Скиталец. Флибустьерское синее море

– Поздравляю вас, Гринев. Вы зачислены. Студент.

– Спасибо!
– Обрадовался Даня.
– Служу России!

– Будете служить России.

Данька взял заветный листок выписки из приказа. Выскочил в коридор. Подпрыгивал от счастья. Танцевал фламенко. Выхватил из кармана сотовый телефон, набрал номер.

– Мама! Мама!
– Кричал он в трубку.

– Даня! Даня! Что?

– Меня зачислили, мама!
– Он бежал по коридору, крутился вокруг своей оси. Налетел на парня.

– Ой!
– Сказал Данька.
– Простите.

По виду парня было ясно, он не слишком доволен, что на него налетели. Даня приветливо улыбнулся, протянул руку и сказал:

– Меня зачислили только что.
– Это звучало, как извинение.

– Меня тоже.
– Парень теперь улыбался и пожал протянутую руку.
– Тебя как зовут, счастливчик?

– Меня, Данька. Ну, Даня. А тебя?
– Данька пригляделся к своему собеседнику. Выше его ростом, карие глаза, прямой нос. Светлая рубашка в синюю полоску.

– Меня, Гришей. Можно, Гриней. Будем знакомы.

– Мы с тобой на одном курсе будем учиться?
– Восторженно спрашивал Даня.

– Ага, на одном. А ты куда спешишь?
– Гриша парень общительный. Так получилось, что в этом городе у него еще нет друзей, и он не прочь поболтать с кем-нибудь. Отец получил новое назначение, и прощай насиженное место.

– Домой.
– Куда еще податься хлопцу.

– Если торопишься, могу подвезти.
– Предложил Гришка.
– У меня рядом машина. Хочешь?

– Давай, - согласился Даня.

Они вышли из здания Академии, нашли на стоянке машину. Это был крутой внедорожник. Сели. Данька оценил это средство передвижения, сказал:

– Гриша, у тебя крутая тачка.
– Данька не мечтал о машине. Теперь он мог купить ее, но считал хлопотным думать о парковке, о бензине, ремонте.

– Это не моя.
– Сказал Гриня.
– Отец дал. По случаю, на сегодня. Он на служебной машине чаще ездит. Мне иногда дает свою машину.

– А, у тебя и папа крутой, как я понимаю.
– Сказал без задней мысли. У Максима отец тоже был не самый простой.

Гришка бросил взгляд на Даньку.

– Он, конечно, в чинах. Только ты никому не говори.
– Не хочет он, что б его считали папенькиным сыночком, которому все дается по воле родителей.

– Если не хочешь, не скажу.
– Данька не любил обсуждать с кем-то чужие дела. И не станет рассказывать о том, что знаком с тем, у кого такой крутой папа.

– А ехать куда, Даня?

– Сейчас покажу. На Тракторную улицу.

– Я не знаю, где это. Мы недавно в вашем городе. Отца сюда перевели по службе. Он раньше нас с матерью приехал. А мы с мамой позже. Когда отец устроился на новом месте. У нас в нашем городе сад был. Мать ждала покупателей. Так, что я ни города не знаю, и знакомых нет.

– Я покажу. Сейчас прямо, на следующем перекрестке свернешь, - Данька показывал, как проехать к его дому. Подъехали к самому дому.

– Спасибо, Гриша. За то, что довез.

– Не за что. Мы ж с тобой однокурсники.
– И слово это звучало новой музыкой.

– Слушай, Гришка, - заявил Данька, - раз мы с тобой однокурсники, номерами телефонов обменяемся.

И они обменялись номерами телефонов, словно верительными грамотами. Они совсем прощались, когда Гриша спросил:

– Данька, а ты не будешь против, если я позвоню тебе, куда-нибудь выберемся. Ты мне город покажешь. Мне одному дома сидеть стремно. А знакомых нет. Только ты.

– О чем речь. Звони. Будет время, звони. И отправимся по городу. Мои друзья тоже разъехались. Они в других городах поступают.

Они еще раз попрощались, и Данька пришел к себе домой. Нервное напряжение этих дней прошло. Вечером с работы пришли Мария Петровна и Аркадий Аркадьевич. С порога они поздравляли его.

– Данька, поздравляем, молодец!
– Мать и Аркадий обнимали его.
– Это тебе.

Большой букет цветов и огромный торт. Масляный, как он любил.

– И еще тебе подарок, - смеялся Аркадий, - свисток. Будущему полицейскому.

– Спасибо.

Они долго пили чай с тортом. Любопытная кукушка выглядывала из своего домика в часах. Незабываемый вечер.

– Что, доволен?
– Спрашивала мать.

– Да, мама. Я давно хотел.
– Сейчас все страхи и сомнения остались позади. Он словно расправил крылья.

– А что у тебя там, на Карибах?
– Горе ты мое маленькое, думала Мария.

– Пока мы на берегу. Капитан не говорит, когда мы выходим.

Аркадий покачал головой.

– В море. В круиз, значит?
– Каждый выход в море вызывал тревогу. Без боя такие "круизы" не обходятся.

– Да, в круиз.
– Даня вспомнил, как учил Макса учебные походы именовать прогулками. Круизами.

– Ты еще матери скажи, что у вас парусная регата.
– Ехидно заметил Аркадий.

– У нас парусная регата намечается.
– Даньке понравилась эта мысль.
– Наша команда выходит на соревнования под флагом "Веселый Роджер". Мы на первое место рассчитываем.

– Хвастун, - Аркадий не осуждал пасынка за его ложь. Если этот мальчишка врал, то в его вранье не было коварства, его ложь была безвредна. Не лжец, а фантазер. Враль, добрый враль.

– Вовсе нет. У нас и девиз есть: любая смерть за ваши деньги.
– Этот девиз он придумал только что.

Мать всплеснула руками.

– Даня, что за юмор у тебя! Что это такое?
– Мария Петровна убирала посуду, а мужчины сидели с ней на кухне.

– Мама, я пират. И юмор у меня пиратский.
– Даня изобразил на лице свирепость. Это выглядело не страшно, скорее забавно.

– Детский юмор. Как был ребенком, так и остался.
– Мать готова прощать сыну шалости.

– Мама, я уже взрослый.
– Сказал Данька.
– У меня аттестат зрелости на руках.

Аркадий улыбнулся.

– Аттестат зрелости. Ты для матери и для меня до седых волос будешь ребенком.

– Мне что, - начал горячиться Данька, - принести вам аттестат старости?!

– Такого, - успокаивала его мать, - еще не придумали.

– Придумали. Придумали, - бурчал Даня, - аттестат старости - это пенсионное удостоверение.

– Даня, зачем так грубо, - пыталась остановить его мать, - назвал бы это аттестат пожилого человека.

– Мама, это лицемерие. Вы постоянно почему-то лицемерите. Идет бабуля. Вся согнулась. Клюка в руке. Шепелявит. Ножками шаркает. Говорит: спину пересело. Присесть бы. Я дама бальзаковского возраста.