Сказочка дедушки Абдулы

Впоследствии Эван очень тепло вспоминал войну с Китаем. Такого количества людей ему еще не приходилось убивать. Он убивал миллионами, причем сам лично, а уж что говорить о его армии. Китай пал спустя неделю — правительство официально признало поражение и сдалось на милость победителя. Хотя о какой милости могла идти речь. Еще почти месяц Эван провел там убивая и убивая, и только когда сократил численность китайцев в пять раз он успокоился и двинулся дальше. Он прошел по всей Азии, оставляя после себя миллионы трупов, и никто не мог его остановить. Национальность его солдат почти полностью менялась после очередного вторжения. Сейчас в армии Эвана едва ли осталась тысяча американцев, которые вышли с ним в этот кровавый поход. После выхода из Китая армия Эвана была укомплектована в основном китайцами, после того как он сокрушил Индию, ее состав опять поменялся и на Европу обрушились уже индийцы.

Европа сопротивлялась дольше всех. Гораздо лучше вооруженная, чем предыдущие государства она выставила против Эвана всю военную мощь Евросоюза. Но прошел месяц, и она тоже пала. Эван все рос и рос в силе, теперь он мог смести армию противника, просто набрав побольше воздуха в грудь, и дунув. Он ударял по земле и вызывал землетрясения, он выкидывал людей в стратосферу, и стал настолько быстр, что за секунду пробегал чуть ли не километр. Но физическая сила это еще не все — возрос в мощи и его зов. Люди больше не могли находиться в его присутствии, и при этом оставаться в здравом разуме. Они либо присоединялись, либо сходили с ума.

И вот, покорив Евразию, Эван двинулся в Африку. Тут его ждало разочарование — никто не хотел воевать с новым владыкой мира. Африканские страны ошибочно думали что сдавшись ему на милость они сократят число жертв. Естественно Эван прошел кровавым смерчем и по всей Африке. Последней в мире пала Австралия и Южная Америка. Но на этот раз Эван туда даже не поехал. Он приказал своим слугам покорить для него последние континенты, а сам принялся исполнять пророчества. Он приказал возвести себе церкви по всему миру и потребовал у всех людей отречься от бога, и отныне молиться ему. По всем телевизорам мира транслировалась его послание.

— Зачем вам молиться тому кто где-то далеко? — спрашивал у мира Эван. — Перед вами я — ваш новый бог! Я гораздо ближе, чем неспособный защитить своих верующих глупый старик, которому вы возносите почести. И пускай я не буду вас благословлять, но поверьте мне моей кары избежит только тот кто примет новую веру. Веру в меня. Теперь любой, кто не сделает себе на лбу татуировку с моим знаком объявляется вне закона, и его надлежит убить.

И по всем экранам был оказан знак новой церкви. Это был перечеркнутый крест. Не прошло и недели как на лбу у пятидесяти процентов людей появились подобные тату. Вера людей пала, так же как и сами люди. Впрочем не все, многие делали у себя на лбу вовсе не татуировки, а обычные рисунки, и вечером запирались в полуразрушенных домах, и достав из тайника припрятанную икону молились старому богу. Были и те, кто продолжали борьбу находясь в подполье. Пусть правительства всех стран мира признали Эвана властелином, кучки партизан то и дело совершали набеги на силы антихриста убивая его последователей. И даже не подозревали, что этим они оказывают ему услугу. Эвану было плевать на всех людей в мире, а если выразиться точнее он их всех ненавидел. И поэтому когда ему докладывали что повстанцы взорвали очередную сотню его людей, он только улыбался. Ведь таких остались еще миллионы.

Эван задержался в Европе на несколько месяцев, а потом решил, что новую мировую столицу лучше будет поставить в Америке. Все же это его родная страна, и там он начал свое восхождение. Он взял с собой миллионы рабов и поехал домой. Вот так и закончился тот страшный год, когда антихрист завоевал весь мир. Он исполнил три пророчества, и теперь размышлял о том как выполнить остальные.

Взглянем на него Давид. Внешне ты не увидишь в Эване никаких перемен — его облик по-прежнему остался нерушим. Единственное изменение было в том, что он завил в волосах несколько тонких косичек. Хотя это была всего лишь инициатива его любовника Эмета. Да Давид, они все еще были вместе, и все еще делили одну постель. Сейчас он тоже был в большом зале который построили для временного пребывания Эвана. Для владыки мира строили огромную цитадель неподалеку от Чикаго — того города с которого начался его разрушительный путь по миру. Из окна временной стоянки была видна стройка. Она шла невероятно быстро, и на ней каждый день погибало не менее тысячи человек. Эван лично распорядился, чтобы из костей тех кто погибнет на строительстве сделали облицовку главного зала. А трон он приказал сделать исключительно из человеческих черепов. Но и во временном здании тоже было много жутких вещей. Одна из них как раз была привязана к столу и над ней стоял Эмет со скальпелем. Хотя это была вовсе не она, а он — молодой мужчина лет тридцати был окровавлен с ног до головы и тихо подвывал, когда Эмет вырезал на его лбу символ новой веры.

— Я не знаю, клянусь я не знаю… — плакал мужчина. Это было и не удивительно — пытки продолжались уже несколько часов.

