Сказки о сотворении мира

— Разве? Разве не вы с Натаном придумали, что реальности нет, есть только набор иллюзий.

— Если реальности нет, значит, смерть — это тоже иллюзия.

— Ты меня слегка успокоил.

— Правда? Я боялся, что ты опять плакать будешь.

— Нет, я дойду до конца романа, спрыгну с рукописи на стол, спрячусь за карандашницу, и пусть этот Шизофреник меня поищет.

— Не боишься, что он запарится тебя искать?..

— Ты прав, — согласилась Мира. — Надо пойти и посмотреть, как выглядит Его стол.

— Почему Человек закрывает глаза, когда ему страшно?

— Потому что боится, Валех?

— Тот, кто боится, ведет себя осторожно, внимательно смотрит вокруг. У того, кто напуган, обостряется зрение, и каждый шорох в кустах обретает смысл.

— Так ведет себя Ангел, Валех. Человек ведет себя по-другому.

— Человек закрывает глаза не потому, что боится, а потому, что верит в судьбу. Он верит в то, что кто-то написал его жизнь, распределил в ней роли, расставил скамейки в парках, разлил моря… Значит кто-то обязательно позаботится о том, чтобы беды его миновали, потому Человек сотворен для счастья, а не для бед.

— Человек уже не верит в судьбу. С тех пор как Ангел заставил его сомневаться, что мир сотворен для него, Человек подозрительно относится ко всему, что сделано без его участия.

— Нет, — возразил Валех, — Человек никогда не сомневался в судьбе. Человек сомневался, что мир, сотворенный для него, достаточно хорош, и не однажды брал в руки дубину, чтобы довести его до совершенства. Он научился командовать этим миром, но не управлять, поэтому всегда закрывает глаза, когда ему страшно, ибо только страх способен вернуть Человека в первозданное состояние творения божьего, беззащитного перед Творцом. Страх — последнее, что держит его на земле. Если Человек потеряет страх, он потеряет все.

— Он просто перестанет закрывать глаза на краю пропасти, он пожелает увидеть руку, которая отведет его от беды, а потом захочет понять, откуда тянется эта рука. Пока он не поймет, он останется на земле, и будет думать над тем, что здесь происходит. А если поймет, может быть, мой Ангел, ты прав, на земле ему нечего будет делать.

Пропасть на краю земли показалась Мире такой же фантастической, как вся ее жизнь. Словно океан откололся от корабля, провалился в пожар горящих отсеков и накрылся облаком пара. До конца света еще миллионы лет. Есть время до той поры, когда Солнце сгорит дотла, сожмется в комочек льда и начнет распространять вокруг себя адский холод. Людям еще рано строить дворцы на краю Вселенной. Храмы обманутой веры, посвященные обиженным божествам, которые не допустили человека к управлению планетой. Но пропасть на краю земли не имела ни дна, ни границ.

— Ты когда-нибудь рубила ступени с помощью Стрел? — осторожно поинтересовался Оскар, но ответа не получил. — Не слабо… за ближайшие годик-полтора вырубить лестницу ко дну бездны? Хорошо бы, конечно, знать, где там дно. Ну, вот, собственно, там, внизу должно находиться море.

— Где здесь выдают напрокат парашюты? — спросила графиня.

— «Автору» своему задавай вопросы. Может, «он» не знает, как выглядят моря, поэтому напустил тумана?

— Думаешь, там море?

— Я не вижу, что там. Всевидящее око у тебя. Доставай и смотри.

— Не хочу.

— Почему?

— Потому что там нет ничего. Однажды я уже стояла на краю пропасти и клялась, что прыгну вниз, если еще раз увижу тебя. Теперь Автор просто издевается надо мной. Оська, мне нельзя видеть то, что находится под туманом, иначе я не смогу… Ничего хорошего там нет, но Кое-Кто уже размечтался, что я побегу назад через лес, заикаясь от страха. Так вот, никуда я не побегу! — решила графиня. — Теперь его очередь заикаться!

— Дай сюда ствол.

— Ни за что!

— Надо искать спуск.

— Не надо.

— Мирка, не дури! Абрек туда как-то лазал. Мы шли по его тропе. Спуск должен быть!

