Сказки Освии. Подвиг на троих

– Иностранец, – поняла я как раз в тот момент, когда моя кляча вспомнила, что она все-таки лошадь. Она резко дернулась, встала на дыбы и понеслась по дороге со скоростью, более уместной для молодого жеребца.

– Так ты притворялась, хитрая скотина! – выругалась я, откидываясь назад и натягивая поводья. Хитрая скотина скосила на меня один глаз и прибавила ходу. Если бы она проявила такую прыть с самого начала, мы бы доехали до города еще засветло.

Кобыла решила стать хозяйкой своей судьбы и осмотреть достопримечательности столицы. Она врезалась в еле освещенные улицы и сделала не меньше, чем три полных круга по городу. У нее проявилась либо тяга к прекрасному, либо интерес к городской архитектуре.

Поздние прохожие шарахались в стороны из-под ее копыт, посылая мне вслед проклятья. Ну, это они просто не успевали рассмотреть, кто сидит верхом, иначе никаких проклятий, по крайней мере вслух, не было бы.

Я решила прибегнуть к последнему методу, попыталась изобразить спокойный, добрый голос и ласково протянула:

– Остановись, животное, иначе придумаю заклинание, превращающее кобыл в холодец, специально для тебя.

А что, смысл она все равно не поймет, главное – интонация.

Похоже, кобыла все-таки поняла, потому что понесла еще быстрее. От жесткого казенного седла у меня начинало сильно болеть то место, на котором обычно сидят. И когда кобыла стала заходить на четвертый круг, я высказала, уже не подбирая интонации, что о ней думаю. Кобыла обиделась, решила, что дальше идет в свой поход без меня, и проскакала вплотную к каменному забору, сильно придавив мне ногу.

Я потеряла равновесие и свалилась на дорожную плитку. Высокий сапог, который я так и не переобула после прогулки по болоту, зацепился за стремя, меня протянуло по земле еще несколько лошадиных шагов, прежде чем нога выскользнула.

Правый сапог ускакал вместе с лошадью. Потерев одно из ушибленных мест, которых оказалось много, я, босая на одну ногу, захромала в сторону замка.

Вредная скотина сбросила меня далеко, хромать пришлось долго. Зато было много времени подумать о вечном. Этим вечным оказалось заклинание, превращающее клячу в холодец.

Завтра кобылу найдет кто-нибудь из горожан, мне придется компенсировать материальный ущерб, нанесенный военной академии, а испытывать только что изобретенное заклинание будет не на ком.

Переговоры как они есть

Замок казался пустым и нежилым. Купол, который когда-то поставил Освальд, так и остался над ним на всякий случай. О том, что внутри все же кто-то есть, говорило единственное светящееся окошко на первом этаже. Это была кухня, значит, няня Мэлли еще не спала, несмотря на позднее время.

Няня и не думала спать. Она плакала, утирая слезы фартуком. Предавалась она этому занятию уже давно и в полную силу. У нее было на это времени больше, чем у меня, она узнала об исчезновении воспитанников еще утром. Вдоволь наобнимавшись, я перешла к расспросам.

Няня Мэлли знала, к сожалению, еще меньше, чем я. Из нового она рассказала, что сегодня утром королевские министры, пребывающие в глубокой панике, растрезвонили на всю столицу, что Альберт пропал.

Из предпринятого за день они преимущественно рвали на себе волосы и выкидывали на кулачках, кто из них пойдет разбираться с аскарскими послами, которые срочно засобирались домой.

Они даже не попытались организовать поиски пропавших, что указывало на их полную беспомощность в решении хоть каких-либо вопросов. Завтра с самого утра мне предстояло пойти во дворец и заставить их шевелиться в нужном направлении. И если я не смогу это сделать как невеста первого советника, то попробую как ведьма-недоучка, и это может плохо закончиться для всех. В первую очередь для меня самой.

На следующий день няне Мэлли пришлось приложить много усилий, чтобы придать мне хоть сколько-нибудь соответствующий дворцу вид. Может быть, болотная грязь и придавала гладкость коже, вычистить ее из-под ногтей было не так-то просто. Но няня Мэлли оказалась крепким орешком и не бросила это безнадежное занятие на этапе «нет, это отмыть невозможно».

Маги в целом как вид не очень-то повернуты на красоте – им жалко тратить время и усилия на пустое занятие, которое не обогащает знаниями, требует много внимания и не приносит радости. Я подозревала, что маги придумали бриться налысо только для того, чтобы не мыть волосы и не расчесываться.

Когда Мэлли выдирала у меня густым гребнем какой-то особо упрямый колтун, я тоже на секунду задумалась, не последовать ли их примеру и не избавиться ли от косы, о чем ей и сказала. Няня Мэлли, поставившая твердую цель победить все мои колтуны, ответила, что, возможно, к концу процедуры моя мечта осуществится.

Однако этого не произошло, и всего через час я выглядела прямо как одна из поклонниц Альберта – аккуратная до безобразия, с волосами, уложенными в затейливую прическу, и в платье с бантиками и кружевами.

– Какая красота! – восхитилась напоследок няня, глядя на плоды своих стараний. Я ее восторгов не разделяла, особенно по поводу платья, но тратить еще больше времени на эту ерунду не хотела. Я слишком торопилась во дворец, где меня ждали непростые переговоры с министрами и советниками, от которых зависела жизнь моих друзей.

Во дворце было очень шумно. Споры, переходящие в крик, были слышны еще на улице. В нашем королевстве советникам приходилось непросто. Они, по сути, были детьми, которых жизнь заставила вместо привычных игр заняться государственными.

Каждый год совет переизбирался. Суть выборов заключалась в том, что кандидаты пытались доказать, почему не могут взять на себя столь ответственную должность. Те из них, у кого не получалось – становился членами совета, вопреки своей воле.

Иногда все участники так талантливо описывали свои недостатки, что заставить их вступить в совет было просто кощунством (великий дар красноречия!). Тогда проблема решалась другим путем. Собравшиеся разбивались по три и играли в кулачки, выбрасывая на пальцах Генерала, Башню или Таран. В этой нехитрой игре Башня побеждала Генерала, а Таран, которым Генерал распоряжался по своему усмотрению, сокрушал Башню.

Проигравший вступал в новый поединок, и так до тех пор, пока не набиралось достаточное количество проигравших, из которых в итоге и составлялся совет. Столь несерьезные собрания нельзя было проводить при людях, поэтому они совершались всегда за закрытыми дверями.

Когда я появилась в тронном зале – послы, министры и советники уже были готовы перейти ко второму этапу переговоров, то есть к драке. Все немного удивились моему появлению. Я бы даже сказала, что это было эффектно. Уже занесенные кулаки застыли в воздухе, и первый зуб, выбитый у самого нетерпеливого переговорщика, не хотел падать. Никто не понимал, чего, собственно, я сюда заявилась и испортила им удовольствие общения.