Сказки о сотворении мира

— Не пугай меня, девочка!

— Мы сделаем ему корты прямо на участке возле бассейна и сами будем тренировать. — Юля выглянула в комнату. — Эрнест, я сказала куртку повесить в шкаф. Ты слышал? — Мальчик продолжал читать и так увлекся, что лишь поднял вверх указательный палец. — А знаете, кто меня пригласил на работу? Господин Некрасов собственной персоной. А знаете, какие обязанности он на меня возложил? Шпионить за вами и за Оскаром. Я должна буду поддерживать теплые отношения с вами обоими и при случае копировать новые файлы, а также давать регулярный отчет: над чем вы работали и каких результатов достигли. Они считают, что я справлюсь. А вы?

Мальчик положил бумагу на стол.

— Эрни… — обратился к нему профессор.

— Нет, дядя Натан, не уйду, — сказал мальчик. — Хочу узнать, сколько Юльке заплатят.

— Во-первых, сколько раз надо напоминать, чтобы ты убирал в шкаф одежду?

— Оставьте его, Натан Валерьянович, — махнула рукой Юля, — а то он будет делать назло.

Мальчик вынул из-под стола пятерню и начал загибать пальцы.

— На занятия в бассейне… на тренера по физподготовке, потому что тяжелый случай. Надо найти врача, надо диету… Ты не слушал, а лысый дядька сказал, что мальчики, которые до семи лет не знают, какой рукой им играть, называются неприличным словом. Они должны играть на губной гармошке. Надо еще миллион, чтобы прислать ему киллера…

— Иди, помой руки, и будем обедать.

— Конечно, — сказала Юля, — надо было послать его сразу, но я решила, что лучше сперва подумать. Ответ нужно дать завтра к полудню. Утром Сава позвонит, чтобы назначить встречу. Контракт обещал подготовить.

— Ты им нужна, а не они тебе! Позвонит — скажи, что дашь ответ, когда примешь решение. Еще не хватало, чтобы они диктовали сроки.

— Но, Натан Валерьянович!..

— Он позвонит, а говорить буду я.

— Все! — мальчик хлопнул ладонью по столу. — Мы нищие! Дядя Натан, скажи ей, пусть соглашается. Я тоже буду за вами шпионить…

— Интересный разговор у нас получился с тренером, — вспомнил Натан. — Ну и что, что он обыграл там какого-то мальчика, которого они считают перспективным. Это ровным счетом ничего не значит. Он не попадет ни на один турнир, даже если победит всех. Они просто забудут внести его в список. Юля, эти люди сами не понимают, почему не берутся работать с Эрнестом, а я не могу объяснить им эту аномалию, потому что они слушать меня не хотят. Нет, с ними можно разговаривать о чем угодно, но как только речь заходит о его тренировках — тут же пустые глаза. Состояние аффекта, и я не знаю, как бороться с этим явлением.

— Натан Валерьянович, что вы скажете Савке? Вы не боитесь?… Ведь они могут и вас с Оскаром, как Артура… лишить памяти или чего похуже.

— Не могут, Юля. Нет никакого смысла портить память ученому человеку, которого надо привлечь к работе. Это полный нонсенс. Наоборот. Эрнест…

— Ну, чего?

— Иди, включай телевизор, скоро начнется игра.

— В записи… — сморщился мальчишка. — Лучше я ночью посмотрю «алайф».

— Ночью надо спать.

— Делать мне нечего…

— Новости спортивные, поди, посмотри. Расскажешь мне, кто остался в турнире. За кого мы ночью болеть будем.

— Ты храпеть будешь! — обиделся Эрнест. — Сядет смотреть игру, а сам захрапит!.. Я тебя на корты не могу взять, дядя Натан! Мне стыдно! На тебя пальцем показывают. Давайте уже есть, или будем ждать, когда помоется этот?..

Сначала из душевой доносились звуки воды, потом все утихло. Ни шороха, ни плеска. Решено было начать обед без Артура, но Юля заволновалась и тихо постучала в дверь.

— Эй, там…

Девушке никто не ответил. Пронзительная тишина воцарилась в душе и продолжалась так долго, что Юля разволновалась всерьез.

— Натан Валерьянович, может, он умер от голода? Вообще-то Артур хотел есть, а я загнала его мыться. Мне неудобно войти…

В дверь постучал Натан.

— Артур! — крикнул он.

Пронзительная тишина ответила и ему. Боровский дернул за ручку. Дверь открылась. Юля притаилась за стенкой. Эрнест первый проник в помещение, пропитанное паром. За ним вошел Натан Валерьянович. Оба замерли перед человеком, уснувшим в ванной. Из пенных сугробов торчала лохматая голова и волосатые коленки. Юля осторожно выглянула из-за спины Натана.

— Он же утопится… — прошептала она. — Надо бы разбудить. Надо бы дать ему что-то поесть. Вы уверены, что он не умер от голода?

— Пусть поспит человек, — решил Боровский.

Когда Артур проснулся в остывшей воде, на его голове было три косички и бантик из атласного пояска, завязанный черт-те как. На макушке короной стояла мочалка. На лице губной помадой были нарисованы усы, загнутые бубликами на небритых щеках, а нос удлинен с помощью горки тонального крема. Композицию дополняли белые, удивленно приподнятые брови из зубной пасты. На табуретке вертелся мальчишка и баловался зеркальцем, пуская зайчика в потолок.

— Смотри… — сказал он.

Человек достал из воды размокшую руку, взял зеркальце и сосредоточился на своем отражении.

— Класс!

— Нравится?

— Охренеть, — подтвердил Артур. — Слышишь, парень, а кто это тут, красивый такой?

— Не узнал?

— Не-а.

— Ты, правда, забыл свое имя?

— Правда.

— И отражение в зеркале тоже забыл?

— Забыл.

Мальчик сосредоточился.

— Тебя зовут капитан Барбос, — произнес он низким голосом. — Твоя пиратская шхуна причалила к Ки Бискейну сегодня ночью и была ограблена бандой одноглазого Домингеса, который сидит с братьями-разбойниками в портовой таверне. Хочешь им отомстить?

— Слышишь, парень, — Артур сел в ванной и посмотрел в сторону приоткрытой двери, — ты лучше скажи, когда меня бить будут? Сейчас или сперва жрать дадут?

— Сейчас… — мальчик задумался, — тебе дадут жрать. А бить будут через три недели. Два негра и полицейский. Я знаю, о чем ты думаешь. Ты смыться отсюда хочешь. Хочешь, смоемся вместе? Скажешь, что ты мой папаша.

— А как же корабль?

— Мы его украдем.

— А чо я с ним делать буду? Я ж разучился его водить.

— Я тебя научу.

— Класс! — восхитился Артур и пожал своей мокрой рукой ладошку ребенка. — Здорово! Вот это да! Парень, у меня к тебе предложение: давай дружить!

— Давай, — согласился мальчишка. — Так что? Бежим вместе?

— А ты умеешь угонять корабли?

— Вот… — мальчишка показал гостю свои детские ладошки, — вот такие толстые мозоли были, когда я учился ставить парус. Во…от такой толщины, вот такой ширины. Видишь? — мальчик повернулся к собеседнику ухом. — У меня мозги из ушей торчали, когда я учил навигацию от Гибралтара до скалы веселого Роджера и от мыса Святых Утопленников до воротов Южного полюса. Не веришь?