Сказочка или Сказявские похождения Моти Быкова

Прибавим шагу... Только в конце забора Матвей решился и оглянулся. Одинокий женский силуэт застыл посреди улицы. Он махнул - она не ответила. Ну и пусть.

* * *

Дорога для сельской местности оказалась весьма неплохая. Узкая, кое-где заросшая сорняками, неровная грунтовка ввиду полного отсутствия движения не пылила, а ввиду отсутствия осадков не хлюпала под ногами. Матвей лишний раз порадовался тому, что в Сказяви, как и у них, поздняя весна, стало быть, одет он как раз по погоде. И кроссачи на ногах удобные - не натопчет мозоли, до столице идучи. Едрит-Мадрит, блин, нарочно не придумаешь...

Покосившийся от времени указатель гордо сообщал всем грамотным путникам, что до вожделенного мегаполиса отсюдова ровно сто сорок девять километров девяносто девять метров. Для неграмотных ориентиром служила толстая красная стрелка, указующая на схематичный рисунок башни. Другая стрелка, потоньше, указывала на большую улыбчивую бабочку; населённый пункт так и именовался - хутор с бабочками. Нет уж, нам туда не надо... Третья стрела, посередине, тыкала в изображение трёх деревьев. Подразумевалось, что это сосны, ибо ниже красовалась надпись "осторожно, леший!" В трёх соснах плутать Матвею и вовсе было без надобности, и он решительно свернул вправо и прибавил ходу. Сто пятьдесят километров... Дня за три вполне дойдёт.

Первый привал наметил часа через три-четыре, но ещё раньше прямо у дороги увидел нечто, мимо чего пройти просто не смог. И это был, как ни странно, не пивной ларёк - тут их вообще походу не водилось. Быков сам удивился, с чего его потянуло к детским качелькам. Хотя вообще-то не совсем детским и не совсем качелькам - это были высокие, добротно сработанные деревянные качели на прочных верёвках, которые, пожалуй, выдержали б и такого бугая, как он. Матвей кинул котомку на траву и с удовольствием уселся на широкую толстую скамью. Поёрзал, потряс - вроде крепко. Эх, была - ни была!

– Каайф! Растудыть твою в...

Заржал, запоздало поняв, откуда взялось это сооружение. Откуда и баня, ясен перец!

В родной реальности суровый и солидный Мотя позволить себе такого никак не мог, вот и оторвался по полной - раскачался так, что, казалось, ещё чуть-чуть - и взлетит свечкой в самое небо. Даже петь захотелось - так было хорошо. Жаль только, все детские песни он давно и безнадёжно забыл, в голову лезла одна привычная похабщина.

– На столе стоит статуй, у статуя нету глаз! Я пришёл к тебе с приветом, я ваще всю жизнь с приветом! Ты слыхала, как поют дрозды? Не слыхала? Так и не... ээ... так вообще молчи!

От смеха временами даже руки слабели, чудо, что не навернулся с высоты. По-детски беспечное настроение убил на корню хорошо знакомый писклявый голосок, раздавшийся откуда-то со спины:

– Дядь Моть, а меня покачаешь?!

Быков закатил глаза и растопырил ноги, тормозя ими об землю. Что тут ещё скажешь??

– Блин горелый! Кузька! Твою... Кузькину мать!!

Мальчишка обнаружился рядом с упитанным мохноногим коньком и без малейших признаков смущения на веснушчатой мордахе.

– Мама дома осталась. Ну что, покачаешь?

И вот что с таким делать?!

...Конечно, покачал. Пока качал, попробовал прочесть мелкому мораль и уговорить развернуться до дому-до хаты, но совершенно безуспешно. Кузя заявил, что прогнать его не получится - он твёрдо решил поглядеть мир, столицу опять же, и от решения своего не отступится. Хотя бы потому, что сосед Карлосонов уже заметил пропажу своего сивого мерина и по возвращении порвёт его на тряпочки. А потом, глядишь, успокоится и забудет... Ну-ну.

