Сказочные хроники

— Нынче же предстоит мне узнать, буду ли я носить английскую корону, — с удовольствием произнес он фразу, которая в иных обстоятельствах могла бы стать исторической.

Малышев подошел к глыбе, взялся за рукоять Меча и попробовал его выдернуть. Не получилось. Эфес был сделан из того же материала, что и камень, и казался просто выточенным из него. Но Сергей понимал, что это не так. Он ЗНАЛ, что перед ним Меч Куи и нужно лишь «договориться» с ним.

«Претендент на английскую корону» стоял и держался за ручку, стараясь по максимуму успокоить ум и добиться состояния абсолютной бесстрастности. Ему нравилось так стоять. Он не анализировал почему. Наоборот, мысли его постепенно замедлялись, тело наполнялось приятной тишиной. Он еще некоторое время пребывал в блаженном умиротворении, а затем, словно прилетев к нему издалека, его охватила легкая дрожь и заполнила невыразимой, великолепной в своем безмолвии Ясностью. Вокруг были все те же скалы Аида, но молодой человек был уверен, что снова оказался в «Месте Безмолвного Знания», понимая теперь, что последнее не связано с определенным местом в пространстве. Это было его личное состояние, личное достижение, личное достояние, его Личная Сила.

Он смотрел на Меч Куи, и информация приходила по первому требованию. Он ЗНАЛ, например, что ему действительно предстояло пройти тест, но тот не имел никакого отношения к королевской крови. Ему предстояло узнать, достаточно ли у него Личной Силы, чтобы владеть Мечом. И, если ее окажется недостаточно, он развернется и уйдет восвояси без малейшего сожаления, как и подобает воину. Он может вернуться позже, когда настанет его время, или не вернуться совсем. Он понимал теперь, что не Меч Куи являлся тем призом, ради которого он поставил на карту свою жизнь и будущее Земли. Призом была Личная Сила, которую он приобрел благодаря своей Охоте.

Охватившее молодого человека состояние несгибаемой решимости принять свою судьбу такой, какой она должна быть, словно позволило ему с чем-то согласиться, и тело воина вдруг наполнилось титанической силой. Эфес меча оторвался от камня и остался в его руках. Сергей чувствовал, что артефакт Куи обладает собственной Силой, и та теперь вливалась в него, становилась его достоянием. Эта Мощь была особого рода. Она предназначалась для определенных целей и управлялась его Намерением.

Стоило Малышеву пожелать, как Сила вышла наружу, превратившись в голубоватый язык лезвия, столь же подвижного, как и пламя, меняющего форму по желанию хозяина, но, тем не менее, неизмеримо более плотного и разрушительного, чем огонь.

Сергею захотелось вдруг испытать Меч. Разрубить что-нибудь, ну хотя бы эту глыбу, которая несомненно была прочнее всех окружающих скал. Но он сразу понял, что не стоит сейчас этого делать. Чувство, охватившее его, было сродни чести самурая, использующего свой клинок только с конкретной и очень серьезной целью. Воин втянул лезвие Меча обратно в рукоять и, поблагодарив артефакт за возможность пользоваться его Силой, выразил Намерение прервать контакт, а в следующую секунду словно проснулся.

Мысли Сергея вновь возобновили свое течение, а знания, которые только что были его достоянием, истаяли на глазах, как остатки сна после пробуждения. И, тем не менее, он не испытывал сожаления. Благодаря чему-то, что Малышев все же приобрел от этого контакта, а может и благодаря всему путешествию по Зоне, он имел теперь какой-то дополнительный стержень внутри себя, какое-то особенное спокойствие и уверенность в своих силах.

Лишь одно Знание Сергей сумел удержать и облечь в слова. Его Охота закончилась. Пришло время возвращаться.

Глава 2.7. Возвращение

Боль в ногах снова дала о себе знать, когда Малышев подходил к роще. Горы он преодолел благополучно, а вот плато показало-таки свои зубы. «Мясорубки» будто взбесились. Сергей то и дело попадал в сложные ситуации, когда на него неслись одновременно пять, а то и шесть разъяренных смерчей. Преодолев плато, он еле волочил ноги.

«Если так и дальше пойдет, — подумал Малышев, — я до конца лабиринта не дотяну».

Ему не помешало бы немного передохнуть, прежде чем испытывать «гостеприимство» лесных обитателей, но оставаться сейчас на плато было равносильно самоубийству. Поэтому он, не останавливаясь, вошел в лес и растворился в растительном мире. Сергей сосредоточился на опасности, и походка его снова стала мягкой, кошачьей, даже боль в ногах, казалось, поутихла. С тех пор, как он заполучил Меч Куи, зрение отчасти вернулось к нему, и это было как нельзя кстати.

