Сказки о сотворении мира

— М…да, — согласился профессор. — Цемент купить стоит.

— И еще… Я хотел сказать, что кому-то надо съездить за Лео. Розалия Львовна не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Если скажете, где он спрятан, Юля привезет, а потом я съезжу в аптеку и на строительный рынок. Мы подумали, если суд ничего не решил, эзотерики могут попробовать выкрасть мальчишку. Здесь мы лучше защитим его от незваных гостей. Поговорите с Розалией Львовной.

— Правильно, — согласился Натан. — Лео лучше вернуться домой.

Вопрос не встретил у Розалии Львовны понимания. Женщина привстала с подушки и поглядела в глаза супругу.

— Где Левушка? — удивилась она. — Левушка в детской. Мальчик устал на тренировке, уснул на диване. Я отвела его в детскую.

Натан направился в комнату. Женщина вскочила с кровати и поспешила за ним. В детской кроватке, свернувшись бубликом, действительно спал сынок Розалии Львовны, но профессора это обстоятельство нисколько не убедило. Зачем-то он заглянул под кровать, и в шкаф, и за тумбочку. Заглянул всюду, где мог спрятаться маленький Лео. Розалия Львовна не оценила юмора и решила разбудить ребенка.

— Левушка, сынок. Папа тебя ищет.

— Уйди! Дай поспать, — ответил малыш по-французски, и Розалия выбежала из комнаты.

— Надо же суп варить, — вспомнила женщина, и ее рассеянный взгляд обрел цель. — Скоро время обедать. Вот уж и папа вернулся. Скоро все соберутся, а я не сварила суп.

— Как тебе не стыдно, Эрнест! Разве можно так разговаривать с мамой?! — обратился к сыну Натан.

— И ты уйди! — сказал граф. — Не видишь? Я сплю.

Хаос подобрался к даче Боровских внезапно, откуда не ждали. Розалия Львовна принялась за суп и слышать не хотела о том, что спрятала мальчика. Ее несравненный, обожаемый, распрекрасный и удивительный сын спал в детской, как и положено. Мир обрел привычные свойства и цели. В нем уже не было места украденным детям. В мире Розалии Львовны теперь все стояло на своих полочках, на тех, на которых должно было стоять изначально. Только суетливые домочадцы то и дело сновали по дому, совали нос в ее телефон, просматривали старые записные книжки. Розалия Львовна точно знала, сколько детей родила, и о том, что все они в безопасности, тоже знала. Ничто не мешало женщине готовить суп, даже поваленный кухонный шкаф был поставлен ею на место без лишних вопросов, а битая посуда отнесена на помойку. После удивительного Жениного укола, спокойствие воцарилось в ее душе. Но чем больше женщина хлопотала над супом, тем шустрее домочадцы носились по дому.

— Почему? — вопрошала Розалия Львовна Юлю. — Почему они так топают ногами по коридору, когда Левушка спит? Бедный мальчик так устает, что начинает говорить по-французски. Его нужно срочно показать врачу.

Взмыленный и совершенно замученный Натан Валерьянович рухнул в кресло у рабочего стола Оскара, чтобы немножечко отдышаться. Такой же измученный доктор вскоре присоединился к нему. Когда заплаканная Юля спустилась в лабораторию, Оскар снял очки и включил монитор. Пришедшие вежливо подождали, пока зрение физика переключится.

— Это абзац!.. — подытожила Юля. — С Розалией Львовной что-то придется делать.

— Еще один персонаж заглючил? — догадался Оскар.

— Не смешно. Надо вернуть ей рассудок, иначе Лео мы не найдем. Друиды его найдут раньше нас.

— Приговор окончательный? — спросил Оскар Натана Валерьяновича, который все это время напряженно молчал.