– А о мамке своей ты подумал?
– попробовал подойти с другого бока Матвей.
– Бросил её одну, она наверняка места себе не находит от беспокойства!

– Мамку жалко, - искренне вздохнула мелочь.

– Зато без меня у неё, может, личная жизнь наладится. Хоть с дедом, хоть ещё с кем. Уродов всяких, до неё охочих, хватает, вот пусть она и выберет себе кого поприличнее. Меня нет, никто им пакости строить не будет...

– Что, неужели нормальных мужиков у вас не водится? Чтоб не старый, не больной, и по хозяйству помогал, и вообще...

– Эх, дядь Мотя, да где ж их взять-то, нормальных?
– явно копируя мать, сокрушился ребёнок.
– Это к другим бабам, может, кто из таких и липнет, а к ней - ну ровно сглаз какой, всё только чучелы, один другого гаже. То чертяка какой-то пришлый, хвост - во, рога - во, копытами стучит как конь педальный, да и характером мерзкий. То лешак из леса припрётся, алкоголик старый, то Кощеич...

– Кто-кто?

– Да есть у нас один, из соседней Жмуриловки. Кощей Кощеич Кащенко, ну, мы его обычно по отчеству зовём. Из всех мужиков самый видный, да и деньги у него есть. Какой год уж мамку обхаживает, замуж зовёт...

– Но?

– Она как-то в сердцах сказала (я подслушал, нечаянно): мол, всем ты хорош, Кощеюшка, но уж больно колешься больно, не могу я с тобой. Или проваливай, или люби... как это?
– платонически, во. Ну, он и ушёл... Правда, потом всё равно вернётся, знаю я его.

Матвей покивал, задумчиво почесал нос, а потом, сообразив, затрясся от смеха. И даже лбом об качельный столб маленько побился. Колется он... М-да, сочувствую, братан, не повезло!!

Кузька терпеливо подождал, пока дядь Мотя успокоится, выклянчил себе сухарь из его запасов и решительно отвязал Сивого.

– Двоих вынесет, не сомневайся. Подсадишь?

Смирившийся с судьбой Быков водрузил попутчика на спину коняги и сам кое-как залез туда же. Седла на животине, естественно, не было - вероятно, малолетний угонщик умыкнул его прямо с выпаса. Такой способ передвижения, конечно, быстрее, но... Он же себе всё самое ценное отобьёт! Блин.

В этот день блин & блин горелый упоминались Мотей периодически и систематически. И когда он пару раз чуть не сверзился с мохнатой животинки, и когда на привале обнаружил в мешке с сухарями наглую жирную мышь, и тем более, когда в его палец впилась самая настоящая щука. Речка - не речка, скорей, ручеёк, перешагнуть можно, а вот поди ж ты. Попил водички... Хорошо хоть, не в Кузьку вцепилась, у него лапка маленькая, отгрызла бы палец как нефиг делать!

Помимо минуса в виде кровоточащей ранки, плюс от этого происшествия тоже имелся: орущий благим матом Быков стряхнул рыбину метров на семь от ручья. Кузька азартно бросился ловить добычу, отлупил палкой "за дядю Мотю" и тут же ускакал на поиски хвороста. "Насадим на прут и зажарим над костром, знаешь, как вкусно получится!" Матвей против жареной рыбы ничего не имел, хотя сунуть в реку другой палец и целенаправленно поработать приманкой - "а то одной маловато, она же костистая" - отказался наотрез. Пусть на себя и ловит, умник малолетний...

Ближе к вечеру путники узрели на обочине высокий крашеный столб с прибитым к нему странным знаком. Это был именно знак, а не указатель - стрелки никакой нет, а просто большая буква "Ё" в красном кружке. И что сие значит? Кузька тоже не знал - так далеко от дома он ещё не забредал. Вялые размышления Быкова прервало появление следующей, на этот раз до боли знакомой конструкции - перегораживающего дорогу полосатого шлагбаума. Сразу за ним к краю обочины притулилась тесная будочка с большим окном, не иначе, КПП. Здрасьте, и чё за маразм??