Скифская история. Издание и исследование А. П. Богданова
Шрифт:
Как бы то ни было, правительство регентства царевны Софьи получило хорошую основу для пропаганды своих успехов; даже весьма осведомленные в дипломатии авторы – составитель Летописца 1686 г. и думный дворянин А.Я. Дашков – не упоминали вовсе об обязательствах России. На второй план вступление России в Священную лигу было отодвинуто и в «Сказании» о Крымском походе, написанном нидерландским резидентом в Москве Иоганном Вильгельмом фан Келлером осенью 1687 г. по заказу и в соответствии с позицией Посольского приказа [262] .
262
Богданов А. П. «Истинное и верное сказание» о I Крымском походе. С. 57–84.
Между тем бывший генеральный подскарбий, стародубский священник Роман Ракушка-Романовский (и
Главным результатом Вечного мира назвали военный союз России с Империей, Польшей и Венецией два немецких автора, сочинения которых в русском переводе переписывались в патриаршем скриптории, причем первый из них утверждал, что российские государи «от различных, как от цесарских, так и от полских послов призваны суть к приступлению в тогдашний союз против наследнаго неприятеля и к пременению перемирья в Вечный мир с короною полскою, к которому они лета 1686-го склониилася за вечное уступление, которое им корона польская обоими городы, Киевом да Смоленским, учинила. И обещалися они с Турскою Портою и с татарами мир разорвать, котораго разрыву действо впредь уведано будет» (сочинение 1686 г.) [264] .
263
Летопись Самовидца по новооткрытым спискам / Левицкий О. Киев, 1878. С. 165–166; Грабянко Г. «Действия презельной и от начала поляков крвавшой небывалой брани…». Киев, 1854. С. 234.
264
БАН. 17.4.15. Л. 207 об. – 208; 45.10.16. Л. 418 об.
Действительно, не только польское и имперское, но и венецианское правительство, и даже Бранденбург настойчиво «призывали» Россию в Священную лигу [265] , как было решено еще в момент ее основания в 1684 г. [266] , тогда как видимость незаинтересованности России в войне на южном фронте создавалась отечественными дипломатами из тактических соображений. И все же указание на сделку, по условиям которой страна разрывала с трудом установленный мир с Турцией и Крымом, было недружественным по отношению к правительству регентства. Не случайно одно из них появилось в сочинении автора, близкого к сыну известного противника союза с Польшей гетмана Самойловича, а другие распространялись из круга самого ярого ненавистника войны – патриарха Иоакима [267] .
265
См.: РГАДА. Ф. 41. Оп. 1. Св. 1685 г. № 1; Оп. 2. № 1–4, 6; Ф. 74. Оп. 1. Ч. 2. Св. 1687 г. № 1; Оп. 2. Кн. 35; Оп. 5. № 2 и др.
266
См.: Бабушкина Г.К. Международное значение Крымских походов // ИЗ. Т. 33. С. 166.
267
О нем: Богданов А.П. Русские патриархи (1589–1700). М., 1999. Т. 2. С. 42–314; Он же. Русские патриархи от Никона до Адриана. М., 2015. С. 193–444.
Создававшийся вместе с крупным Сводом патриарха Иоакима Летописец 1686 г., отмечая успехи русской дипломатии, постоянно подчеркивал клятвопреступный характер ее маневров после Андрусовского перемирия, невольно напоминая читателю о Божией каре, постигшей армию, пытавшуюся в нарушение «перемирных лет» отвоевать захваченные Польшей города при патриархе Филарете. Смерть Филарета от великого огорчения после провала клятвопреступного нападения на соседнее государство и казнь командующего боярина М.Б. Шеина как «изменника» весьма близко перекликались с мрачными пророчествами Иоакима участникам Крымских походов, его призывом «препону сотворити и казнити» нового главного военачальника – В.В. Голицына [268] .
268
Публицистика вокруг Крымских походов рассмотрена: Богданов А.П. От летописания к исследованию. Изд. 2-е.