— Дело было так, — объяснил ситуацию Женя. — Натан Валерьянович… позвольте, я расскажу? Случилось вот что: Эрни поздно пришел с тренировки, лег спать на диван в гостиной, где раньше любил поваляться Лео, и сбил Розалии Львовне программу. Она еще не пришла в себя. Ходила мимо него и цеплялась: Левушка, как ты вырос! Левушка, ты не заболел? Температуру ему померила… Мы с Юлей повели себя по дурацки…

— Ладно, Жень! Я себя по дурацки вела, а не мы, — заступилась Юля за доктора, — я начала убеждать Розалию, что это не Лео. А этот крошка… паршивец, мало того, что русский забыл, еще и нахамил, не проснувшись…

— Дело было так, — подхватил эстафету Женя, — Розалия Львовна подошла к Эрнесту и спрашивает: «Это ты, Левушка?» Он возьми да и ляпни, что да, дескать, он и есть Левушка. Лишь бы мать от него отстала. Все! Теперь что хочешь с ней делай. Ничем не разубедишь.

— Значит крошка заглючил матушку, — пришел к выводу Оскар.

— Что делать? Кто у нас знает ответы на все вопросы? Греаль у нас знал ответы, — предположила Юля. — Оскар, очнись и подумай, что делать?

— Ведите крошку сюда.

— Ничего не получится, — сказал Женя. — Не знаю, лично я будить его больше не буду. Жизнь дороже. Юля предупредила, что он после тренировки частенько неадекватен, но… дело в том… — смутился доктор, — что я по-французски не понимаю.

— Он всех нас послал подальше, — пояснила Юля. — И еще сказал, что не собирается принимать участие в нашей тараканьей возне, потому что мы беспомощные импотенты и место наше на свалке истории.

— Так и сказал?

— Это все, что я поняла. Нет, сказал он гораздо больше, только Натан Валерьянович не стал переводить. Еще, если тебе интересно, он сказал, что проломит башку всем, кто будет мешать ему спать. Он сказал, что мы безмозглые идиоты и если этот мир провалится ко всем чертям вместе с нами, то туда ему и дорога. Он вполне прекрасно будет жить, когда мы все загремим в дурдом. И вообще, будет чище воздух, если планета освободится от таких недоумков, как мы.

— Ну, ради такого случая… — Оскар поднялся из-за стола, направился к лестнице, и делегация последовала за ним.

Неуверенно. Не все сразу. Последним поднялся с кресла Натан Валерьянович. Поднялся, когда понял, что пахнет скандалом. Миновав коридор и кухню, на которой Розалия Львовна готовила суп, Оскар без стука проник в опочивальню его сиятельства и за шиворот стащил с кровати. Эрнест успел схватиться рукой за матрас, но Левушкина кроватка не устояла и опрокинулась на бок. Завязалась непродолжительная возня. Его сиятельство оборонялся, не проснувшись, и Оскару удалось снять ремень и всыпать ему по всем правилам домашней педагогики. На шум прибежала из кухни Розалия, и Юля прикрыла дверь. Что происходило в комнате несколько минут, не видел никто. Никто не слышал французской брани и звона бьющегося стекла. Только догадывались, что кто-то кому-то делал убедительное внушение. Когда Оскар за ухо втащил графа в гостиную, это был принципиально другой человек.

— Сейчас же извинись перед Женей, за то, что его обхамил.

— А я чо, хамил? — не понял Эрнест. — Женька, я чо?…

— Никакой он тебе не Женька! Евгений Федорович! Дядя Женя он для тебя, понял, поросенок?

— Дядь Жень, я чо?… И ты не дал мне по шее?

— Женя воспитанный человек! Сейчас я дам по шее, если не извинишься.

Навыки русской разговорной речи вмиг вернулись на место. Крошка приходил в себя на глазах.

— Извини, — сказал он.

— Сейчас же извинись перед отцом, который не обязан краснеть за твое свинское поведение!

— Извини, — сказал Эрнест, обращаясь к Натану, который в этот раз, против обыкновения, никак не препятствовал экзекуции. Только Розалия Львовна схватилась за сердце, но супруг не позволил ей рта раскрыть. Дал понять напуганной женщине, что в этом месте главы ее реплики автором не предусмотрены.

— Извинись перед Юлей, потому что не сомневаюсь, тебе есть, за что перед ней извиниться.

— Юлька! — воскликнул Эрнест. — Ты же знаешь, как я тебя люблю! Прости дурака…

— Пошел ты, — по-французски ответила Юля и вышла на кухню.