс шахида и делать то, что он уже делал целую вечность.

Лёша выпрыгнул из бассейна и увидел всех гурий. Они выстроились в каре. Их лица были исполнены строгости и благородства, они пели песню, которую он давно забыл. Теперь же ему стало совершенно ясно, что это была его любимая песня:

Группа крови – на рукаве, Мой порядковый номер – на рукаве, Пожелай мне удачи в бою, Пожелай мне…

Лёша снова бросился в бассейн и стал тонуть, но песня не затихала, скорее наоборот – звучала все громче и сильней:

Не остаться в этой траве, Не остаться в этой траве. Пожелай мне удачи, Пожелай мне удачи!