С. 134–144; Он же. Идеи русской публицистики. С. 150–216.Изобилие недругов Софьи Алексеевны, князя В.В. Голицына, фактического министра внутренних дел царевны, главы Стрелецкого приказа Ф.Л. Шакловитого и др. сторонников их «милостивого» и «премудрого» политического курса весьма способствовало распространению порочащих их слухов. Весь ход новой русско-турецко-крымской войны невозможно было понять без учета внутреннего «несогласия христианского», которое вместе с «междоусобием христоименитых государств» в полной мере раскрылось Лызлову в качестве важнейшего фактора успехов «скифской» агрессии именно во время Крымских походов 1687–1689 гг.
Не леность и развращение нравов «рыцарского сословия», не склонность многих воинов «на боку лежать и тем хотеть храбрость свою показать», как морализировали А.М. Курбский и Игнатий Римский-Корсаков, а реальная разобщенность христианских сил равно внутри одной страны и между государствами – явились для автора «Скифской истории» ключом к пониманию целых столетий поражений и отступления сильных и храбрых христианских воителей перед лицом «басурман», когда отвага прославленных героев и победы талантливых полководцев раз за разом сводились на нет безумным своекорыстием и раздорами властителей.
Как было уповать рассуждающему человеку на высшие силы и божественную предопределенность победы «христиан над агаряны», когда патриарх Иоаким в Успенском соборе чуть ли не предрекал российским войскам поражение, а его друг Игнатий Римский-Корсаков тут же на Соборной площади уверял, что все святое воинство реет в небесах для поддержки безостановочного шествия «храбровоинственных» российских полков прямо к Константинопольской Софии?! Что означал Священный союз России с католическими державами, если наличие «иноверцев» в царских полках вело, по уверению православного архипастыря, к душевной и телесной погибели?
Лызлов волей-неволей вынужден был отказаться от провиденциального объяснения событий, столь не соответствующего политическим коллизиям, в которых он сам был участником. Мало того, текущие события убеждали, что ни басурман, ни тем более христиан нельзя рассматривать как единые монолитные образования: столкновения происходили между сложными и внутренне противоречивыми организмами, когда лишь меньшая степень дезорганизации и большая целеустремленность склоняли на ту или иную сторону чашу весов победы.
Подписание 21 апреля 1686 г. договора о Вечном мире с Польшей правительство регентства незамедлительно использовало для укрепления своих позиций во внутренней борьбе. Вечный мир действительно являлся крупной победой российской дипломатии: Польша отказывалась от претензий на территории, фактически отошедшие к России после кровопролитной войны 1653–1667 гг. и временно оставленные за ней по Андрусовскому перемирию, отказывалась от притязаний на возвращение захваченных русскими войсками полона и добычи, брала обязательство прекратить преследование православной церкви и оставляла управление православной иерархией на своих землях Киевскому митрополиту. Кроме того, в договоре содержались статьи, способствующие быстрому урегулированию постоянно возникавших пограничных споров [269] .
269
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. VII. С. 372–374; Греков И.Б. «Вечный мир» 1686 г. // Краткие сообщения Института славяноведения АН СССР. М., 1951. № 2.
Даже сторонники патриарха (в Летописце 1686 г.) должны были оценить статью договора, гласившую, что «благословение и рукоположение всем духовным приимать, которые есть в Польше и в Литве во благочестии пребывают, приимать благословение в богоспасаемом граде Киеве, от преосвященнейшаго Киевскаго митрополита по духовному их чину и обыкновению, безо всякаго препинания и вредительства». Особое значение этой статье придавал в глазах современников тот факт, что еще в ноябре 1685 г. впервые Киевский митрополит Гедеон был рукоположен не в Киеве по благословению из Константинополя, а патриархом всея Руси в Москве! [270]
270
Выписку из богомольной грамоты и отклики современников на это торжество см.: РГАДА. Ф. 181. № 20/25. Л. 829 об.; ИРЛИ. Древлехранилище. Отд. пост. Оп. 23. № 257. Л. 979 об.; ГИМ. Син. 153. Л. 225; РГБ. Румянцева 413. С. 2379; Румянцева 364. Л. 555; Книга записная. С. 76; Древняя российская вивлиофика. М., 1775. Ч. VII. С. 338; РНБ. Погодина 1559. Л. 42; ГИМ. Вострякова 852. Л. 369; Черниговская летопись. С. 88; Летопись Самовидца. С. 163.
Конец ознакомительного фрагмента.