Сказки Освии. Подвиг на троих

– Эй, студентка, – сказала она, – пиявок забери, нам эта гадость здесь все равно не нужна.

Еще утром для меня это было бы лучшим подарком, но сейчас я просто хотела, чтобы Рональд не говорил всего того, что сказал.

Болотницы сегодня не показывались, что было на них не похоже. Я стояла, прислонясь спиной к дереву и глядя в одну точку. Этому увлекательному занятию я посвятила почти весь сегодняшний день.

По колено в воде ходили слегка приободренные студенты. У них сегодня случились сразу две радости. Первая – пиявки были вычеркнуты из списка, и больше ловить их на живца было не нужно. Вторая – Берут сосредоточил все свое внимание на мне. Он носился вокруг, возмущенно махал руками, сильно напоминая при этом огромную облезлую птицу.

Мне было все равно, я посвятила себя воспоминаниям о прошедшем вечере, закончившемся грандиозным скандалом. Уже прощаясь у студенческого дома, Рональд стыдил меня, говоря едва слышно, чтобы чересчур любопытные студенты, которые высовывались из окон, не могли расслышать:

– Ты не должна на меня обижаться за правду. Я никогда не делал секрет из того, что для меня долг превыше всего, – говорил он.

– В таком случае тебя надо было прозвать не герцог Страх, а герцог Жестокость, потому что ты вместе со своим долгом проявляешь сейчас именно ее! – сказала я громче, чем следовало бы, теряя над собой контроль от обиды.

– Может быть, я и жесток, но до лжи не опущусь никогда! Тебе следует либо принять это, либо поискать кого-нибудь получше.

– В таком случае, Рональд, я освобождаю тебя от твоего слова, – дрожащей рукой я сняла с пальца кольцо с голубым камнем и отдала ему. – Ты говорил, что я могу оставить это кольцо себе либо вернуть в твою семью через два года. Два года прошли, и я его тебе возвращаю! Можешь искать себе другую невесту! Женись на ком хочешь, хоть на болотнице! Или попроси Альберта вернуть тебе титул и предложи свою кандидатуру аскарской принцессе, сразу двойная выгода – и Альберту поможешь, и выполнишь свой долг! – И я ушла жалеть себя, не дав ему возможности ответить.

Они уехали, а я осталась умирать от горя, потому что разрушила собственную жизнь. Полностью закрепить понимание произошедшего мне помогла подушка, которую я обильно смачивала слезами всю ночь.

Поглощенная собственными переживаниями, я успешно игнорировала Берута все то время, что мы провели на болоте. Другие студенты, которые были поумнее, меня не трогали. Практика прошла для меня незаметно – что может быть упоительней, чем жалость к себе?

Студенты засобирались и дружным строем потянулись в сторону академического городка. Еще издали мы поняли, что что-то не так. На улице под академией стояли учителя небольшими группками. Они переговаривались, как сплетничающие на базаре кумушки. Это было на них не похоже. Они предпочитали выглядеть солидно, ходили по одному, важно и неспешно, протирая время от времени лысины платочками.

Студентов, наоборот, не было видно. Это значило, что они собрались у кого-то в комнате и там обсуждали ту же самую новость, что и учителя, только не шепотом, а в полный голос и с эпитетами. Было ясно, что пока мы мокли на болоте, оторванные от новостей, случилось что-то значимое, что заставило всех выпасть из привычного уклада жизни.

Меня кольнуло дурное предчувствие. Когда я решительным шагом пошла к одной из компаний учителей, чтобы прямо спросить, что случилось, все разом замолчали.

– Что не так? – с нарастающей тревогой спросила я.

Учителя долго мялись и пытались уйти от ответа. Никто не хотел оказаться тем самым дурным вестником. В конце концов, после их немой гневной игры в гляделки и моего повторного вопроса «что не так?», который на этот раз я прорычала очень убедительно, один из них, икнув, рассказал мне, что произошло.

Утром, когда мы уже гордо стояли с сачками на болоте, вместе с почтовой каретой к нам в академию приехала плохая новость. Король и его первый советник пропали, и никто не знает, где они. Получалось, что Альберт и Рональд уехали вчера отсюда, но до города не добрались, и я была последней, кто их видел.

– Ты ссорилась с первым советником Рональдом перед его отъездом. Вот мы и думаем, уж не ты ли виновата в его исчезновении. Как-никак ты неплохая ведьма и уже кое-что умеешь.

Учителя молча и с подозрением смотрели на меня, достаточно глупые, чтобы сделать такое предположение, но недостаточно смелые, чтобы что-то предпринять.

– Бу! – сказала я и резко подняла руку. Они испуганно отшатнулись. Теперь к моей растерянности и тревоге добавилась еще обида за несправедливое обвинение.

Я даже не стала заходить в свою комнату за вещами, а сразу пошла на конюшню. Что-то мне подсказывало, что уезжать надо тихо, быстро и незаметно.

Холодец из кобылы

Взошла луна. Пустая и тихая дорога извивалась под нетвердыми ногами доходяги, которая имела наглость называться лошадью. Конюх военной академии попытался вытрясти из меня побольше денег за прокат этой престарелой животины, но быстро скис. Он понял по моему взгляду, что рискует закончить жизнь раньше, чем планировал, и что в этом случае я заберу лошадь бесплатно.

Я ехала не спеша, стараясь лишний раз не понукать животное, у меня были подозрения, что это ее последний путь, и он может закончиться раньше, чем я доберусь до города. Кроме того, такая скорость позволяла всматриваться в узоры на дорожной пыли.

Герои старых сказок по следам трехдневной давности определяли, в какую сторону шморки потащили моммбатов, где останавливались и какими словами при этом выражались. Я за дорогу поняла, что способна потерять следы целой кареты, проехавшей по почти пустующей дороге, всего день назад.

Кляча тяжело и осуждающе вздохнула. Я ее поддержала в этом на всякий случай, в надежде, что сопереживание поможет издыхающей кобыле продержаться до города.

Наш путь подходил к концу, впереди показались светящиеся купола Альмагарда. Чуда не случилось, пропажа не нашлась только потому, что я отправилась ее искать. Иллюзии покинули меня, что делать дальше – я не представляла.

Можно было обманывать себя мыслью, что Рональд с Альбертом решили устроить отпуск и отправились куда-нибудь в тихое местечко половить рыбку, погреться на солнышке или начать писать мемуары. Но такой обман сработал бы только для человека, который их совсем не знал. А я их обоих слишком хорошо знала. Рональд никогда не ушел бы от ответственности, и не дал бы это сделать Альберту. С усилием отогнав мысль, что братьев уже может не быть в живых, я заставила себя верить, что это похищение, а не убийство.

– Спокойно, – сказала я сама себе, – в конце этой истории жалеть придется самого похитителя.

Будто соглашаясь со мной, лошадь тряхнула гривой и остановилась. Из придорожных кустов отчетливо послышался шорох. Да, в лесах вокруг Альмагарда в изобилии водились лисы, зайцы и олени, но они, как правило, не проявляли такую эмоциональность.

Из-за веток пробивалась волной чья-то, мягко говоря, неприязнь. Там прятался чужак, фанатичный и уверенный в том, что он меня ненавидит.

Кляча чихнула. От неожиданности я чуть с нее не свалилась. Кусты тоже вздрогнули, зашелестев молодыми листьями. Я про себя посмеялась. Кусты выругались с едва ощутимым акцентом.