— Ты словно первый день на свете живешь! Кто он такой, твой абрек? Побочный персонаж без имени и родословной! Какой писака будет выписывать лестницы для его путешествий?

— Мы подождем. Может, твой «автор» засиделся в гостях. Вернется, проспится, вспомнит, что написал ерунду. Утром на свежий глаз перепишет. Ляжет туман, и будет видно, что делать.

— Ничего не будет, — сказала Мира и взяла Оскара за руку. — Никто нас не вспомнит, ничто не сдвинется с места, пока мы не заставим Шизофреника поработать на нас, как мы работали на Него. Теперь либо все, либо ничего. Либо Он слушается меня и получает то, что хотел от своего тупого романа, или Он не слушается и получает фигу!

— Только не говори, что ты собираешься прыгнуть!

— Оскар, — графиня сжала руку молодого человека.

— Нет! Мы не сделаем это!

— Сделаем.

— Еще неделю назад я был готов на любую глупость. Теперь мне есть, что терять. Я не хочу потерять тебя еще раз.

— Ты никогда не был трусом, Оська. Почему ты боишься мне верить? Поверь мне, ради Бога, поверь! Хотя бы раз в жизни. Ты видишь, куда Он привел нас, и понимаешь, зачем. Мы для него — игрушки. Выбросит одни — примется за другие. Я хочу раз в жизни сыграть с Ним на равных. Пусть вздрогнет, может что-нибудь начнет понимать.

— Разве ты еще не наигралась с «ним» на равных? Ты только и делаешь, что испытываешь «его» нервы. Поверь один раз мне: никто не издевается над тобой больше, чем ты сама над собой издеваешься.

— Я не прошу тебя верить в удачу… — уперлась графиня. — Можешь не верить ни в Бога, ни в черта, ни в Автора. Поверь, пожалуйста, только мне. Только сейчас. И ты убедишься, что мир устроен гораздо проще, чем кажется физикам.

— Если я поверю тебе сейчас, то никогда не закончу Греаль, не научусь с ним работать и не научу тебя.

— Обязательно сделаешь и научишь.

— Я не вернусь домой и не увижу Учителя.

— Увидишь не раз.

— Я не прочту книгу Эккура даже до середины.

— Ты выучишь ее наизусть, если захочешь. Если ты поймешь, что это за игра, у тебя впереди будет столько партий, сколько ты сам захочешь.

— Нет, Мирка, вокруг меня не будет даже иллюзии, которую я смогу изменить.

— Ты сделаешь из иллюзии реальный мир, а я помогу. Только надо поверить. Поверь, что наш единственный путь лежит через пропасть, и не ищи компромисса.

— Тебе самой от себя не бывает страшно?

— Я не знаю, что будет со мной завтра, Оська. Не знаю, сделаем мы Греаль или нет. Я понятия не имею, что там, внизу, но знаю точно, что сегодня я не умру.

— Правильно, потому что будешь мучаться до завтрашнего утра со сломанным позвоночником.

— Заткнись и слушай меня! — приказала графиня. — Мне действительно трудно верить, что в моей жизни есть толк, и я чего-нибудь добьюсь своим упрямством, но другого оружия мне не дано. Я не понимаю до сей поры, зачем притащилась к вам в Слупицу, и почему осталась. Не знаю, вернемся ли мы к Юльке, прочтешь ли ты книгу, вспомнит ли тебя Учитель… Я много чего не знаю, но я абсолютно… Слышишь меня? Всецело, непоколебимо и окончательно верю в то, что умру НЕ СЕГОДНЯ! Верю слепо и безрассудно, потому что теория вероятности допускает шанс, не выходящий в отрицательные величины… Шанс, что человек, сорвавшийся со скалы, может остаться в живых — и это верное оружие против тех, кто управляет судьбой. И ты не умрешь, потому что я буду держать тебя за руку. Мы шлепнемся в море и увидим рыбацкие лодки. Если сделаем это — значит, все в нашей жизни сложится так, как мы захотим. Не сделаем — попремся по краю бездны искать гондолу и не найдем ничего. Мы будем искать, пока не сдохнем от старости, потому что никакого моря не будет. Я не знаю, о чем наш роман, но уверена, что он не кончается смертью главных героев на середине пути. А главные мы герои или нет — будем решать только мы. Я решила. Теперь твоя очередь.