В лесу его словно бы поджидали. Из чащи вдруг выскочила свора каких-то уродливых существ, отдаленно напоминающих гиен, и с рычанием бросилась на него. Малышев молниеносно выстрелил, поразив две цели, отпрыгнул в сторону и в полете поджарил еще троих. Холодом накатило чувство опасности, но изменить траекторию падения молодой человек уже не успевал. Он мягко приземлился на траву, и та предательски под ним расступилась.

Сергей провалился в черную пустоту, успев только включить герметизацию костюма, так что тот превратился в легкий скафандр. Еще в воздухе его подхватило и облепило что-то гибкое и вязкое. На мгновение стало светлее, и он разглядел, что со всех сторон его окружают мясистые полупрозрачные щупальца, покрытые маленькими красными бородавками. Из них активно выделялась зеленовато-желтая пена, покрывавшая его уже с головы до ног.

Сверху, визжа, упали две «гиены», прыгнувшие, вероятно, вслед за человеком. Красноватая масса, чмокнув, вздыбилась и подхватила их на лету, как заботливая мать дитя, и тут же закрутила, завертела, намылила зеленым и утащила вглубь. Сергей же погружался не спеша. Все вокруг него чавкало, чмокало, пробуя его на вкус и недоумевая по поводу его неудобоваримости.

Снова стало темно — это затянулось отверстие сверху. Но Малышев неплохо видел в темноте. Здесь, в этой ловушке, его зрение восстановилось полностью. Масса на мгновение разошлась, подтолкнула к нему густо покрытый пеной ком и вновь сдавила со всех сторон. Теперь Сергей получил полное представление о судьбе двух незадачливых хищников. Они уже практически не шевелились, лишь изредка их тела судорожно подергивались. Щупальца снизу раздвинулись, открывая мясистую поверхность, усеянную небольшими, с пятак величиной, хищно шевелящимися присосками, которые не преминули сразу же продемонстрировать свое назначение.

Существо, на трапезе которого Сергей и компания имели честь присутствовать, как и «анаконда», оказалось хорошим растворителем. «Гиены» в этом быстро убедились, после чего были плотно прижаты с сосущей поверхности, и со звуком трубного сморкания (такого знакомого) оставили Малышева в полном одиночестве. Его тоже по недомыслию попробовали всосать, но не тут-то было. «Хамелеон» неплохо сдерживал химическую атаку, и Сергей был еще не согласен последовать за своими спутниками. Так могло, наверное, продолжаться долго, если бы его чудо-костюм не имел одного существенного недостатка — он не включал в себя запасов воздуха.

Малышеву вдруг стало очень скучно. И может, от этого, а может, оттого, что он уже давно не дышал, внутри него что-то сдвинулось, и голову одно за другим посетили следующие соображения: он находится на Аиде, а не на Земле; выйди он за пределы Зоны, ближе к Земле он от этого не станет; он валяет дурака с того самого момента, как двинулся в обратную дорогу. От этих мыслей Сергею вдруг стало так смешно, что он почему-то сразу уснул, но при этом продолжал наблюдать все то же самое, хотя и во сне. Ему не понравился этот сон, и Малышев подумал, что раз уж он все равно спит, то было бы гораздо лучше увидеть что-нибудь посимпатичнее. Например, прекрасный сад эксцентричной Феи. Сергей представил себе эту притягательную картину так живо, что сон его тут же сменился в соответствии с пожеланиями.

Ночью сад оказался еще более прекрасен, чем днем. Везде, куда бы ни падал взгляд Сергея, светились цветы самых разнообразных расцветок.

«А Фло, наверно, уже спит», — отчего-то подумалось Малышеву, но он оказался неправ.

Словно услышав его мысли, прямо из зарослей перед ним появилась девушка. Она встала, внимательно изучая то место, где молодой человек находился, потом вдруг посмотрела ему прямо в глаза и очаровательно улыбнулась. Фло стремительно приблизилась к Сергею и схватила его за плечи. Как это ни странно, но, даже будучи во сне, он почему-то ощутил ее прикосновения. Девушка прижалась губами ко рту Сергея и стала надувать его, как резиновый шар. Он чувствовал, что с каждым ее выдохом становится все более вещественным, все больше физических ощущений просыпалось в нем. В уши его ворвались звуки. Со всех сторон трещали ночные цикады.