Сказочка или Сказявские похождения Моти Быкова
Шрифт:
– У-у-у-бить его!!
– на грани ультразвука завизжал Вырвиглот и, ярясь, запрыгал на месте.
От сотрясения процесс пошёл вспять, и он начал стремительно сдуваться, возвращаясь к своему родному размеру и цвету. Матвей успел подумать, что вот сейчас на него всё стадо и накинется, не поминай лихом, Кузя... Но вместо этого "соратники" ещё больше подались назад и дружно зажали носы. Зачем - Мотя понял почти сразу, когда его окутало выпущенное Шмакозявкой нежно-розовое облачко с таким резким запахом, что опять заслезились глаза.
– Клоп ты вонючий, свали в... на... к... и ещё дальше! Помереть спокойно, и то, блин, не дают!
Козлы-бараны отступили ещё дальше и тихонько
Штурмовать было особо нечего, но Мотю это не остановило. Он как бешеный начал рваться из верёвок, громогласно вопя сочинённую на злобу дня песню:
Вихри вонючие веют над нами,
То Шмакозявка нас злобно гнетёт.
Бой роковой мы ведём с кобелями,
Нас ещё стадо козлиное ждёт.
Но мы подымем гордо и смело
Знамя борьбы за Бычиное дело,
Знамя борьбы мужиков настоящих
За лучший мир, за свободу и щастье!
На бой последний,
С шуткой и с песней
Марш, марш вперёд
Мотя попрёт...
На этом пение пришлось прервать, ибо противники, наконец, очухались и всем скопом бросились к ёлке.
– Бодайте его, мои верные сыны, бодайте!!
Ну точно мания величия...
Всё смешалось. Разъярённый Быков, козлы, ослы, бараны, шишки, кони... Ой, не кони, а конь!
– Сивка!!
– радостно заорал Кузька.
Неужто подмога?! С его спины на ходу соскочил суровый боевой Енот и неумолимо вклинился в гущу неприятеля, раздавая увесистые тычки налево и направо. Его брат, грозно распахнув крылья и вздыбив хохолок, начал методично долбить татей с воздуха. А клюв-то у него ого-го! Один удар - и лежи загорай! Сивый тоже не стоял на месте и азартно лягался в тылу.
– Наша берёт!
– Убить мужика! У-у...
– У-у-у! А-а-а! Твою маать...
– Мама?
Всё смешалось ещё больше. Матвей, наконец, справился с верёвками, рассадив себе кожу чуть не до мяса, но не обращая на это ни малейшего внимания. Разбойники заметались, не зная, кого мочить и куда бежать, их неиствующий атаман начал снова раздуваться... А потом откуда-то с неба оглушительно завизжали, раздалось оглушительное бряк! И сразу за ним более глухое хлоп! И совсем уже негромкое, но противное чвяк-чвяк.
Мотя невольно протёр глаза. Что за?..
Нет, не оптический обман. На месте, где только что подпрыгивала и верещала злобная козявка, застыла теперь покосившаяся деревянная ступа, да не пустая, а с кряхтящей после жёсткого приземления лётчицей. В руках, само собой, помело, на глазах (неожиданно) большущие защитные очки, на голове шлем, а сверху шлема - памятный по Гадюкину цветастый платок. Баба-Яга! Тьфу ты... Кузькина мать!
– Мама, мама!
– Кузенька!
С шайкой разобрались быстро. Ошеломлённые натиском нежданных врагов и трагической гибелью атамана рогатые предпочли сдаться без боя. Собаки под шумок удрали. Прошка и Силантий с самым мрачным выражением на лицах повязали разбойников остатками верёвок, одновременно проводя с ними воспитательную беседу, то бишь беспощадно запугивая. Один осёл со страху даже штаны обмочил... Кузя белкой слетел с дерева в материнские объятья и разревелся от облегчения. А Матвей просто сел на землю, обессилено привалился саднящей спиной к стволу и закрыл глаза. Всё-таки живой...
– Братан, тебе плохо?
