Сказки старого волшебника или самая звёздная ночь в году

– Че-го? Что за чушь вы там несете про касания и что-то там ещё? – Сморщилось лицо Власа от услышанной нелепости из уст пожилого мужчины. – Вы нас позвали затем, чтобы всякую чушь втирать?

– Я тоже не понимаю, – впервые оказалась солидарна с ним Рика. – Говорите о какой-то магии. Это же всё выдумка.

Волшебник невесело ухмыльнулся. Трудно вкладывать знания в пустоту, когда там даже маломальского фундамента нет в наличии.

– Боже, дети! Да к чему вас жизнь готовит?! Вы верите в убийц, маньяков-потрошителей, насильников и мучителей. А в сказочное зло поверить не можете? А что говорить о чудесах? Дождь – чудо, снег – чудо, радуга и северное сияние – сказочный дар, который меркнет и теряет ценность в ваших глазах. У вас отняли чудеса, дети. Вы не живёте, вы серо существуете. И мне жаль вас.

Эта тирада, произнесенная голосом негромким, но умоляющим, вызвала оторопь в юных душах. Действительно, они многие природные явления считали нечто само собой происходящим, но, как и что порождает ту же молнию, никто из ребят толком не знал. Просто появляется и уходит в землю.

– Ваши чудеса может растолковать наука, – вдруг заявил Глеб. – Физика, химия, биология. Это не чудо.

– Вот, вот к чему привели вас ваши учителя да и все взрослые, – посетовал Янус. Его серые глаза грустно смотрели поверх пляшущих языков пламени. – Но что есть огонь? Вот он, перед вами. Вы можете назвать его природу? Откуда берется та искра, из которой вырастает огненная мощь?

Ответа не последовало. Если подумать, то никто не знал, что есть сам по себе огонь.

– А радуга? А молния? А северное сияние? – спрашивал он троицу. Но та не находила в накопленных знаниях ответа, который бы стал верным.

– Это чудеса, любезные. Никакая наука их не сможет разгадать. Магия не поддается разгадке, она либо принимается вся сразу, либо отвергается, как ересь. Одно из двух. А наука – это тень магии, которую соскоблили кое-как и провозгласили истиной.

Он замолчал, но ненадолго. В такие моменты пауза должна быть короткой, пока юный ум не переварил новизну.

– Радуга – не оптическое явление природы, не преломление солнечного света в дождевых каплях. Для меня, в душе ещё ребенка, радуга не что иное, как волшебный мост в мир детства, где все мечты реальны и осуществимы. Где жар-птица такая же данность, как любая ворона в обычном мире. Где вера в добро неискоренима, а сказочные приключения зовут на каждом шагу. И каждый раз, когда этот чудесный мост выбрасывает свои ступени во взрослый мир, я мысленно благодарю ту страну за то, что она не теряет веры в нас, взрослых, и возвращает в наши сердца забытое детство.

Они смотрели на него, как на психа. Да, нужно что-то поменять в разговоре, не то ровен час, и эта ночь пойдет прахом.

– Я знаю, мои слова не состыкуются с тем, что вы слышите с самого рождения. Я понимаю, это должно быть полная дичь.

– Ещё какая дичь, дед, – донеслось со стороны юного пижона.

– Я немного увлекся. Приношу извинения. Но справедливости ради, хочу добавить, что много раньше скажи я такое в обществе детей, меня бы восприняли иначе. Со мной бы даже согласились.

– Да ну!

– Вы думаете, что Вельтаврия всегда была такой, какова есть. Но такою она стала всего сорок с лишним лет назад. До того момента она была лишь округом, куда более значимой по границам державы. Таврида – это более точное её название. В былые времена крупных стран было много, они уподоблялись бусам с множеством жемчужин, нанизанных на единую нить. Полагаете, что страна ваша большая? Нет. Она лишь бусина, слетевшая с порванной нити. А кто же порвал ту нить? Можно винить верхушки стран-гигантов. Но я бы обличал всё человечество. Ведь что есть верх без низа? И все, без исключения все крупные державы распались, рассыпались на горсти жемчуга. Так то. Узнал я это не в вашем, а уже более зрелом возрасте. Время на многое открывает глаза, даже когда ты – против.

Конец ознакомительного фрагмента.