— Послушайте профессор, ведь мне вас рекомендовали как одного из самых умных молодых ученых мира. — холодно сказал Эван прогуливающийся вокруг стола. — И я никогда не поверю, что вы не сможете сделать мне атомную бомбу. А еще лучше, если вы укажете мне тайник, где спрятали свое ядерное оружие остальные страны мира.

— Клянусь Господом я не зна… а-а-а-а!!!

— Тебе лучше не упоминать его при нас. — сказал ему Эмет отрезая ухо.

— Подожди жена, он еще может быть полезен. — сказал Эван.

Ах да Давид, я и забыл, что Эван и Эмет поженились. По такому случаю был устроен грандиозный праздник окончившийся оргией, в которой принимало участие десять тысяч человек. Задумка была примерно такая: сначала свадьба в одном из последних уцелевших храмов, потом Эван разрушает этот храм, и наконец, они придумали вот такую своеобразную игру для брачной ночи. Поиск друг друга в десятитысячной толпе людей занимающихся любовью. Естественно пока Эван искал Эмета, он убил большую часть. И в конце они целую ночь сношались на развалинах храма. Главной изюминкой этого представления было то, что все это показывалось в прямом эфире по телевизору.

— Итак профессор, вы хотите сказать, что все ученые мира потребовали уничтожить ядерное оружие чтобы оно не попало ко мне в руки, и правительства согласились?

— Да.

— Но как вы это себе представляете? Ладно я еще могу поверить в то что они согласились пойти на этот шаг, действительно для меня самый легкий способ поставить мир на колени был просто высадится где-нибудь в Европе или в Китае, а потом завладеть их арсеналами и пускать бомбы в моих врагов. Но как они могли от них избавиться профессор? Единственным возможным мне кажется их просто разобрать. Но то, что было разобрано, можно собрать вместе профессор. Пускай вы в одиночку и не сможете этого сделать, но у меня есть и другие ученые. И много времени к тому же — я могу ждать годами. Ну так что профессор, даже если вы не знаете где тайник, вы можете предположить куда спрятали разобранные бомбы. — Эван стоял рядом с окном, и вдруг в одно мгновение навис над ученым. — Куда спрятали мои бомбы?!!!

— Я не знаю владыка. Но я кое-что слышал…

— Да, я внимательно слушаю вас… — Эван полуобнял Эмета, а тот заурчал как кот.

— Я слышал, что все бомбы погрузили на ракеты и отправили в космос. Это было сделано тайно, с десятков космодромов по всему миру…

— Похоже на сказку профессор. — продолжал гладить Эмета Эван. — Ну зачем им было запускать их в космос, ведь можно было зарыть на крайний случай, или…

И Эван вдруг прекратил гладить Эмета. Он встал и вернулся к окну.

— Что такое хозяин? — спросил Эмет, подходя ближе. — Ты что-то придумал?

— Космос… — задумчиво сказал антихрист. — Любопытно. А ну-ка отвяжи нашего ученого и прикажи отвезти его в больницу. Пускай его подлатают, а я пока все обдумаю.

Эмет пошел исполнять приказ, а Эван продолжал смотреть в окно. Там день и ночь строили его резиденцию. По задумке это должен был быть еще и храм новой веры. Веры в него. Эван смотрел на сгущающиеся сумерки, и на полную Луну мрачно освящающую все вокруг. Вот из тьмы выползла фигура девушки, и направитесь на стройку. Это его верные вампиры начинали вылезать из убежищ и шли ужинать. Вообще некоторые из них уже настолько окрепли от усиленного питания, что могли гулять днем. Но ведь и спать когда-то надо, а бодрствовать они все же привыкли ночью.

Эвану стало скучно. Теперь когда весь мир покорен, а вера порушена, по идее надо наслаждаться результатом своих трудов, но этого антихристу было мало. Он подумывал слетать в Европу или в Южную Америку, где сейчас расположилась его армия. Этот континент держался дольше всех — там вера людей была еще сильна, и Эван приказал просто вырезать смутьянов. Он еще в прошлом месяце отдал распоряжение об уничтожении всех жителей этого континента, и те сопротивлялись как крысы загнанные в угол. Но вчера пришло сообщение, что восемьдесят процентов населения уничтожено. Эван сказал, что остальных можно брать в рабство и теперь война превратится в обычную охоту. С каждым днем ненависть Эвана к миру возрастала. Его раздражало почти все: и его слуги, приносящие хорошие новости, и его рабы которых набирали из самых красивых пленников мира, и то, что сам мир пал так легко, стоило только протянуть руку и все… И теперь он с удесятеренной силой хотел его уничтожить. Зачем такому миру существовать? Планета оказалась столь слабой, что внушала ему только презрение. Единственным исключением, и единственной радостью для него оставался как ни странно Эмет. Эван и сам не мог понять, почему до сих пор не убил его. Ведь не только потому что делил с ним постель. А ее он, кстати делил не столько с ним, а по большей части с пленниками и рабами. Хорошо если они спали раз в неделю, а так Эван видел его и того меньше. Эмет был его главным помощником и вторым лицом в мире руководящим всеми вопросами нового правительства Земли. И все же те разговоры, которые они вели иногда темными как душа Эвана, ночами отгоняли тоску. В такие моменты Эван чувствовал себя словно он находится еще в самом начале пути. Тогда, полтора года назад, мир еще был прочен, и его только предстояло завоевать. Тогда еще было интересно. А теперь скучно.