– Не, нормуль. Сейчас
отпустит.– Ага, заметно. Жалко, что ты себя не видишь, кошмар ходячий! То есть сидячий.
– И только поэтому я ему от себя не добавлю, - проворчала Кузькина мать.
– Чуть не угробил мне ребёнка, поганец!
– Согласен. Я не поганец, я хуже... Называйте меня как хотите, только воды дайте! А то я точно сдохну...
– На, держи. О, так у тебя отходняк!
– подёргав носом, определил Прошка.
– От чего это?
– Не от чего, а от кого - от Шмакозявки вестимо!
– Так вы его что, знаете?
– Знаем, - переглянулись братья.
– Это же наш бывший конкурент. Громко сказано, конечно, в нашу бытность под его началом всего пара-тройка морд была. Тогда они гораздо дальше по тракту грабили, к нам, само собой, не совались. Точнее, Вошик раз припёрся, с Федотом перетёр, но тот его своим замом брать отказался, сказал - методы его "работы" не понравились.
– Что за методы? И почему "Вошик"?
– Так фамилия у него Вошкогон. Ясное дело, для атамана такая никаким боком не катит, вот он и придумал новую, устрашающую. Хотел с самим Ёжкиным потягаться, салага. Всегда был завистливым и мечтал ни много ни мало - всю Сказявь под себя подмять и в столице воцариться. Кстати, не смешно, - Силантий задумчиво поскрёб клюв.
– Проха, сам же видишь, как его банда разрослась. И насколько близко к нашей территории. Уж не замыслил ли он и к нам вскоре в гости пожаловать??
Под его удавьим взглядом козлы-бараны сжались и нестройно замемекали - ничего подобного, мол, кто ж в своём уме на такое покусится?!
Силантий им явно не поверил, но предпочёл пока снова повернуться к Моте.
– Ты уже понял, что Козька не только раздуваться умел, но и вонять по своему желанию? И ведь не только из вредности воздух портить, а оказывать на окружающих особое воздействие. Дурманное. Вспомни, что ты почувствовал, когда надышался этой гадости?
– Захотелось порвать всех вокруг на тряпочки...
– понимающе хмыкнул Быков.
– Даже удивился, откуда вдруг силы взялись. Нет, я, конечно, люблю подраться, но к тому моменту чётко понимал, что резерв на нуле, и был готов в меру героически сдохнуть... Выходит, этот клоп просто наркотик ходячий! Да уж, с таким козырем в рукаве можно на многое замахнуться. Прийти, навонять, подождать, пока враги сами друг друга перебьют - и дело в шляпе! Вот ведь зараза, вша имбецильная!
– Была вошка, стала лепёшка. Здорово вы его расплющили, уважаемая, искренне восхищён, - поклонился Силантий. Кузькина мать слегка порозовела и небрежно махнула рукой - подумаешь, мол, невелика заслуга.
– А зачем он тогда рядом с тобой завонял?
– спросил Мотю Кузька.
– Я так за тебя испугался, а он на самом деле не хотел тебя убивать?
– Да хотел, хотел, - вздохнул тот.
– Думаю, он просто не смог сдержаться, очень уж разозлился, когда я над ним ржать начал.
– И дразнилку спел. Спой ещё, а? А то они все не слышали!
– Нет уж, - открестился Быков.
– Во-первых, я её и сам уже не помню, как в угаре был, а во-вторых... Народ, ни у кого случаем аптечки нет?
Народ опомнился, проникся и засуетился. Аптечки в Мотином понимании, само собой, ни у кого не нашлось, но бинты с перекисью успешно заменила собой порванная на лоскуты запасная женская сорочка и фляга самогону. Спасибо Кузькиной матери, оторвала от сердца!
Само собой, и внутрь употребили, для той же "дезинфекции". Попутно братья рассказали, как к ним во двор влетел перепуганный Сивка, и они поняли, что с недавними постояльцами стряслась беда. Хорошо хоть, недалеко ушли, вовремя успели! И ступа так вовремя подвернулась!