Сказки Топелиуса

— Благодарю вас, — учтиво сказал Канут, — но я не так уж люблю слоеные пироги из железа. Мне было бы совершенно достаточно куска хлеба с маслом и небольшой миски простокваши.

— Посмотрите-ка на него! — воскликнул подземный король. — Да ты, видно, совсем не знаешь толка в еде! Ешь, говорят тебе, скорее, а то железо перекалите?!

И он схватил Канута за шиворот и потащил к очагу.

Кто знает, чем бы всё это кончилось? Наверное Канут сгорел бы, как соломинка, — но на его счастье старик споткнулся и на одну секунду выпустил его.

Тут уж Канут не стал долго раздумывать. Со всех ног он бросился бежать и бежал без оглядки до тех пор, пока каменная гора не осталась далеко позади.

Наконец, Канут остановился, чтобы перевести дух.

«А ведь бабушка, пожалуй, верно говорила, — подумал он. — Не надо было мне идти через Кикальский лес».

Но теперь делать было нечего, — не возвращаться же назад! — и Канут зашагал по тропинке, громко насвистывая песенку, чтобы идти было не так страшно.

И вдруг он вспомнил, что в кармане у него лежит волшебная дудочка.

«Как же это я про нее забыл! — подумал Канут и даже хлопнул себя по лбу. — Вот бы поплясал под мою дудочку этот подземный король!»

Теперь Канут ничего не боялся и смело шагал всё глубже и глубже в лёс.

Скоро он подошел к небольшому пригорку.

Тут росло так много спелой земляники, что казалось, будто вся трава забрызгана красными капельками.

«Пожалуй, не будет большой беды, если А перед обедом поем немного ягод, — подумал Канут. — Ведь обед будет только в четыре часа, а сейчас нет еще и двух».

И он полез на пригорок. Но что за чудо! Не успел он сделать и трех шагов, как все ягоды зашевелились, задвигались и бросились от него в разные стороны.

«Ну и дела! — подумал Канут. — В этом лесу, кажется, всё заколдованное, даже земляника».

Он наклонился к самой траве и тут только увидел, что это вовсе не земляника, а крошечные лесные человечки — эльфы. Они были не больше оловянных солдатиков и все одинаково одеты: в красных платьицах, в красных туфельках и в красных шапочках.

А на вершине пригорка, на троне, сплетенном из сосновых игл, сидела сама королева эльфов.

— А, здравствуй, Канут, — сказала королева. — Так это ты распугал мой народ?

— Прошу простить, что обеспокоил вас, — сказал Канут, кланяясь королеве, — но я принял ваших подданных за лесную землянику.

— Бедный мальчик. — сказала королева, — ты, наверное, очень голоден?

— Как же мне быть сытым, когда со вчерашнего дня я ничего не ел, кроме каленого железу — весело сказал Канут.

— Да, этим, пожалуй, не наешься, — согласилась королева эльфов и, обернувшись к своей фрейлине, приказала: — Принесите ему на зеленом листике утреннюю росинку и дайте одну комариную ножку. Пусть бедняжка хоть разок поест досыта.

— Благодарю вас, — вежливо сказал Кунут, — но я боюсь, что это угощение не по мне. Нельзя ли мне получить корзинку земляники и кувшин молока?

— Как, ты еще недоволен?! — воскликнула королева. Она рассердилась не на шутку. — Ты смеешь отказываться от королевского обеда? Такой дерзости еще никто себе не позволял. Эй, лесные пауки! Сюда! Вяжите его! Да покрепче!

И тотчас целые полчища длинноногих пауков полезли на Канута. Они проворно взбирались по его рукам и ногам, и не успел Канут опомниться, как весь он — от самой макушки до самых пяток — был окутан тонкой, липкой паутиной. Канут попытался сделать шаг, но ноги у него словно склеились, и он, как подкошенный, упал на землю.

Ну и смеялись же над ним эльфы! Они прыгали у него на голове, щекотали ему нос и шею, дергали его за волосы.

— Теперь лежи здесь, пока не умрешь с голода, — пищали они ему в самое ухо.

«Кажется, так оно и будет, — подумал Канут и тяжело вздохнул. — Вот и дудочка волшебная лежит у меня в кармане, а что в ней толку!..»

И вдруг Кануту пришла в голову прекрасная мысль.

— Послушайте, маленькие эльфы, — сказал Канут, — я вижу, вы весёлый народ. Хотите, я вам поиграю на моей тростниковой дудочке, а вы потанцуете?

Эльфы очень образовались. Ведь всем известно, что больше всего не свете эльфы любят танцевать и смеяться.

— Хотим! Хотим! — закричали они.

— Ну, тогда залезьте ко мне в карман, достаньте оттуда дудочку и вставьте мне в рот.

И вот четыре самых смелых эльфа полезли Кануту в карман. С трудом вытащили они оттуда тростниковую дудочку, взвалили ее на плечи и поволокли. Бедняжки то и дело останавливались, чтобы передохнуть и отереть пот со лба. Наконец, они добрались до подбородка Канута и вставили дудочку ему в рот.

— Сейчас начнутся танцы! Идите все танцевать! — кричали они, спрыгивая на землю.

А Канут, едва только дудочка оказалась у него во рту, дунул в нее легонько, и дудочка жалобно запела: ой-ой-ой! ой-ой-ой!

И сразу на пригорке затих веселый смех. Потом Канут услышал тихое всхлипывание. Всхлипывание становилось громче и громче. Не прошло и минуты, как все эльфы плакали навзрыд. Слезы ручьями текли у них из глаз, и скоро вся трава кругом стала мокрой, точно от дождя.

— Вот что, — сказал, наконец, Канут. — Я предлагаю вам перемирие: если вы освободите меня, я прикажу моей дудочке развеселить вас, а не освободите, — тогда всю жизнь так и будете лить слезы.

Ничего страшнее этого эльфы не могли себе представить.

Громко всхлипывая и вытирая кулачками слезы, они бросились срывать с Канута паутину, распутывать ему руки и ноги.

Наконец, Канут почувствовал, что он свободен.

— А ну-ка, отойдите, — сказал он, — дайте мне встать, а то я еще раздавлю кого-нибудь.

Эльфы разбежались кто куда, и Канут осторожно стал на ноги. Он посмотрел на своих маленьких врагов и рассмеялся — такой у них был жалкий и несчастный вид. От слез у них даже носы стали красные. А королева плакала так неутешно, что вокруг ее трона разлилось уже целое море слез.